Место, где раньше находились теплицы Кира, было едва узнаваемо. Природа за два месяца настолько взяла свое, что, если бы не цветы, Гарди осмелилась бы поспорить, что они пришли именно туда.

Здесь благоухание липы сменялось другим устойчивым ароматом — розовым. В лунном свете было трудно разглядеть, где начинались границы поля, а где кончались, но Гарди лишилась всяких слов, в восхищении уставившись на пурпурное море из качающихся под легким бризом гигантских роз. Их было куда больше десятка, и телеги, которую Кир одолжил у знакомых лесников, было явно мало для такого количества цветов. Луха одурела первой и нырнула с головой в ароматное одеяло. Кир закричал, чтобы она не мяла цветы, но всем было понятно, что даже если бы в поле завалились целых три Лухи, они были бы не способны испортить все соцветия.

— Жалко их рвать, — вдруг сказала Гарди, совсем не ожидая от себя, что когда-нибудь сможет произнести подобное. Цветы были настолько величественны, что обрывать их жизнь ради денег казалось кощунственным. Она оглянулась на Кира, ведь это он среди них был любитель цветов «номер один», заботившийся о каждом помятом кустике и поломанном стебельке, но ведьмин сын глядел на розы спокойно и как-то отрешенно.

— Вряд ли мы успеем собрать много, — сказал он и указал Гарди на свечение, внезапно возникшее в метрах двадцати от места, где они стояли. — Это «золотое молоко» вызвало столь буйный рост. Цветы обречены. Если мы не поторопимся, они сгорят меньше, чем за час. А на пламя сбегутся люди из деревни. Не знаю, как ты, но я не хочу встречаться ни с одним из них.

И словно подтверждая правдивость слов Кира свечение вдруг усилилось и превратилось в пламя — еще небольшое, но грозившее в скором времени охватить весь луг. Розы вспыхивали, словно сухая солома.

— Огонь не распространится дальше этого поля, здесь все окружают болота. Зато мы можем остаться без наших денег. Хватит дурака валять, Луха, пошевеливайся!

Гарди еще раз поразилась, как огромное чудовище безоговорочно слушается Кира. Они точно были, словно брат и сестра. Сама она не могла ничем помочь и, сидя на телеге, лишь наблюдала, как огромная тень Лухи и силуэт поменьше мельтешат по полю, срезая длинные стебли. Они были похожи на тени, но Гарди знала, что за этими тенями скрывается ее светлое будущее. Ее счастье.

— Это мой последний приезд в Альбигштайн, — поклялась себе Гарди, когда грузовик, который они наняли на окраинах, доставил их в город. Им повезло, машина оказалась пустой, а водитель соображающий. За пять роз он согласился не только доставить их в город, но и помочь с разгрузкой. Воодушевленная, Гарди уже приготовилась держать речь перед Сальвией. Встретиться им в любом случае стоило. Луха, закутанная с головы до ног в черное покрывало, конечно, привлекала внимание, как и костыли Гарди, но, похоже, монахи были в городе частым явлением, да и калеченые люди тоже новшеством не являлись. Толпа на площади какое-то время на них глазела, а потом вернулась к привычным объектам внимания — голубям, аттракционам и ярмарке.

У Сальвии имелся секретарь, совсем юная девушка, которая в прошлый раз была столь мила и приветлива, что поставила Гарди в тупик: ее лексикон вежливости ограничивался словом «спасибо». То ли служащая ее узнала, то ли Сальвия предупредила заранее, но при виде Гарди, девушка обеспокоенно опустила руку под стол, где обычно в офисах имелась кнопка вызова охраны. Конечно, для них Сальвии не было. Занята, на совещании, еще не приехала.

Гарди собралась было нагрубить, но Луха поступила куда изобретательнее. Вышла вперед и толкнула дверь в кабинет Сальвии плечом. Выбежавший навстречу телохранитель полетел в окно. К его удаче цветочный офис находился на первом этаже, и мужчина ничего не сломал. Посмотрев в сторону Лухи, он благоразумно решил в здание не возвращаться.

Сальвия, действительно, могла еще не приехать или попросту быть где-нибудь в другом месте. Гарди с Лухой поступили опрометчиво, пошли напролом и словили удачу. Удачей было найти мутанты-розы, самостоятельно выросшие в лесу, а чудом — то, что Сальвия не нажала на курок, потому что, когда они ворвались в ее кабинет, на них смотрело дуло пистолета.

Гарди помнила, что Луху не берут пули, но не знала, действует ли этот закон на нее в обычном, не измененном виде. Поэтому рисковать не стала и, подняв одну руку (второй опиралась на костыль), быстро проговорила:

— Привет, дорогая, я привезла розы. Как договаривались.

Вот так. Никаких воспоминаний, никаких разборок, только деловой разговор. А как же хотелось влепить Сальвии костылем в глаз. Ну или просто стукнуть по голове.

— Да ты…! — Сальвия задохнулась от злости, покраснела и встала, твердо целясь Гарди прямо в лоб. — Выметайся отсюда, пока я тебя не пристрела!

— Хотя бы взгляни на них, — Гарди протянула руку к Лухе, стараясь не делать резких движений. — Ты когда-нибудь видела такие цветы?

Может, Сальвия и была поражена, но владела собой превосходно.

— Даю тебе минуту, чтобы ты освободила мой офис от своего зловония, — весьма поэтично высказалась хозяйка салона. — Минута — из-за костылей. Давай, ковыляй отсюда, а я с наслаждением посмотрю, как ты это делаешь. Сделка расторгнута. Я уже купила цветы, а твои переростки мне не нужны.

— Неужели не застрелишь? — не удержалась от колкости Гарди. — А как же деньги Босса? Ты ведь должна ему что-то предъявить?

Конечно, Сальвия не могла ее застрелить. И вовсе не из-за Лухи, о которой она, к своему счастью, не знала. Сальвия, хоть и владела местной ареной, но с законом проблем не желала. Ей были не нужны суды и разбирательства, иначе пуля прилетела бы Гарди в лоб сразу, когда открылась дверь.

— Не тревожься, я с этим разберусь, — процедила Кровавая Сальвия. — Мне нравится неожиданность. Посматривай по сторонам, потому что мы еще не закончили.

Итак, сделка не удалась. Покидая офис Сальвии, Гарди испытывала огромное искушение перейти к плану Б и с помощью Лухи, замлевшей от благоухания, стоявшего в цветочном салоне, ограбить мерзавку. Но быстро поняла, что не имела на это права. Нельзя было будить звериное обличье Лухи — ни ради собственного благополучия, ни ради их общего счастья. Гарди не сомневалась, что попроси она, и Луха с радостью разобрала бы здание по кусочкам, а людей — на органы, но заставила свою кровожадную натуру из прошлого заткнуться и исчезнуть. Она была новой, измененной, и хотела, чтобы навсегда изменилась и Луха.

Конечно, план был дерзким и самонадеянным. Сейчас, под ярким городским солнцем, полным реализма и разочарования, вчерашняя ночная затея, родившаяся под лунным светом, сотканным из лживой надежды, казалась глупостью. Разве можно было предположить, что Сальвия хотя бы посмотрит в ее сторону, после того как Луха почти полностью уничтожила арену? Судя по тому, что охранник в офисе цветочной королевы был всего один, многие люди Сальвии покинули этот мир. Интересно, как Сальвия объяснила чудесное спасение Гарди? И где сейчас был этот Раян Бык, с которым она, определенно, сведет счеты в будущем? Разумеется, поставив об этом в известность Кира.

Грузовик выгрузил коробки с розами у сквера, где играла детвора и прогуливались парочки. Цвели рододендроны, и Гарди обрадовалась, что сумела вспомнить название кустарника. Они с Лухой перешли дорогу и сели на лавочку под цветущими кустами, при этом Луха, конечно, испугала своим ростом и черным плащом всех мамочек, которые резко собрались и сквер покинули.

Нехорошо, что мы их вытеснили, лениво подумала Гарди, подставляя лицо теплому свету. В запахах города вдруг почувствовалось приближение осени. Луха сидела рядом и тоже никуда не спешила. Ей очень нравился балахон, и она явно наслаждалась своей конспирацией. Скалилась из-под капюшона на бродячую шавку, которая замерла неподалеку, парализованная то ли любопытством, то ли страхом. Через дорогу был виден офис Сальвии, которая иногда мелькала в окнах и кому-то звонила. Она тоже видела, что Гарди с Лухой никуда не уходят, и ее это явно беспокоило. Наверняка, вызывала остатки своей армии. А может, и полицию. С сегодняшнего дня на Гарди можно было официально натравливать всех стражей порядка.