Наше же начинание пусть никем не будет сочтено за дерзость, но скорее за благое дело, ибо разум наш вынуждает нас не умалчивать о таких бедствиях и несчастиях, о которых мы слышали своими ушами и [которые] видели своими глазами, ибо претворились в жизнь все пророчества святых, предсказавших задолго до этого напасти, кои должны были случиться и на деле случились с нами[105]. О чем и говорил спаситель наш и господь бог Иисус Христос: «...восстанет народ на народ и царство на царство»[106], и «все же это начало болезней»[107] — явление сына погибели, о коем мы со страхом думаем, как бы не появился он в наши дни; /9/ ведь все дела, ныне происходящие, знаменуют это. Любовь иссякла, воцарилось бессердечие, благочестие ослабело, возросло неверие; у алтарей и на литургиях — безмолвие, священники безжалостно предаются мечу. Женщины и дети угоняются в плен, мужчины умирают жестокой смертью.

Ибо предсказание мужа божьего святого Нерсеса относительно племени стрелков и разорения страны нашей армянской нынче претворено в жизнь племенем, называемым татарами: многие племена и народы были стерты им [с лица земли], о чем, если будет угодно господу, мы расскажем в своем месте.

Каждый из прежних тружеников находил место, с которого начинал [повествование]: либо [правление] прославленного царя, либо родоначалие знаменитых родов. Мы же лишёны всего этого, ибо царство у нас — как Аршакидское, так и Багратидское — давно пресеклось, князей армянского происхождения, за исключением тех, кто скрывается и прячется где-то в чужих странах, нигде не видно.

И одно лишь внушает мне надежду: благость дней сих и сила намерения моего; ибо сегодня, когда мы приступили к этому начинанию, /10/ — праздник сошествия пресвятого духа на сонм апостолов в горнице, когда он (дух) послал [апостолов], украсив их пламенным языком, по всему свету ловить сетями евангелия всех для жизни вечной[108]. И мы, вверив себя тому же духу, взяли на себя труд, превосходящий возможности наши. Почему и умоляем вас, пришедших после нас, не хулить наш труд как проявление невежества, не насмехаться и не пренебрегать им[109], а отнестись по-братски снисходительно и сохранить его на память в грядущем, ибо, как учит писание, у учеников христовых все основано на благоволении. Мы же принялись за дело, которое начали, и укажем прежде всего имена местоблюстителей престола святого Григора, начиная с него самого и до нас, с небольшими лишь сокращениями. Дабы [книга] эта стала нашим памятником надгробным, но не таким, как памятник Авессалома[110], а живым [памятником], чтобы упоминалось в ней имя Киракоса.

Достойный всяческих похвал и прославившийся доброй памятью отец наш духовный и родитель наш по евангелию святой Григориос после просве/11/щения им страны Армении богознаяием и всеми православными установлениями и законоположениями и [после] рукоположения более четырехсот тридцати епископов отправился вместе с великим государем Трдатом в Рим для созерцания мощей святых апостолов Петра и Павла, [свидания] с великим императором Константином и святым патриархом Сильвестром и заключения с ними договора и союза[111]. Константин святой и великий патриарх врат мира оказали почести святому Григору как исповеднику и одаренному апостолами мученику христову, пожаловали ему сан патриарший как наместнику [апостола] Петра. Дали ему также частицы мощей апостолов, левую руку апостола Андрея и много других даров; в Иерусалиме ему [пожаловали] Голгофу — место распятия Христа, [храм] святого Иакова и место для литургии у одра святого воскресения[112]. Говорят, святой Григор повесил над гробом Христа светильник и с молитвою просил бога зажигать его без видимого света во время праздника святой пасхи, и знамение это имеет место по сей день. Трдату Великому тоже были оказаны почести, которые он заслужил своею храбростью; кровью Христа и верою в него был скреплен договор, дабы и после них нерушимо хранить дружбу между двумя народами, /12/ Константин спросил святого Григора: «Много ли радости для ангелов обретение стольких заблудших овец?» [Григор] ответил: «Весьма много. Но мы, потомки Адамовы, у небесного сонма не считаемся овцами». И император сказал: «И мы, спасенные с приходом вашим, да не перестанем являться пред ними».

И приказал всему городу праздновать и приносить животных в жертву. Евреи и язычники, остававшиеся в неверии, обмывались благословенной солью, ибо святой Григор и Сильвестр благословили соль. И оказал святой Григор евреям: «Вы вопреки закону заменили обрезание необрезанием». И сказал также: «Животные, приносимые в жертву богу либо даруемые святым или же в память об усопших, без соли благословения подобны жертвам язычников».

И затем [царь Трдат и Григор Лусаворич], вернувшись в великом ликовании и душевной радости, щедро украсили всю страну нашу всеми христианскими установлениями. И [патриарх] еще при жизни своей рукоположил святого сына своего Аристакеса главою епископов Армении, Грузии и Агванка. А сам отдался всецело отшельническому образу жизни, чтобы добиться венцов: и апо/13/стольского, и подвижнического, и патриаршего, и отшельнического, которые более всего приближают человека к богу, ибо [дают возможность] спокойно беседовать с ним. Когда Аристакес вернулся с Никейского собора[113], Григор больше не показывался никому. Прожив долгие годы, он почил во Христе, пробыв тридцать лет патриархом. Найдя его мертвым, пастухи кучей навалили на него глыбы камней.

Впоследствии некто, по имени Гарник, человек святой, ведущий отшельническую жизнь, нашел его по наитию [святого] духа и повез, похоронил в деревне Тордан. В дни [правления] императора Зенона часть мощей его и святых сподвижниц Рипсимэ[114] была увезена в Константинополь; там сделали серебряную раку, положили туда мощи святых и написали на ней имя каждого [святого], положили ее (серебряную раку) в мраморную раку и запечатали перстнем. Долгое время они оставались в безвестности: никто не знал, кому они принадлежат, [и знали] только, что принадлежат они святым.

/14/ А в дни правления императора Василия и армянского царя Ашота Багратуни это стало известно вот каким образом. Некий юноша был одержим злым духом, и вот когда юноша молился в той церкви, где находились мощи святых, он, поднятый бесом, упал на раку святых с воплями и криком: «Не терзай меня, святой Григор, просветитель армян; и ты, владычица моя Рипсимэ, пришла, чтобы терзать меня; и ты, Гаянэ[115], терзаешь меня». И так вопил он довольно долго.

Услыхав об этом, люди сообщили царю. [Царь] приказал открыть раку. И когда открыли ее, мощи святых засверкали ярким светом. Император приказал обить золотом мраморную раку и записать на ней имена святых, дабы каждый знал, чья это рака.

Все это, приехав, рассказал царю Ашоту один из евнухов императора. И тот, узнав [об этом], воздал хвалу господу; а день тот был объявлен днем Праздника святого Григора, и по сей день он празднуется в субботу на шестой неделе великого поста.

А святой Аристакес благополучно пас стадо, вверенное ему, и с беспристрастностью порицал тех, кто уклонился с пути-истинного. Поэтому некий Архелай, назначенный правителем так называемой Четвертой /15/ Армении[116], которого он порицал за худые его дела, встретившись с ним в гаваре Цопк, убил его, а сам, испугавшись царя Трдата, убежал в киликийский Тарсон. [Аристакес], пробыв епископом семь лет, мученически погиб и преставился ко Христу[117].