— Конечно! Но Сан Саныч куда лучше! — и севильского мастера оттащили обратно в Севилью.

Вот почему, отправляясь в Вечногорск, Варвара лелеяла еще одну горделивую мечту: без всякой очереди попасть к Сан Санычу! Об этом тщеславном желании она также известила городские власти. Сан Саныч был предупрежден заранее и всю ночь лихорадочно листал зарубежную специальную литературу. Парикмахерскую, чтоб не было толчеи и криков «Почему пускаете без очереди?!», под предлогом санитарного дня закрыли. И Сан Саныч, уведомленный. что мадам Орланьте приедет между четырнадцатью и пятнадцатью часами, сидел в красном уголке, и, словно пианист, готовящийся к выступлению на международном фестивале, массировал пальцы и то сосредотачивался, то расслаблялся по системе йогов.

В 14.30 госпожа Орланьте вошла в «Чародейку», и у самого входа ее встречали заведующий и председатель месткома. Мастер Сан Саныч, стоя у своего кресла, отвесил церемонный поклон.

— Бонжур, мадам! — сказал прославленный мастер.

— Привет! — радостно ответила Варвара. — Вот уж кого, извините ради бога, тысячу лет не видела!

Через несколько минут, придя в себя после потрясения, мастер, пощелкивая ножницами, уже колдовал и шаманил. расчесывая волосы Варвары.

— Сразу видно, что вы, мадам, не нашими, извиняюсь, шампунями пользовались, — тихо определил он, работая над ее головой.

— Конечно, не нашими, — призналась Варя. — Где б я там наши достала? Вы думаете, что за границей все есть?

— У вас редкие волосы, мадам Орланьте!

— Ой, Сан Саныч, вы скажете! — хихикнула польщенная Варвара. — Вы что сегодня вечером. Сан Саныч, делаете?

— Это в каком смысле? — ножницы в руках у мастера остановились.

— Да ни в каком… Я сегодня вечером прием устраиваю, хотела вас пригласить…

У Сан Саныча перед глазами мгновенно пронеслось: прием, фраки, коктейли, а-ля фуршет, смокинги, белые бабочки…

— Что вы, что вы! — забормотал мастер. — Наклоните, пожалуйста, голову.

— Так придете?

Сан Саныч подумал: когда ему еще раз придется попасть на дипломатический прием? А что, если рискнуть?

— А в чем приходить?

— Да в чем хотите! Стекляшку «Лира» знаете?

— «Лира»? — переспросил, недоумевая. Сан Саныч, и ножницы опять остановились. Он ничего не мог понять. Дипломатический прием в стекляшке?! Это же сюрреализм! — подумал бы он, если бы Знал это слово. Но он таких слов не знал и продолжал причесывать мадам Орланьте, по-прежнему ничего не понимая.

— Значит, договорились? — спросила мадам, не поднимая головы. — Я вас буду ждать, — кокетливо добавила она. — С подругами познакомлю.

И опять в воспаленном воображении Сан Саныча пронеслось что-то такое международное: вечерние платья, оголенные плечи, меховые накидки и невероятные декольте… В общем, что-то вроде кремлевского Дворца Съездов в день открытия международного кинофестиваля… Но при чем здесь кафе «Лира»?

— Не опаздывайте, а то все выпьют! Жду вас ровно в семь.

Озадаченный Сан Саныч работал несколько рассеянно. Однако его привычное мастерство все равно делало чудеса, и спустя два часа он усадил мадам Орланьте под колпак электросушки, сунул ей в руки, чтоб она не скучала, рижский журнал мод и на время удалился.

Фен тихо жужжал, обволакивая убаюкивающей теплотой. Варвара прикрыла глаза и задремала…

— Здравствуйте, Варвара Николаевна, — услышала она тихий вкрадчивый голос. Рядом с ней под таким же колпаком сидел незнакомый человек в белом халате. Лицо его наполовину было спрятано под феном. — Не узнаете? А мы ведь с вами встречались…

Варя из-под фена нехотя взглянула на незнакомца. Что-то ей сразу не понравилось в нем.

— Не помню. — сказала она. — У меня в стекляшке много алкашей бывало…

— Ну зачем же так грубо? Если бы не я, вы бы, может быть, никогда не попали бы за границу.

Варя еще раз поглядела на незнакомца, прикидывая, кто же это такой?

— Интересно! — протянула она. — Может, я б без вас и с Орландо не познакомилась бы?

— Вполне возможно. Я же вас за капитана Петрова сосватал, — дробно засмеялся незнакомец, словно поперхнувшись, закашлял. — Ну как, вспомнили?

— Зубатых! — оказала Варя. — Точно — Зубатых! Чего вам в дамском зале надо?

— Так я к вам по делу, Варвара Николаевна…

— Кому Варвара Николаевна, а кому госпожа Орланьте. Ясно? И мотай отсюда, а то я людей позову!

— Людей я, госпожа Орланьте, не боюсь…

— Ну да, люди тебя боятся! Только я-то не боюсь! Давай мотай отсюда, если дипломатических осложнений не хочешь!

— Нехорошо вы говорите, госпожа Орланьте, ох, нехорошо… Как ребенок ваш? Как он там климат переносит? Ему небось жарко. Или не жарко? Да, идет время, бежит время… Мальчонка, поди, подрастает. Уже, поди, разговаривает… А на каком же он языке разговаривает, если не секрет? Нельзя, чтобы он родной язык не знал… Поверьте мне, никак нельзя! Ему нужна хорошая няня из России. Чтоб русские песни пела, русские сказки рассказывала… Так сказать, своя Арина Родионовна… Да разве за границей такую найдешь! Как же вам помочь?

— Ты куда клонишь? — резко спросила Варвара.

— Как же вам помочь? Как же вам помочь? — не отвечая, тараторил Зубатых. — А впрочем, что же это я? Совсем забыл! Есть же у меня на примете замечательная няня. Хороший товарищ, задушевный человек… Только вряд ли она захочет в чужую страну ехать, вот ведь в чем закавыка! Но если желаете, я с ней свяжусь, постараюсь уговорить?

— Она кто — твоя няня?

— В каком смысле — кто?

— Капитан, майор или, может, полковник? Резидента к нам в Сонливию заслать хочешь?!

— Что вы, госпожа Орланьте! У вас какие-то устарелые представления о нашей работе! Я же о вашем родном сыне пекусь! А вы мне вдруг такое. Не хотите няни, и не надо! Я ведь чего боюсь? Я ведь боюсь, чтоб кто-нибудь из подлецов не написал вашему супругу анонимочку о вашем прошлом… Есть у нас еще такие отдельные подлецы… Вот их вам и надо опасаться.

Варвара нахмурилась.

— Ты кого пугаешь?! — спросила она, скрестив руки. — Ты дипломатически неприкосновенную особу пугаешь, гад! Да я сейчас же Орланьте позвоню и расскажу, как ты тут меня шантажируешь! Да он сейчас же переговоры прервет! Ты знаешь, что тебе за срыв международных переговоров будет?!

— Успокойтесь, успокойтесь! — встревоженно озираясь, зашептал Зубатых. — Вы же меня не так поняли…

— Я тебя хорошо поняла! Считаю до трех. Если не слиняешь, пеняй на себя! Раз…

И майор исчез. Варвара даже не смогла увидеть, куда он делся. Вот был и растаял так же незаметно, как появился. А может, он и не появлялся? Убаюкивающе жужжал фен. Варя открыла глаза. На полу лежал выпавший из ее рук журнал мод. На кресле, где только что сидел Зубатых, валялся смятый белый халат.

— Ну-с, как идет сушка? — спросил, входя в помещение, Сан Саныч.

Всего человек шестьдесят пригласила Варвара на прием, а весь Вечногорск лихорадило. Волнение расходилось, как круги по воде, охватывая все большие народные массы. Прежде всего волновались городские власти. Они оказались в затруднительном положении. С одной стороны, прием устраивало не местное начальство, а частное лицо, госпожа Орланьте. И уж кого оно, частное лицо, пригласит, а кого она, госпожа Орланьте, не пригласит, в это власти вмешиваться не могли. С другой стороны, не контролировать идеологическую сторону мероприятия власти тоже не решались. Особа, конечно, была экстерриториальной, но мероприятие проводилось на территории Вечногорска. И если, не дай бог, случится что-нибудь, мягко говоря, безыдейное, то с начальства спросят без скидок на экстерриториальность. И как выйти из этого щекотливого положения, власти не знали.

Правда, на приеме будет Шереметьев. Правда, туда же приглашен управляющий Трестом кафе и ресторанов товарищ Зарешеткин. Вот на них и возложили ответственность и негласный надзор. Бывалый Зарешеткин сразу же понял сложность ситуации и попытался уклониться. Сославшись на больную печень, он сказал, что вообще не ходит на банкеты, а посылает вместо себя зама — крепкого здоровьем молодого человека. Но Зарешеткину твердо указали, что на этот раз он заместителем по банкетной части не отделается. Мероприятие деликатное, и отвечать за все, так или иначе, будет лично он, Зарешеткин! Ему же, кстати, придется выступить на банкете с такой речью, которая задала бы правильный тон всему приему. И Зарешеткин бросил на составление речи лучшие интеллектуальные силы своего треста. В результате бессонной ночи она была написана, согласована, переделана, снова согласована, отшлифована и после некоторых переделок условно утверждена. Из «Вечернего Вечногорска» прислали опытного литсотрудника, чтобы он расставил правильные ударения. И Зарешеткин стал учить речь.