Завтра куплю у Тита ружье и перестреляю мелких сволочей, решила Гарди, когда с потолка на нее посыпалась штукатурка. Она не любила все эти огнестрельные пороховые штучки, предпочитая сталь и живую плоть кулаков, но охотиться на мышей величиной с собаку голыми руками представлялось совсем идиотской затеей.

Часы запищали, сообщая о том, что настал час нечисти, а за окном, наконец, появилась луна, вернее, лунища, раскрасившая каждый уголок сада могильным светом. Полночь, полнолуние, оборотни… Гарди неожиданно вспомнила фразы из книжки Кровавой Сальвии, которые почему-то теперь не казались лишенными смысла. В книженции говорилось, что в полную луну оборотни всегда охотятся, а полночь — их любимое время.

И хотя было очевидно, что Кир не вернется, Гарди проторчала у окна еще три часа, пристально наблюдая за каждым движением цветов, листьев и травы в саду. Но ветра не было, и сад замер, будто тоже за ней наблюдая. Зато на втором этаже возня не прекратилась, даже когда она, наконец, забралась в скрипучую кровать Алисии, которую так и не смогла называть своей собственной.

У всех первая брачная ночь проходит по-разному, мрачно подумала Гарди. У тех же, кто начинает отношения со лжи, она проходит именно так. Пожалев, что поленилась растопить камин, она накрылась с головой тремя одеялами, погрузившись в беспокойный, тяжелый сон.

Гарди проснулась от волнующих запахов яичницы, свежего хлеба и кофе. Приоткрыла глаза и уставилось на мужское колено у ее подушки, на котором возвышался поднос с ароматными утренними лакомствами. Кир, а это был он, пытался освободить место на прикроватном столике, чтобы водрузить на него тарелки, кружку и кофейни, которые все это время удерживал на подносе на своей ноге. Получалось у него довольно ловко, правда, Гарди не поняла, зачем для этого нужно было усаживаться на ее кровать, мог бы воспользоваться стулом.

— Просыпайся, соня, уже поздно.

Это он ее? От изумления Гарди открыла глаза, чтобы встретиться взглядом с его сногсшибательной улыбкой, которая по-прежнему очаровывала. Однако подробности вчерашнего вечера она не забыла, поэтому с харизмой ведьминого сына справилась быстро.

— Ты можешь гулять ночью сколько хочешь, а я могу спать утром, сколько хочу, — сказала Гарди и собиралась было перевернуться на другой бок, а еще лучше — накрыть голову подушкой, но в животе, который еще вечером требовал еды, предательски заурчало, что сделало улыбку Кира еще шире.

— Вставай, — конечно же, он проигнорировал ее невысказанный вопрос, — сегодня много дел. Мона Гойдон прислала нам приглашение на свой день рождения. Ты же хотела стать частью Голубого Ключа? Считай, это местным признанием. Обычно Мона приглашает только «своих».

— А в чем твой интерес? — не удержалась от ехидства Гарди, приподнимаясь на подушках. Кир тут же сунул ей в одну руку чашку с кофе, а в другую еще горячую булочку. Можно было даже не спрашивать — выпечка была утренней, и делал ее он сам.

— Там будут Молионы, это семья, которая занимается цветами, — Кир отломил кусочек сыра и поднес к ее губам, приглашая попробовать. Гарди больше не смогла сопротивляться и, открыв рот, приняла угощение, с трудом сдержав искушение укусить Кира за пальцы. Он не обязан был извиняться за вчерашний вечер, но она решила рассматривать его утренний подхалимаж именно так.

— Если ты не передумала насчет статуса, можно договориться с ними насчет роз. Молионы выращивают все цветы, кроме этих. У них покупают многие крупные цветочные компании города. Напрямую с этими компаниями договориться сложно, но мы могли бы продавать розы Молионам. И уже через год, возможно, окупить расходы на статус. Я умею выращивать цветы и хотел бы хоть как-нибудь тебя отблагодарить.

— А как эти розы растут? Из семян? Их нужно где-то купить?

— Ничего покупать не надо. Удивительно, но в теплицах выжили многие сорта, мне удалось взять от них черенки. Извини, что не спросил, но я уже поселил их в твоих оранжереях. Уверен, что они примутся. Сейчас самый благоприятный сезон, розы вырастут быстро. Через месяц можно договариваться о поставках.

Сыр был вкусен, а кофе божественен. Гарди уже и не понимала, чего так разозлилась вчера вечером. Секс они не оговаривали, поэтому никаких претензий к Киру у нее быть не могло. Что же до остальных качеств «мужа», то, кажется, Кир был на высоте. Кроме того, что он отлично готовил и соображал по хозяйству, так еще и о ее финансах беспокоился. Грязная Гарди тут же подленько нашептала, что у ведьминого сына уже готов план, как отжать ее наследство и деньги, ведь от предложенной доли он отказался специально, чтобы не вызывать подозрений. Ему, мол, естественно, заботиться о росте дохода, который он, вероятно, уже считает своим собственным.

Гарди сделала крупный глоток, смывая кофейной горечью яд сомнений.

— Что будем дарить Моне? — спросила она, надеясь, что у Кира уже есть ответ, потому что думать над подарками Гарди никогда не умела.

— Деньги, — однозначно ответил человек, теперь называвшийся ее мужем. Гарди прищурилась, раздумывая над предложением, но, в конце концов, сочла его самым подходящим.

— Хризелла заходила уже два раза, — сказал Кир, подавая ей кусок булочки, густо намазанный маслом и джемом. — Она будет ждать тебя у Нониты-портнихи, говорит, вы договаривались. Кстати, я бы не советовал шить одежду у Ноны. Она хороший человек, но со вкусом не всегда дружит. В Хлопушках есть мастер получше. Я пришил к твоему голубому платью новую тесьму, оно с ней стало свежее. Предлагаю надеть его, а на неделе съездить в соседнюю деревню и заказать тебе гардероб без спеха.

— Кир, — перебила его Гарди, решив, что время вопросов все-таки настало. — Ответь мне, пожалуйста. Ты выращиваешь цветы, пришиваешь тесьму к платью, прекрасно готовишь… Все это замечательно, но тебе не кажутся эти занятия, как бы тебе повежливее сказать, не подходящими? В смысле, в моем мире, откуда я приехала, да и в Голубом Ключе тоже, мужчины ничем подобным не занимаются. Ты же делаешь это с явным удовольствием.

— Это плохо? — почему-то улыбнулся Кир, совсем не смутившись.

Гарди отпихнула его руку с новым кусочком хлеба. За разговором он умудрился ее накормить так, что она чувствовала себя неподъемной, а день обещал быть активным.

— Может, у тебя отклонения? — спросила она осторожно. — Ну, такое бывает, я нормально отношусь к мужчинам, которые хотят быть женщинами или там… любят других мужчин.

Гарди лгала. Таких мужиков она ненавидела. Последняя встреча с типом, который предпочитал собственный пол, закончилась для нее двумя сломанными пальцами, треснувшим ребром и разбитым ухом. Нежный Росток, который был выше ее на три головы, может, и любил мужчин, но женщин на дух не переваривал. И сколько она не уговаривала себя, что не все «они» такие, но как только узнавала, что мужчина — из «тех самых», старалась перейти на другую улицу в прямом смысле. Поэтому она с трудом сдержала вздох облегчения, когда Кир решительно покачал головой.

— Нет, Гарди, я не сплю с мужчинами, — коротко, но по делу ответил он. — А теперь ты мне скажи, где прописано, что должны делать мы, а что вы?

— Ну, это неписаные законы древности, общества там, людей, — нерешительно ответила Гарди, чувствуя, что они вступили совсем не на ту тропу.

— Наверное, — добавила она, помолчав, а потом, наконец, придумала ответ:

— Женщина занимается семьей, теми самыми платьями, цветами и едой, а мужчина отвечает за достаток, защиту и пропитание.

Какую чушь я несу, подумала Гарди, испытывая желание спихнуть Кира ногой с кровати. У него был такой вид, будто он с трудом сдерживал смех. По крайней мере, его крепко стиснутые губы подозрительно дрожали, готовые растянуться в улыбке.

— На самом деле, я думаю точно также, — наконец, ответил он ей, — но моя приемная мать была человеком своеобразным и думала немного иначе. Если честно, мы не были слишком близки, наверное, отчасти из-за того, что она слишком сурово подходила к моему воспитанию. Готия считала, что я должен уметь делать все, что умеют делать люди. До сих пор удивляюсь, сколько всего она знала. Мое детство нельзя было назвать хорошим, но и плохим оно не было. Она обучала меня всему, что придумывала ее голова, а в ней всегда было чересчур много идей. Свое дело она не завершила — ее убили, как ты знаешь. Это принесло мне и горе, и освобождение одновременно. Однако за те пятнадцать лет, что мы были вместе, она впихнула в меня столько всего, что я до сих пор удивляюсь, что все помню. Поэтому предлагаю тебе воспользоваться случаем и позволить мне нарядить тебя в то голубое платье. Оно уже не напоминает одежду Готии, да и на тебе сидит куда лучше.