Шёл шестой день, как они вместе находились в дороге, и за это время Эри немного лучше узнал своего юного спутника. Одно то, что Ники являлся сыном мага, стало для него огромной неожиданностью, но с другой стороны это многое объясняло. Неподдельный интерес к магии например. А ещё он выглядел как подросток, но ни его речи, ни взгляд не соответствовали внешности, поэтому Эри быстро поверил, что ему двадцать, ещё до того, как узнал о его родословной, а теперь, кажется, нашёл причины этого. Ники не унаследовал магии своего отца, что и не удивительно, но,  похоже, кое-что от родителя ему досталось — способность медленно стареть.  Внешность магов после двадцати менялась крайне медленно: до трехста-четырехста они всё ещё выглядели молодо. Конечно, Ники так долго не проживёт, он обычный человек, но, видимо, какая-то часть сил отца всё же повлияла на его развитие.

Ещё мальчишка оказался очень любознательным: ему было интересно абсолютно всё, особенно, если это касалось магии и заклинательства. Как только Эри начинал что-то делать, Ники подсаживался рядом и, если не понимал, задавал вопросы. И пожалуй, самое главное, чего парень точно не мог не замечать — Ники постоянно смотрел на него! Смотрел, даже не пытаясь скрывать этого, и Эри цепляло…

На юге Исвинта погода разительно отличалась от севера, и здесь в разгар дня солнце прямо-таки припекало. Нормальной ванны и постели им не видать ещё дня три, а смыть с себя пыль, да и вообще искупаться, хотелось, поэтому часа два назад Эри свернул с тракта и направил коня по просёлочной дороге к реке, и вот, наконец, впереди показалась широкая, искрящаяся на солнце, лента воды. Парень подстегнул коня, ускоряясь, и краем глаза глянул на Ники — мальчишка не отставал.

— У нас закончилась вода? — спросил юноша, когда Эри остановился у берега и, спешившись, стал снимать поклажу с лошади.

— Нет, просто заночуем здесь.

— Но темнеть начнёт лишь через несколько часов, — Ники бросил взгляд на солнце, прикидывая.

— Ага, как раз искупаемся, наловим рыбы и поедим, — Эри протянул было руку, чтобы помочь мальчишке спешиться, но тот спрыгнул сам, будто и не увидев её.

Это, кстати, была ещё одна вещь, которую Эри за ним заметил — Ники не прикасался к людям. Нет, когда Эри обнимал его, он реагировал совершенно спокойно, но вот такие простые вещи, как принять помощь, пожать руку или, как в тот первый день на рынке, когда Ники ходил, спрятав руки в карманы куртки и так осторожно обходя прохожих, словно стараясь никого не задеть. К чему бы это? Может, в прошлом ему кто-то причинил боль, но он не хотел говорить об этом?

Эри привязал коня к разлапистому кусту и, быстро скинув одежду, по пояс вошёл в воду. Просто блаженство… Тёплая, но отлично охлаждает вспотевшее разгорячённое тело. Он обернулся и вновь поймал на себе взгляд Ники. Мальчишка застыл на берегу, держа в руках ящерку, и без стеснения разглядывал его. Эри сглотнул и отвернулся, а потом и вовсе нырнул. Интересно: у Ники уже были подобные отношения? Ему двадцать, так что наверняка да, но всё же так отрыто смотреть… Даже Эри это смущало.

Немного проплыв на глубину, он вновь повернулся к берегу, и — о, боги! — лучше бы  этого не делал! Совершенно обнажённый Ники медленными шажками входил в реку. Его тело оказалось даже более изящным и хрупким, чем Эри себе представлял, а те немногие скромные объятья, что он себе позволил, тоже не позволяли изучить его настолько. Светлая, гладкая кожа, практически без волос, лишь пушок между ног — таких стройных длинных ног… Плоский живот и грудь со светло-розовыми сосками, узкие плечи, а когда он немного повернулся, показалась белая, чуть округлая попка. Эри закусил губу и снова нырнул. О да, он хотел его! Об этом явственно говорил вставший член, а ведь он всего лишь посмотрел на его обнажённое тело.

Остыть Эри даже не пытался: неспешно поплыл к берегу и, когда мальчишка вошёл в воду по грудь, притянул его к себе, поглаживая ладонями нежную спину. Ники смело посмотрел ему в глаза: наверняка чувствовал возбуждение Эри, которое упиралось ему в живот, но и сейчас на его лице не отразилось ни единого намёка на смущение. Значит, можно быть напористее?

Эри скользнул руками по гладкому гибкому телу, огладил бока и спустился к упругим ягодицам, чуть сжал и, тяжело выдохнув, прижался губами к шее, начиная выцеловывать её. Мальчишка вздрогнул, вцепился в его плечи, а потом тонкие пальчики переместились на спину, и он с тихим, едва различимым стоном, откинул голову назад, ещё больше подставляясь под губы. Эри не на шутку завёлся, жадно вылизывая бархатистую кожу, сжимая в объятьях такое желанное тело, скользнул дорожкой из поцелуев к подбородку, прошёлся по скуле, а потом поймал приоткрытые губы и сразу же скользнул внутрь. До чего же горячий и соблазнительный ротик… Он толкнулся языком, а затем снова и снова, и Ники стал отвечать, поглаживать его своим юрким язычком. Кажется, последние остатки разума, вытеснило желание, Эри ещё теснее прижал его к себе и, почувствовав как  по бедру скользнул чужой возбуждённый член, застонал в припухшие алые губы:

— О, Ники!

Эри отступил к берегу, утягивая за собой и своего юного любовника. Оказавшись в воде по колено, сел на песок и усадил Ники верхом на себя, так, что теперь их члены потирались друг о друга. Ники обхватил его за шею и уже сам поймал губы Эри, впился в них поцелуем. Не только красивый и соблазнительный, похоже, ещё и страстный. Интересно, а насколько он чувствителен? Одной рукой продолжая обнимать заведённого мальчишку, второй Эри скользнул по ключицам, переместился на грудь, медленно поглаживая, нащупал маленький сосок и бессовестно стал играться с ним, потирать пальцами, чуть сжимая, и не прошло и минуты, как Ники выгнулся, отпуская его рот, и застонал.

Эри припал к нему губами, посасывая, дразня языком упругую горошинку, и вскоре Ники заёрзал на его коленях, прижался к животу и стал тереться о него своим членом, при этом тихонько поскуливая. Эри и сам едва не застонал, обхватил орган мальчишки рукой и стал медленно поглаживать, подмечая, что он, как и весь Ники, не слишком велик и легко помещается в его крупной ладони. Ники тут же упёрся в его плечи и начал толкаться в кулак, плавно увеличивая темп. Через минуту Эри поймал и свой член и, перехватив оба в одну руку, ускорился.

Ники сейчас казался ему ещё прекраснее: такой тонкий и изящный, отчаянно цепляющийся за него, возбуждённый до предела, голова запрокинута, а рот приоткрыт в немом крике. Как он стонал! Так сладко, призывно стонал, чуть выгибаясь, что Эри не удержался: свободной рукой огладил упругие ягодицы, раздвинул половинки и, потерев тугую дырочку, медленно вставил палец внутрь. Узкий. Если у него и был кто, то давно: мышцы мальчишки так тесно сжимали его, а ведь это всего один палец. Парень чуть двинул им внутри, а потом ещё раз и ещё, пока не нашёл то, что искал, и был вознаграждён за это громким протяжным стоном, перешедшим во всхлип. Ники уткнулся лицом в его шею и, тяжело дыша,  хрипло выдохнул:

— Ещё… Прошу, сделай так ещё!

Остатки разума стекли в собственный напряжённый, изнывающий член. Единственное, что удержало Эри от то, чтобы немедленно не вставить Ники, осознание того, какой мальчишка узкий. Но потянуть его за волосы, впиться в податливые губы, начать бешено надрачивать им обоим, попутно имея его пальцем и наглаживая простату, ему ничего не мешало. И Ники стонал. Боги, как он стонал, вскрикивал и извивался в его руках! Эри пришлось до крови закусить щеку, чтобы не излиться просто глядя на него и слушая эти звуки. Через пару минут Ники выгнулся, вскрикнул и, содрогаясь всем телом, кончил, и только тогда Эри позволил и себе последовать за ним, а потом прижался губами к бешенно пульсирующей венке на шее, целуя солоноватую кожу.

— Ты потрясающий, Ники, — благодарно выдохнул он.

Мальчишка лениво поднял голову и посмотрел ему в глаза.

— Чем?

— Тем, что ты сейчас делал, каким был…

— Я не понимаю. Разве я сделал что-то особенное?