— Всё в порядке.

— У тебя всегда всё в порядке, — горько улыбается он. Лучше бы продолжал кричать, потому что такой контраст раскачивает мой хлипкий покой до удушья. — Аня, давай сделаем так. Ты сейчас пойдёшь в душ, приведёшь мысли в порядок, успокоишься. Потом если захочешь, покажу тебе спальню. Я лягу здесь и утром сам отвезу тебя. Договорились?

Хочу домой прямо сейчас, но это снова станет побегом. Бесконечным свинцовым многоточием, которое однажды прибьёт меня к земле. Артём заслуживает твёрдой честной точки. Ну не получается у нас! И ни с кем другим у меня не получится. Но он прав, сначала нужно привести в порядок мысли.

Смыть с себя следы чужих рук хочется до озноба. Меня трясёт. Запираю за собой дверь ванной и некоторое время просто стою, приложив ледяные ладони к пылающим щекам.

Слышу, как Артём говорит по телефону. Очень тихо, но сейчас давит даже его голос. Я открываю воду, отрезая себя от внешнего мира.

Дан

— Север, может, всё-таки к нам? Посидим, подумаем, что можно сделать.

Лис по-дружески пытается зазвать меня в гости. Не хочу. Моё напускное веселье кануло в Лету, как то кольцо в пищевод.

— Сейчас это бессмысленно. Вряд ли Аня оттает, если я вернусь и просто закину её на плечо. Мы живём в свободном — чтоб его! — обществе. Так я опять ничего не добьюсь.

— Всё равно. Говори с ней. Даже если она не захочет слушать, — Кир хлопает меня по плечу и садится в машину.

Задумчиво смотрю вслед отъезжающему такси. Признаться, я ожидал стёба. Это будет не Лис, если не подшутит, но он этого не сделал, чем немало удивил. И, честно говоря, озадачил. В плане, что негласно подтвердил «Дела твои дрянь, дружище».

Даже не буду спорить.

Бесцельно катаюсь по городу. Круг, второй. В какой-то момент осознаю, что стою на территории турбазы. Внезапное открытие вызывает усмешку. Тянет, как убийцу на место преступления. Спонтанный, потрясающий секс. Невинная горячая девчонка: запретная, без пробега, без комплексов — о чём ещё можно было мечтать беспечному раздолбаю?

Здесь всё началось. На реке так же дрожит лунная дорога, шелестит осока, поют сверчки. Место то же, а я другой. И она другая. Весь вечер таращился во все глаза, не узнавая в нынешней Аньке ту светлую девочку, которая всегда так резво бежала мне навстречу, чтобы смущённо замереть, когда оставалось преодолеть последний шаг и дотянуться до конфеты. Я ещё шутил, что она будет вечно тормозить в секунде от приза. Как напророчил. Да и какой из меня приз? Ходячая неприятность.

В голове примерно накидываю, что скажу ей завтра. Ждать чуда, конечно, не приходится. Всё уже сказано. Как о стену башкой.

А ждать и не придётся — констатирую озадаченно, принимая входящий вызов от Малой.

— Анюта?

С ходу не пойму, звонок меня пугает или радует. Из чёрного списка, чтобы пожелать спокойной ночи не достают.

— Нет, Артём, — сухо звучит из динамика.

Внутри за долю мгновения скручивается что-то злое, непримиримое. Хочется ядовито сообщить, чтоб поспешил ловить своё богатство в унитазе. Но это во мне бесится отчаянье. Кольцо не счастье — купишь где угодно.

— Чем обязан? — даже не стараюсь замаскировать сквозящую в голосе неприязнь.

Зачем расшаркиваться? Мы не на светском рауте.

— Аня сейчас у меня, — пауза необходимая, чтобы донести до моего бунтующего мозга информацию, и далее череда глухих отрывистых команд. — У тебя десять минут, чтобы приехать, шевелись. Адрес скину сообщением.

На спине моментально вспухают капли пота и холодной волной скользят по позвоночнику.

— Она в порядке?

Допустить вероятность, что Артём станет играть в Купидона может только болван.

— Теряешь время.

О том, что это может значить раздумываю уже в пути. Ясен пень он предлагает не свидание втроём, которым Аня мне недавно ткнула в нос. Поворот, однако. Хмуро пытаюсь сложить в уме дважды два, но после очередной нестыковки сдаюсь. Что бы то ни было, я без неё не уеду.

В тоне адвокатишки кричало превосходство. Как отца родного услышал. Ненавижу, когда со мной так разговаривают: холодно, сквозь зубы, как будто я никто и звать меня никак. Но то отец, родных не выбирают. Не пойму, этот-то жучара чего раздухарился? Вариантов не то чтобы нет, но…

Жму как дурной на гашетку, а километры быстрее не пролетают. Колбасит невыносимо. Я подгораю синим пламенем от злости, ещё даже не зная толком на что злиться. Ну сволочь же, как ни глянь. По-любому что-то задумал. Объяснить не могу, но чувствую. Какого чёрта он вообще свалился на наши головы?

К нужной двери не подхожу — подлетаю. Секунда на всё про всё, в плане припасть плечом к стене — отдышаться, и впечатываю ладонь в кнопку звонка. Замок щёлкает практически сразу.

— Восемь сорок семь. Тебе бы доставщиком вкалывать, парень.

На заднем плане слышен шум льющейся в душе воды. Стараюсь сохранить нейтральное выражение лица, в то время как воздух вышибает догадкой. Ночь, двое, запах джина — вариантов реально не так много.

— Не звиздел бы ты, дядя. А то ж доставлю — не вывезешь.

Артём заходится злым смешком. Смотрю исподлобья на веселящегося гада и грудь вместо воздуха наполняется тяжестью. Потому что видок у него отнюдь не невинный, и не помятый даже — всклокоченный. Голый торс, верхняя пуговица на джинсах расстёгнута, а главное — рожа сияет, аж кулаки зудят.

— Понимаю. Когда так самоуверен проигрывать сложно, чертовски сложно, — он проходится по мне ироничным взглядом для большего эффекта. — Я уже говорил, не в моих привычках отступать. Я всегда добиваюсь поставленной цели. Карьера, лидерство, уважение. В конце концов даже Аня не стала исключением. Я добиваюсь всего, что хочу. Всегда. А теперь забирай утешительный приз. Он ей больше не нужен. Как, собственно, и ты. Гуляй, парень.

Волком смотрю на протянутый браслет и, кажется, фатально прокалываюсь с попыткой сделать вид, что спокоен. Ни черта не спокоен. Я в бешенстве.

Медленно вдыхаю, продевая большие пальцы обеих рук за пояс джинсов, чтобы не поддаться желанию пересчитать ему зубы. Этим я только распишусь в своём легковерии. А я вдруг осознаю, что факты — туфта. Или это будет не моя Анька. Она может беситься, посылать, ненавидеть, но любит. Чувствую, что любит меня, дурака.

Там, где двое так крепко повязаны, третий не втиснется, хоть как бы он не распинался.

— Не тебе дарили, не тебе и возвращать, — произношу на выдохе. — Я приму его только из её рук.

Артём снова смеётся. Пытается рассмеяться.

— Ты правда рассчитываешь вечно сбивать её с толку? Разуй глаза. Она выбрала меня.

— Пусть сама это скажет.

— Ну давай подождём её. Аня, может, и подуется, но простит мне мою вольность. Потому что сама сделать последний шаг не решится, — он устало прислоняется плечом к дверному косяку. — Послушай, как там тебя… Ты же хорошо понимаешь, в каком она сейчас раздрае. Отпусти девочку, не будь мудаком. Я могу сделать её счастливой, а что предлагаешь ты?

— Как минимум свою фамилию и отчество ребёнку, которого она, возможно, носит.

Вот теперь Артём смотрит с плохо замаскированным замешательством и ненавистью.

— Сделать аборт в наши дни не проблема.

Таким тоном только сдохнуть желать. Прикрываю глаза, чувствуя, как потребность придушить скотину шевелится в висках всё отчётливее и навязчивее. Я не хочу поганить его мнением эту тему, но и промолчать не могу.

— Ты отдаёшь себе отчёт, о чём говоришь? Это и её кровь тоже.

— Я сейчас говорю о её ублюдке, который будет вечно путаться под ногами и напоминать о тебе. Нам обоим.

Кулак срывается вперёд, минуя моё сознание. Второй раз уже осознанно. А третий — замирает на середине пути.

— Не приближайся ко мне больше. Никогда.