— Это он так с тобой? — Мона кивнула на руку Гарди, покоящуюся на перевязке. — Любит «по-жесткому»?

И тут Гарди догадалась, что именно хотели узнать селянки.

— А чего сами до сих пор не проверили? — не удержалась она от колкости.

— Да мы пытались! — неожиданно вмешалась в разговор блондинка с косой, стоящая рядом с Моной. — Он ведь ни с кем, ни разу… Даже с ней не пошел, — она кивнула на подругу, проигнорировав гневный взгляд Моны. — Он же ведьмин сын, оборотень — нечистая сила, одним словом. Думаешь, нам не интересно было? Сколько лет уж пробовали — и ничего. Хотели опоить, да не пьет, шельма!

— Может, он мужчин любит? — оторопело спросила Гарди, уверенная, что игнорировали Кира, в первую очередь, женщины, но никак не наоборот.

— Тоже проверили, нормальный он, — уверенно заявила Хризелла. — Брат Тита, а он как раз из «таких», живет в Альбигштайне и иногда приезжает сюда в гости. Так мы его однажды подговорили, чтобы он к Киру подкатил и узнал, что к чему. Нет, мужчин он не любит, это точно.

— Ну так, какой он в постели? — не выдержала Мона. — Говорят, оборотни, они, неугомонные…

Гарди не знала и даже думать не хотела, откуда у девушки такая информация, но почувствовала, что держать лицо придется. Сделав загадочный вид и понурив глаза, она все-таки протолкалась к прилавку, где ее встретил не менее любопытный взгляд Тита.

Отдав лавочнику список товаров, Гарди повернулась к женщинам, и облокотившись о прилавок, сказала:

— Вообще-то меня все устраивает. И кажется, его тоже. Что до руки, то гибкость уже не та. Я все-таки не настолько молода, как вы. Сегодня попробуем по-другому.

Гарди чувствовала, что могла бы скормить этим сельским курицам любую крупу, но сочинять про Кира было неловко, а на душе давно уже скребли кошки. Она будто сама в себя втыкала иголки. Селянки разбередили какую-то давнюю сердечную рану, о которой она и не подозревала. То была боль Грязной Гарди, переехавшая из прошлого в настоящее.

— У вас в деревне есть школа? — неожиданно перевела она разговор в другое русло, и дамы растерянно переглянулись. Они хотели деталей — много и в подробностях.

— Только в соседнем поселке, в Хлопушках, — сказала Хризелла, явно недовольная сменой темы, — а тебе зачем?

— Флавий сказал, что у них в школе нет физкультуры. Я в свое время окончила кое-какие курсы на мастера спорта. Могла бы преподавать. Хотела поговорить с местным руководством. Знаете, где их найти?

Селянки точно были курицами, и тема спорта была, на их взгляд, куда менее интересней темы размножения. Вопросов о том, каким именно спортом занималась Гарди, не появилось, женщины стали постепенно расходиться. Однако Хризелла и Мона, похоже, еще надеялись услышать что-нибудь пикантное.

— Я могу помочь, — сказала Мона. — Приходите с мужем сегодня завтра ко мне домой. Часов в шесть вечера. У меня день рождения, приглашена почти вся деревня, из Хлопушков тоже многие будут, в том числе и Роджер Свичер, это директор школы. Я вас познакомлю. Поговорите в непринужденной обстановке, да и ехать никуда не надо. Мне тоже будет приятно поболтать с тобой, было бы здорово подружиться. Кстати, бабуля Тусия тоже зайдет, она лучше Кира в травках разбирается, может подобрать что-нибудь… успокоительное для твоего мужа.

Женщины переглянулись и прыснули, прикрывая рты ладошками. То, что Мона не хотела с ней дружить было так же очевидно, как и то, что она собирала развлечения для своего праздника. А ведьмин сын, недавно женившийся на богатой наследнице-чужестранке, мог стать тем еще гвоздем программы.

Самым правильным ответом в данном случае было слово «нет», но Гарди в последнее время редко слушала логику. Интуиция же подсказывала, что лучше прыгнуть прямо в костер. Да и встретиться с этим Свичером уже сегодня на самом деле было бы очень удобно. Она еще толком не придумала, чем будет заниматься в своей оседлой замужней жизни в Голубом Ключе, но ночью идея преподавать физкультуру у детворы показалась ей весьма здравой. Конечно, директору может показаться странным преподавать спорт детям, которые все свободное время проводят либо в поле с родителями, либо в активных играх, но у Гарди были кое-какие доводы. Поэтому она заставила себя улыбнуться и вежливо ответить:

— Спасибо, Мона, мы будем.

Получилось кисло и натянуто, но искренности от нее никто не ждал. Хризелла с Моной оставались в лавке до тех пор, пока Тит не погрузил на телегу все товары, которые выбрала Гарди. Дамы покупки не комментировали, но глядели очень внимательно. Гарди же почему-то хотелось затеять с ними ссору.

С трудом сдержав себя, она вышла на крыльцо, с удивлением отметив, что «шоппинг» занял куда больше времени, чем планировала. Солнце клонилось к закату, осветив дорогу и ближайшее поле с рожью яркими рыже-красными пятнами. Тит снова любезно одолжил ей телегу, но Гарди уже задумалась о том, чтобы заказать повозку и купить пару лошадей. Она в этом деле ничего не смыслила и надеялась, что Кир подскажет что-нибудь дельное.

Гарди поймала себя на мысли, что думает о Кире, как о чем-то настолько естественном и привычном в своей жизни, будто он был с ней лет пять минимум, а не появился только неделю назад. Притормози, посоветовала она себе. Лучше сделать это заранее, чем потом врезаться, обнаружив, что тормозов уже не осталось.

— Ого, какое краснющее, — отвлек ее от невеселых дум голос лавочника. Гарди подняла глаза и посмотрела на облако, загородившее солнце. Несмотря на то что закат и раньше пылал багряно-красными цветами, эта туча сияла прямо-таки неестественным светом. Будто на картине, искусно выписанной маслом, кто-то намазал яркое пятно детским фломастером. Облако алело так ярко, что сразу привлекало внимание.

— Это оно над Хлопушками сейчас, — прокряхтел Тит, загружая мешки с продуктами на телегу. — Лишь бы не град. У них и так посевы на прошлой неделе дождь помял.

Гарди добралась домой уже к вечеру. Красное облако по-прежнему висело над горизонтом. Солнце уже село, и туча сменила красный плащ на багряно-черный. Ей показалось, что пару раз в небесной громаде сверкнули молнии. Раскаты грома долетели позже, когда Гарди вошла в дом и поняла, что он пуст.

Уныло висели ленты на потолке и лестнице, оставшиеся от ее неумелых украшательств. Погашенные лампы-ракушечники мрачно чернели на подоконниках. Галерея второго этажа, как всегда щерилась, могильной темнотой, а о том, что делалось на чердаке и в подвале, даже думать не хотелось. Где-то наверху раздался шорох, что-то звякнуло, и Гарди подумала, что крыс и мышей в доме должно быть в изобилии. Почему она раньше не догадалась купить отраву? Надо хотя бы завести кошку.

Не зажигая свет, Гарди прошла на кухню, слушая, как скрипят доски пола под ее новыми сапогами — обнова, приобретенная в лавке. Сев у потухшего камина в холодное кресло, она мрачно уставилась на пепел и пустой котелок. Очевидно, что Кира в доме не было с утра.

А он и не обещал жить с тобой под одной крышей, мрачно подумала Гарди. Гражданство ты получила, а насчет всего остального вы не договаривались. Да и что она хотела от фиктивного брака?

Все у меня правильно, убеждала себя Гарди через час, по-прежнему сидя кулем у холодного камина. Во дворе перед крыльцом лежала груда товаров, скупленных у Тита, надо было заставить себя подняться, разобрать покупки, принести воду, помыться, заварить чай. Хризелла навязалась зайти к ней завтра рано утром, чтобы отвезти к местной портнихе, которая обшивала всю деревню. Одежду, купленную Гарди в лавке, селянки уверенно забраковали.

Жизнь налаживается, вот, платья себе нашью, с местными, наконец, подружусь, может, с работой что получится, уговаривала себя Гарди еще через пару часов, чувствуя, что с кресла уже встать не в состоянии. Ноги и руки затекли, а обивка мебели приросла к ней второй кожей. Новая жизнь была, действительно, новой, но отчего же так нестерпимо хотелось швырнуть чайник в окно. Чтобы стекло вдребезги и грохот на весь дом, в котором по-прежнему сидела она одна. Крысы не в счет. Они совсем обнаглели и бегали на втором этаже прямо над ее головой с таким топотом, будто то были не грызуны, а коровы.