Затем Закарий отправил прибывшего от католикоса епископа Минаса вместе с его служителями в Ахпат, чтобы они сделали то же самое и там. И когда он подходил уже к монастырю, ахпатский епископ Григорэс послал людей, которые дубинами жестоко избили и его, и служителей его, нанесли им страшные раны и бросили их [там] полумертвыми, а их навьюченных мулов убили, столкнув вниз со скалы. Епископа [Минаса], подняв вместе с ложем его, повезли к Закарэ; а тот при виде этого сильно разгневался на епископа Григорэса и приказал схватить его и яростно угрожал ему. В поисках убежища [епископ Григорэс] бежал в Кайенскую область, в монастырь Гетик, к великому вардапету Мхитару, ибо знал, что тот очень смело ведет себя с Закарэ. И в этот раз он спасся от него, но позже, в Кечаруке, [Закарэ] схватил его и посадил в темницу, а вместо него епископом Ах/174/пата назначил Иованнеса — того самого, который раньше оставил престол и поехал в Хачен. И был этот Иованнес человек добродетельный, он совершил в Ахпате много дел, достойных упоминания, в том числе построил прославленный притвор церкви, который восхищает всех, кто его видит.

Церковь восточную охватила такая смута потому, что они с давних пор не привыкли делать то, что он (Закарэ) требовал: не отмечали праздники в любой день [недели], дабы не нарушать из-за праздника пост, и божественную литургию не служили с дьяконом и причетником, а только священники прислуживали друг другу. Мне кажется, это вошло у них в обычай в связи с владычеством мусульман, которые не позволяли [армянам] открыто совершать свои христианские обряды; они даже не решались оставлять в час грозного таинства двери церквей открытыми, дабы иноплеменники не совершили какого-либо злодеяния, [армяне не могли делать и] остальное, что ему (Закарэ) хотелось.

Он еще раз приказал созвать собор в стольном городе Ани[587], что в гаваре Ширак; и собрались перечисленные выше епископы и вардапеты и еще многие другие. Закарий написал вардапету Мхитару, чтобы и он приехал на собор. А он отговорился болезнью и немощностью и написал такой ответ, дескать: «Со всем, что они сделают и пожелают, я согласен, /175/ умоляю тебя не утруждай меня больше ничем, ибо я слаб».

Закарэ же созвал собор и просил их обязаться сделать то, о чем он просил. А они сказали: «Нельзя нам сделать это без великого вардапета». Так они из уважения называли его (Мхитара Гоша). А он, показав письмо, сказал: «Вот он, ибо это письмо [заменяет] его, а он — это [письмо]». Но он не отдал им письма и того, что он написал ему. Собор попросил его потерпеть, покуда они пошлют к нему [человека с просьбой] приехать на собор. Послали к вардапету Мхитару и умоляли его приехать на собор, дабы они? дали единодушный ответ военачальнику, и написали, дескать: «Немощностью плоти своей ты не отговаривайся, если смерть настигнет тебя в пути, мы причислим тебя к первым святым учителям церкви». И когда он прочел это письмо собравшихся, тотчас же встал и пустился в путь вслед за зватаями. И было это в зимнее время, приближался праздник рождества и явления Иисуса Христа. Когда военачальник узнал, что он прибудет, послал за ворота города некоего ишхана, чтобы, когда он прибудет, не позволить ему направиться на собор, а провести его [прямо] к нему. Еще до его прибытия /176/ половина [собравшихся] (те, что были епископами его страны, дабы их не свергли с [епископских] кафедр) согласилась сделать то, о чем он просил, а другая половина не согласилась.

Когда вардапет прибыл, ишхан, взяв под уздцы, направил его коня к военачальнику. [Присутствующие] на соборе, узнав, что его не пустили к ним, послали к нему вардапета Нерсеса, человека добродетельного и здравомыслящего, который позже, после смерти вардапета Григора, прозванного Моноником, стал настоятелем Кечарука, пригласить его сперва прийти на собор и совместно подумать о том, как быть, ибо они арестованы и военачальник [Закарэ] собирается изгнать их на чужбину. И он (Нерсес) пошел и встретил его (великого вардапета), когда тот собирался уже войти во дворец военачальника; он издали окликнул его и сообщил ходатайство собора. Ишхан насильно заставил его войти [во дворец], военачальник же вышел ему навстречу, приветствовал и сказал: «Раз ты приехал, они мне больше не нужны».

Когда собравшиеся услыхали эти слова, их обуяла зависть, и они, злословя, говорили: «Все, что делает с нами военачальник [Закарэ], он делает по наущению [Мхитара]; в глазах его мы нечто вроде скота». И на разные лады клеветали на него.

/177/ А он, узнав, что было на соборе, стал осуждать военачальника, дескать, не следовало решать такие вопросы самовластно. И послал к участникам собора и [велел] сказать: «Вы беспокоитесь о народе нашем, как бы он с помощью этих обычаев не смешался с грузинами, а я беспокоюсь о военачальнике нашем, как бы он, подобно брату своему, не стал грузином, на что так надеются грузины. Итак, ежели это верно, то почему же вы обвиняете меня, раз у него есть приказ католикоса и царя Левона поступить так; и хотим мы этого или не хотим, он все равно поступит по-своему. Так вот, пусть каждый из вас вернется в свою обитель, а мы будем умолять его не изгонять вас из ваших церквей и с ваших мест, обряды же, как совершали до сего дня, точно так и будем совершать».

А амирспасалар Закарэ приказал тайно, без ведома вардапета, отправить их (епископов) на чужбину. Когда вардапет [Мхитар] узнал об этом, многих из них спас, и они вернулись к себе; что же касается других, то через несколько дней брат военачальника Иванэ приказал им вернуться на свои места.

Закарий всю свою жизнь, пока был жив, /178/ действовал в соответствии со своим желанием, церкви же продолжали действовать по-прежнему.

Все обстоятельства, речи и дела этого собора записал все-мудрый вардапет Ванакан в своей «Истории»[588], ибо он как ученик находился при великом вардапете, был очевидцем всех происшедших событий и слышал все собственными ушами досконально. Это, а также и многое другое могут найти в книге его те, кто хочет досконально изучить [события].

Из множества бед и притеснений, которые терпели вообще все страны от племен южных, от сыновей Измаила, больше всего [выпало на долю] Армении и Агванка, ибо у нас вконец были истреблены цари и властители; католикосы агванские скитались там и сям, так как не было у них определенного места, [где мог бы находиться] престол. Случилось им добраться до пещеры, находящейся в пределах крепости, называемой Чарек[589], там они обосновались и оттуда же руководили паствой своей. Один из этих католикосов, по имени Бежгэн, оставил сан /179/ свой, женился и заимел детей. Его лишили престола и вместо него рукоположили владыку Степаноса.

Был у него один хорепископ, по прозванию Саркаваг. Случилось ему как-то поехать в город Гандзак[590] собирать доходы с иереев и тамошних христиан. При въезде в город его увидел эмир города, которого звали Гурджи Бадрадин[591], и спросил: «Ты чей?» И когда он ответил: «Католикосов», сказал: «Слыхал я, будто христиане устраивают большое празднество, когда освящают воду. Так вот, праздник ваш приближается, пригласи вашего католикоса с его священнослужителями, как принято у вас, и освятите воду в моем городе, дабы и мы порадовались вместе с вами».

Хорепископ, вернувшись, рассказал католикосу о приказе эмира. И он очень обрадовался, ибо никогда католикос или кто-либо из известных людей не решился бы открыто войти в город или прогуливаться там, так как город находился в руках персов, алчущих крови христианской, ибо много горя причинили им жители Хачена, ведущие разбойничий образ жизни, которые убивали много персов и грабили подвластных им христиан; точно так же [поступал] и царь грузинский со своим войском. И по этой причине они (персы) враждовали со всеми христианами.