Киракос Гандзакеци не только повествует о подобных фактах подробно, с деталями, он подчиняет свой рассказ определенной точке зрения, по-своему интерпретирует факты. В «Истории Армении» очень четко противопоставлено отношение к новым завоевателям народных масс и феодальной верхушки. Более того, там, где это возможно, историк не пропускает случая продемонстрировать свое порицание представителей феодального класса. Так, говоря о захвате и разорении г. Лори, Киракос пишет: «Были найдены и сокровища ишхана Шахиншаха, который, обобрав и разграбив своих подданных, устроил для своих сокровищ надежный тайник: никто не мог его увидеть... » (разрядка наша. — Л. Х., см. стр. 163).
Но терпимость к представителям феодальных родов, сдавшихся на милость победителя, монголы проявляли только на первых порах. Как отмечают исследователи, целью их хищнической аграрной и налоговой политики было ослабить как политически, так и экономически роль и позиции местной правящей верхушки в жизни страны, а затем постепенно и вовсе убрать их с политической арены. В этих условиях светские и духовные феодалы Армении видели единственный путь к спасению своих наследственных владений в передаче их церкви, которая и при завоевателях сохранила привилегированное положение и целый ряд прав, среди которых главными были неприкосновенность церковного имущества и налоговый иммунитет. И армянские феодалы щедро «жаловали» свои владения — целые провинции, города, селения, усадьбы, угодья и другие виды недвижимого имущества — церквам и монастырям, во главе которых нередко стояли представители того же феодального рода, к которому принадлежал феодал-даритель[48]. В изучаемый период эта практика имела широкое распространение и благодаря ей в ряде районов Армении, приноровившись к новым политическим и социальным условиям и прикрываясь могуществом церкви, продолжали существовать мелкие феодальные княжества[49].
Завоевав Армению, татаро-монголы вскоре создали централизованную систему управления, обложили население новыми налогами. Великий хан послал во все свои войска сборщиков податей, вменив им в обязанность взыскивать десятую долю их военной добычи, а также собирать дань во всех землях, покоренных и подчиненных ему.
Киракос Гандзакеци посвящает переписи населения, проведенной татаро-монголами в Армении, и деятельности сборщиков податей две главы (44-ю и 57-ю). Много ценного материала об этом содержат также труды Григора Акнерци и Вардана Аревелци. Изучение этих источников позволяет составить довольно ясную картину податной политики монголов в завоеванных странах.
В 1254 г. в Армении была проведена перепись[50]; все население было обложено податью, внесено в реестровые книги — дафтар, по которым впредь по числу голов должна была взыскиваться подать. В дафтар были вписаны все мужчины; женщины, старики и дети были освобождены от податей, сообщает Вардан Аревелци[51]. Не облагалось податью и духовенство (стр. 222), ибо не было на то приказа от хана[52]. Все мужчины в возрасте от 10[53] до 60 лет стали налогоплательщиками (стр. 221). Подати были так высоки, что доводили людей до нищенства.
Специальной податью были обложены как городские, так и сельские ремесленники; у торговцев изымались огромные сокровища; все доходные статьи страны были прибраны к рукам. Киракос Гандзакеци подробно рассказывает о сборе податей, о бесчинствах сборщиков, говорит о содействии, оказываемом им армянскими феодалами, делавшими это нередко с корыстной целью.
Кое-кто из особо богатых и влиятельных купцов не утратил своих прав и влияния и при монголах. Историки называют их имена, говорят, что ханы жаловали им привилегии, а вельможи чтили и уважали их[54].
Как видно из свидетельств источников, разорив и разграбив страну во время первых набегов, монголы продолжали и впредь систематически обирать народ. При сборе податей, так же как и при завоевании края, татаро-монгольские завоеватели опирались на правящую верхушку местного населения, видя в ней проводника своей податной политики.
Однако это не значит, что все феодалы были обласканы и почитались монголами. Часто бывали случаи, когда представители господствующих классов Армении волею обстоятельств восставали против завладевших их вотчинами монголов. Источники рассказывают о них и о трагическом исходе их выступлений, когда смельчаки поплатились жизнью[55]. Так обстояли дела в исконной Армении.
Меж тем Киликийское армянское царство не подверглось ужасам монгольских набегов и монгольского владычества. Однако военные успехи монголов и их быстрое продвижение не могли не обеспокоить правителей Киликийского государства, которые не мешкая установили дипломатические отношения с державой завоевателей. Начались предварительные переговоры. Позже, в 1248 г., брат киликийского царя Хетума, Смбат, отправился в далекий Каракорум к Гуюк-хану, где ему был оказан милостивый прием и пожалованы грамоты. А спустя несколько лет в Орду к Батыю и Мункэ-хану отправился сам царь Хетум. Результатом четырехмесячного путешествия и пятидесятидневного пребывания армянского царя в ставке великого хана явились грамоты, дарованные великим ханом царю, «дабы никто не смел притеснять его и страну его» (стр. 367). Царь получил также грамоту, освобождавшую повсеместно церкви от налогов.
Таким образом, если официально Киликийское армянское государство сохранило независимость и самостоятельность внутренней жизни, то визиты киликийских правителей в Орду и полученные ими грамоты как бы подтверждали определенную зависимость этого армянского царства от Орды. Хотя Киракос Гандзакеци и не говорит ничего об обязанностях перед монголами, взятых на себя Киликийской Арменией, однако исследователи подчеркивают, что она, по свидетельству иноязычных источников, подчинялась монголам и платила им дань[56].
Набеги татаро-монгольских орд и завоевание ими Армении нанесли экономике страны незаживающие раны. Как известно, «когда завоевателем является менее культурный народ, нарушается... ход экономического развития и подвергается уничтожению масса производительных сил»[57].
В условиях неслыханной феодальной эксплуатации в стране, завоеванной монголами, где кризис экономической, политической и культурной жизни все более углублялся, народ не мог не проявить своего недовольства существующим положением вещей. И у Киракоса Гандзакеци читатель найдет обильный материал по общественному движению в Армении периода татаро-монгольского нашествия и первых десятилетий завоевания.
Как подчеркивают исследователи, современники наряду с бедствиями внешними отмечают в этот период бедствия также внутренние — «непокорность народа»[58]. В труде Киракоса Гандзакеци тоже можно найти отзвуки народных волнений. Но если о бедствиях страны в связи с нашествием кочевников Киракос Гандзакеци говорит открыто и громко, рассказывает о трагической судьбе армянского народа в традиционной форме плача, то в главах, посвященных внутренним волнениям, его голос звучит сдержаннее и глуше, факты описываются суше, события и лица клеймятся с позиции официального представителя церкви. Одна из глав «Истории Армении» называется «О Давиде-обольстителе». Главу Киракос Гандзакеци начинает предсказанием конца света, в связи с чем, как он говорит, умножаются предтечи антихристовы, а также предзнаменования и всякие чудеса. Затем он приводит, причем с чужих слов, примеры этих чудес, имевших место в 1250 г. И уже после этого рассказывает: «Но вот что действительно случилось, так это то, что в тот год явился какой-то заблудший по имени Давид, движимый... бесовскими духами» (стр. 198).
