Мое самочувствие, разумеется, отразилось и на настроении. За завтраком я сидел без какого-то особого энтузиазма, и моя супруга это заметила. Много раз она предлагала мне помощь, но я отказывался — не смотря на всю эту боль, я был решительно настроен выполнить странную просьбу Ниннэ. Правда, с каждой минутой я все сильнее осознавал, что скорее всего мне это не удастся.

Дабы попробовать отвлечься, мы вместе с супругой пошли к ее комнату. Очень уж было интересно проведать нового члена семьи. С собой я взял тарелку с нарезанным сыром, который я не успел доесть за трапезой — планировал доесть его уже в комнате.

Едва мы показались на пороге, как рыжий симпатяга уже поджидал нас у входа.

Правда, встрече со мной он не был особо рад — стоило лишь потянуть вперед руку, как Марс начинал шипеть и недоверчиво глазеть на меня голубыми сапфирами.

Но моя супруга видимо была настроена решительно в своем желании подружить нас. Аккуратно подхватив рыжего и усевшись на кровать, она предложила мне сесть рядом и попытаться его погладить. Марс продолжал шипеть, проявляя свое недоверие, но со временем сдался и спокойно принимал мой жест дружбы. На душе стало как-то радостно — как же, оказывается, приятно заводить себе новых, пусть и пушистых друзей! Во время очередной порции ласки для кота я подхватил кусок сыра, который рыжий малец стал усердно выпрашивать. Марс протяжно мяукал и тянул лапу к сыру, как бы намекая на свое желание. Удивившись этому жесту, я из любопытства протянул питомцу небольшой кусочек, и каково же было мое удивление, когда тот с довольным мурчанием уплетал необычное лакомство…

Почему-то я думал, что коты любят рыбу, мясо… Но чтобы сыр — такое я даже не ожидал.

За интересным и веселым времяпрепровождением уже успел наступить обед. Отвлечение от своего недуга позволило приступам слегка утихнуть и уже не досаждать мне, но небольшой осадок остался. От супруги все чаще ощущалось волнение, но я все также отказывался от ее помощи.

Я хочу побыть с ней как можно дольше прежде, чем буду вынужден с ней попрощаться…

После трапезы я отправился к себе в кабинет, куда сегодня еще не ступала моя нога. На столе лежали разные необработанные документы, а сверху всей стопки мелькнул знакомый на вид конверт. Приблизившись и подхватив письмо я лишь убедился в своих догадках.

— Опять Виктору не сидится спокойно на месте. Как же он мне надоел! — буркнул я сам себе, усердно вчитываясь в написанные на бумаге каракули.

Хотя можно было бы и не читать — там снова была бредовая просьба расторгнуть брак с Кларой.

Дальше я дочитывать не стал, поэтому просто разорвал письмо и бросил его в камин. Дворецкий же, разумеется, не удержался чтобы не проявить любопытство.

— Вы так не любите письма от лорда Виктора? — усмехнулся друг, наблюдая как красиво горят в камине обрывки бумаги.

— А за что я должен их любить? Написаны там лишь бредни маразматика с просьбой о том, чтобы я отпустил Клару. Ишь, размечтался.

— Хмм, а он не рассказывал о причине своей просьбы? — призадумался дворецкий, погладив один ус.

— Нет, да и мне плевать. Я не отдам ему Клару! И это не из-за указа Императора…

Тут я остановился, ибо кажется сболтнул лишнего.

Только Ханс теперь оставлять меня в покое не спешил.

— Тогда почему же?

Неловко помявшись, я отхлебнул коньяка и громко поставил стакан на столешницу.

— Потому что Клара… Мне не равнодушна… — выпалил на духу, словно прочитав приговор.

Друг промычал себе под нос что-то невнятное и потом приблизился чтобы долить мне напитка.

— Теперь мне понятно почему вы так усердно отказываетесь от исполнения проклятия… Я, конечно, догадывался об этом, но было все же интересно услышать это лично из ваших уст.

— И что мне теперь делать? — пожал я плечами, подхватив уже наполненный стакан. — Еще ни разу я не испытывал подобного… И не хочу, чтобы это прекращалось!

— Тут я вам не подскажу, господин, — развел руками дворецкий. — Вы связаны долгом перед своим народом и лишь вы сами должны принимать подобные решения. Любовь — несомненно прекрасное чувство, но будет ли вам на душе спокойно от осознания, что ради нее вы будете вынуждены подставить под угрозу бесчетное множество жителей, что вверили вам свои жизни?

От ответа Ханса на душе стало еще больнее.

О богиня, если бы не мой долг перед жителями Вестианских земель, я бы не задумываясь отдал жизнь ради Клары…

Она стала для меня тем лучиком надежды, благодаря которому я еще не сошел с ума, и было бы неправильно губить ее ради своих амбиций. Хочу быть с ней всегда, чувствовать ее прикосновения… Но не могу…

Я промолчал и, грустно вздохнув, откинулся на спинку кресла. Осознав, что я сейчас явно не смогу дать ему ответ, Ханс засобирался на выход.

— Не буду досаждать вам лишними вопросами, ибо все будет так, как вы в итоге решите. Могу лишь дать совет…

— И какой же? — я заинтересованно обернулся ему вслед.

— Пусть судьба вас ведет по пути, тогда вы сами найдете ответ… — проговорил он таинственно, после чего услужливо поклонился и закрыл за собой дверь.

Проводив друга взглядом, я отпил еще коньяка и принялся за свои обязанности. Разбирая и подписывая документы, я то и дело вспоминал о Кларе и о том, как нам было весело утром.

О том, как мне в целом приятно находиться рядом с ней…

Закончил я с делами весьма вовремя, ибо стоило мне только откинуться на спинку кресла, как меня снова накрыла агония от приступа. Утром за делами я как-то отвлекся и боль прошла, но сейчас она вернулась с новой силой. Настойки оставалось совсем немного и, учитывая предыдущий мой опыт борьбы с приступом, вряд ли она как-то поможет…

Однако выбора у меня особого не оставалось, поэтому я отхлебнул последнюю порцию лекарства, закрыл глаза и снова откинулся на спинку в ожидании прекращения боли. Только вот ослабляться она никак не хотела… Скорее наоборот, она только усиливалась! Даже обычный необходимый для жизни вдох давался мне с огромным трудом через адскую боль. В мое сердце словно втыкали иглу за иглой, а тело казалось стало одной большой болячкой… Так и хотелось оторвать себе руки и ноги в надежде облегчить страдания… Меня словно резали живьем, иногда покручивая острые ножи в ранах для лучшей пытки…

От непрекращающейся боли и невозможности нормально дышать разум стал затуманиваться.

Я не мог думать ни о чем! В голове крутилась лишь молитва богине с просьбой поскорее прекратить мои мучения…

Несомненно, способ есть. Девушка, что способна спасти мне жизнь, сейчас сидит у себя комнате и занимается любимыми делами.

Но нет, нельзя так просто вломиться к ней! Все должно быть не так…

Только вот приступ с моими доводами не считался. С каждой минутой он лишь усиливался и я чувствовал, как постепенно начинаю сходить с ума… Руки и ноги практически меня не слушаются, а сердце дичайше ноет от пронзающей его боли.

Ждать больше нельзя… Я чувствую, что долго так не протяну… И ради Вестианского народа у меня похоже нет иного выхода…

Придется позабыть об остатках гордости и нарушить просьбу Ниннэ!

Собрав все последние силы, я медленно, опираясь на стены, волочился к комнате супруги. Проходивший мимо Ханс, как назло, увидел меня в таком состоянии и не удержался, чтобы не помочь мне дойти до нужного места. Он ничего не говорил и никак меня не отчитывал, просто опер на свое плечо и молча вместе со мной потихоньку зашагал к нужной двери.

Путь казался вечностью…Ноги переплетались, словно я вусмерть пьяный алкоголик, а голова адски ныла. Каждый удар сердца был словно тычком огромной острой иглы, а каждый вздох был неимоверным испытанием. Неподалеку от комнаты Клары я остановился и освободился из дружеской хватки дворецкого.

— Дальше я… сам справлюсь… — даже эти четыре слова произнести было задачей не из легких.

Оперев меня к стене, Ханс послушно исполнил приказ. В его глазах читалось сожаление, но, как и я, он понимал, что иного выхода нет.