— Саша, — я в этой гостинице проработал почти год, сначала разнорабочим, потом помощником старшего администратора и меня все тут знают. Ну, соответственно, и номер здесь для меня всегда найдётся. Как ты смотришь на то, чтобы пожить здесь со мной ближайший месяц, пока я экзамены в академию сдавать буду? Университет твой тут рядышком и о быте беспокоиться не нужно. Заодно и распишемся и свадьбу сыграем. Если у брата твоего с Верой всё сладится, то наши свадьбы можно будет вместе сыграть. Как ты на это смотришь?

— Ну, конечно, Васенька, я согласна.

А у меня, с понедельника начинался в академии вступительный марафон из восьми экзаменов. Первым поставили экзамен физической подготовке. Предстояло выполнить нормативы ГТО и в дополнение к ним шли несколько военно-прикладных упражнений, главным из которых были, конечно, стрельбы из боевого оружия — револьвера, пистолета, пистолета-пулемёта, винтовки и пулемёта. Причём конкретное оружие нам выдадут только на самой линии стрельбы. Нормативы нам объявят тоже только перед выполнением упражнения.

Азаркин мне говорил, что на вступительных экзаменах нормы повышенные и не выполнивших норму, хотя бы по одному упражнению с дальнейшего прохождения экзамена снимают и отправляют домой. Так что первый экзамен едва ли не самый суровый.

Но сегодня была суббота и впереди меня ждал выходной, который я намеревался провести вместе со своей невестой.

Ехать до Азаркиных было недалеко, они жили на улице Горького, но таксиста я не отпустил, попросив его подождать минут 10–15.

Не успели переступить порог квартиры, как Верка, зараза мелкая (хотя она уже здорово подросла и называть её так было уже не справедливо) тут же пробежала в гостиную, где в одиночестве (Маша уже спала) ожидала нас Ксения Лазаревна и сходу всё выложила — и про себя, и про меня с Софьей.

В результате Тимура Азаркины оставили ночевать у себя, постелив ему в кабинете Филиппа Ерофеича, а мы с Сашей откланялись и вернулись в гостиницу, проведя там, практически не вылезая из номера, две ночи и один день.

Когда я в конце августа пришёл подавать заявление, то у меня попросили направление, в котором должно быть указано, какая часть меня направляет на учёбу.

— Вас устроит направление, выданное Управлением кадров Красной Армии? — спросил я старшего лейтенанта, сидевшего на приёме документов.

Тот выпучил глаза и неуверенно кивнул головой. Поскольку я был того же мнения, то пообещал зайти завтра. Старлей все также неуверенно пучил глаза.

— Не, таких идиотов нельзя держать в армии, — подумал я и послал ему ПНМ-0. — Может быть, хоть чуток поумнеет.

Я испросил разрешение воспользоваться телефоном и вызвал такси. Такси приехало быстро, и я уже через полчаса разговаривал с майором, кадровиком из упомянутого управления.

Он листал мои документы, которых к моему удивлению набралось уже достаточно. Присоединил к имеющимся у него и моё направление, выданное Качаловым.

— Скажите, а почему генерал-майор Качалов не отправил вас служить обратно в вашу часть? — спросил он.

— Так ведь как получилось, товарищ майор, — начал я свои объяснения, — сразу после Зимней войны, наш полк развернули в дивизию, присвоили ей новый номер 67 и включили в состав войск специальных операций. А я как раз в это время рапорт подал об отпуске для подготовки к экзаменам в академию. Пока мой рапорт рассматривали в полк пришёл приказ — пять самых лучших, наиболее отличившихся командиров направить в Москву, где собирали команду очередных добровольцев в Испанию на защиту Республики. И меня отправили в Москву, а вот это направление в 67 дивизию ВСО, куда я должен был вернуться после отпуска и которое вы держите в руках, пришло только через месяц, когда я уже был в Испании. Я его здесь у вас впервые увидел. Поэтому Качалов меня направил к вам, поскольку моего полка, из которого я попал в Испанию уже не было. Вы же видите, что я не расписывался в получении этого направления.

— Да? — иронично спросил кадровик. — А вот это чья подпись?

И он потряс клочком бумаги у меня перед носом.

— Если вы мне её покажете чуть ближе, то я смогу ответить на ваш вопрос, — спокойно я ответил ему и чуть "нажал" на него.

Кадровик показал мне расписку, а я "сфотографировал" подпись и, перейдя в ускоренный режим, отдал команду Яну на расшифровку. Я за свою жизнь видел много подписей, и Ян провёл графологическую экспертизу. Вывод был однозначным. Это был мой недруг, Потап Быкович, который волею судьбы проходил стажировку от ОБВШ в новой 67-й дивизии.

— Вот нарушил первое правило диверсанта — не оставлять за своей спиной врагов, — подумал я, а теперь получите и распишитесь.

Пришлось принимать кардинальные меры. Кадровик отдал мне расписку и забыл о ней. Затем он потёр лоб и, виновато глядя на меня, сказал:

— Что-то я сегодня себя плохо чувствую. Так на чём мы остановились?

— Я вам объяснял, как получилось, что меня не догнало направление в 67-ю дивизию после отпуска, — "напомнил" я кадровику.

— А, всё, вспомнил. Да, теперь стало понятно. Ну, что же. Попытайтесь поступить в академию. Куда направление выписывать, товарищ майор?

— Так я вроде бы капитан, пока ещё, — удивлённо ответил я.

— Пока вы в отпуске были, вам присвоили очередное воинское звание, с чем я вас и поздравляю, товарищ майор. Подождите минуточку, я вам выписку из приказа наркома обороны сделаю.

Через пару минут он выдал мне выписку и переспросил:

— В какую академию поступать будете, товарищ майор.

— В академию имени Фрунзе, — ответил я, всё ещё разглядывая выписку. Из неё следовало, что представление меня к очередному воинскому званию поступило от генерал-майора Качалова.

Уходя, я подарил майору кадрового управления ПНМ-плюс и магему исцеления 2-й ступени, а то мужчине 40 лет, а выглядит на 10 лет старше. Куда это годится. Вот и решил поправить ему здоровье. Теперь наоборот, он и в 50 лет будет выглядеть, как сорокалетний.

А генерал-майор Качалов получил вскоре посылку с наручными часами "Павел Буре" и золотым браслетом, в который я встроил гомеостат, мощный самоподзаряжающийся магический накопитель и амулет, предохраняющий от попадания пуль и осколков.

(ПНМ и учебную базу КМБ я в Испании устанавливал всем нашим военнослужащим, которых только встречал.)

На задней крышке часов сделал надпись у гравёра: "генералу Качалову от благодарного сослуживца" и дата: 27 июля 1938 года. Это была дата его дня рождения. На посылке в графе адрес отправителя было написано: Москва, военная академия имени М. В. Фрунзе.

В часы я заложил ментальную магему, вызывающее желание надеть эти часы и никогда их не снимать. Кстати, снять их было уже невозможно.

Винтовка АВС-36 в последний раз дёрнулась в моих руках, и я встал на ноги. Экзамен был закончен. Марафон, а не экзамен. Старт первому упражнению был дан ровно в 8 часов утра. Через 4 часа был устроен часовой перерыв на скромный обед и последующий отдых. Все утро ушло на сдачу норм ГТО. Ещё перед началом экзамена нам объявили, что при невыполнении норматива ГТО 1-й ступени хотя бы в одном упражнении, экзаменующегося снимают с экзамена с оценкой "неудовлетворительно" и отправляют обратно в свою часть. Оценку "отлично" получат выполнившие нормативы ГТО 2-й ступени и так же успешно отстрелявшиеся.

Не знаю точного числа командиров, сдававших первый экзамен, но народу на полигоне академии, где проходили испытания, было много. Каждому абитуриенту была выдана нарукавная повязка с индивидуальным номером. У меня, например, был трёхзначный номер 315. Видел и большие номера. Но не факт, что номер был порядковый. Все участники были разбиты на небольшие группы по 12–15 человек.