Они лежали, обнявшись, до самого рассвета. Кира сморил сон первым, а Гарди все думала, как же так получилось, что с самого дна жизни, из трущоб, где она бродила по колено в грязи и крови, она нашла лестницу, которая привела ее к принцу, пусть и изгнанному, но по-настоящему, горячо и искренне любимому.
— Теперь в моей жизни все правильно, — прошептала она в утренние сумерки, полная решимости сражаться за Новую Гарди и ее счастье. Поцеловав спящего Кира, она быстро оделась и выскочила навстречу встающему солнцу.
Глава 20. Сражаться за счастье
Луха встретила ее на огромном валуне, который загораживал логово от глаз случайного путника, вышедшего из леса. И кажется, сидела она там давно. Вперемешку с костями и окровавленными клочками шерсти, которые были разбросаны у подножья камня, валялись полевые цветы, среди которых Гарди узнала и аквилегии. По правде, она надеялась встретить Луху, потому что не представляла, как смогла бы самостоятельно спуститься. Она бы, конечно, справилась, но на спуск ушло бы не меньше трех часов, а ей дорога была каждая минута.
Гарди сомневалась, что чудовище поймет, однако начала говорить, надеясь, что интонация поможет передать чувства, которые бурлили в ее душе. Луха должна была ей помочь, потому что Гарди собиралась достать денег, а пока она знала только один действенный способ, как это сделать. Кир предложил уйти в леса, спрятаться и жить изгоями, охотясь и выращивая растения, но Гарди не была готова к отшельничеству. И дело было не в том, что она прониклась особой любовью к Королевству Альбигштайн, оказавшимся такой же помойной ямой, как и Старый Город. Просто в ней снова проснулся бунтарь, который не хотел сдаваться обстоятельствам. Дерек с Гойдоном поступили нечестно, но она не собиралась им проигрывать.
Луха могла разбудить Кира, или послать ее по-звериному идти своей тропой, или просто проигнорировать, но она ее поняла. Каким-то чудом оборотень не только сообразила, чего хотела Гарди, но и даже прониклась симпатией к ее плану. Так или иначе, но внизу Гарди оказалась через десять минут, а еще через пять — на перроне вокзала, где Луха ссадила ее с плеч в заросли гигантских лопухов. Не издав ни звука, чудовище исчезло в кустах, а Гарди, все время пока ждала поезда, гадала, правильно ли поступила, не предупредив Кира. Они пообещали доверять друг другу, но что-то подсказывало ей, что Кир бы ее не отпустил. И если бы он сказал «нет», она никуда бы не пошла, потому что Гарди давно не испытывала такого страха, как сейчас. Дело было не в отсутствии тренировок и не в том, что она собиралась окунуться в прошлое, а в том, что сейчас ей было что терять.
Бои без правил — вечное развлечение толпы. Тот маленький кусочек картона, который на прощание дала ей Сальвия, оказался пропуском в притон, который тоже принадлежал цветочной королеве. Не только на доход от продажи роз жила Кровавая Сальвия. Она была владелицей клуба, где каждый вечер бойцы со всего Королевства убивали друг друга за приличное вознаграждение выжившему. Сумма, которую озвучила Сальвия, в три раза превосходила долг Гарди. Всего ничего — нужно было лишь выиграть бой. Так привычно, так знакомо…
Третий приезд в Альбигштайн дался тяжелее других. По небу ползли хмурые тучи, то и дело накрапывала морось, промозглый ветер дул порывисто, зло. Женщины с пирожками не было, лишь двое полицейских уныло слонялся по перрону и по их взглядам было видно, что они ищут любого повода, чтобы прицепиться. Гарди поскорее поднялась по виадуку, чтобы исчезнуть из поле зрения стражей порядка. Ее решимость была похожа на воздушный шар, затерявшейся в кронах деревьев. Любой сучок грозил превратить сегодняшний вызов в невыполнимую задачу. Да и чувствовала она себя неважно. То ли удар головешкой все-таки вызвал легкое сотрясение, то ли волнение будоражило весь организм, заставляя его работать с ошибками. Больше всего на свете Гарди хотелось вновь оказаться в уютном логове Лухи, рядом с Киром, но жизнь была лодкой, и плыла она, только когда кто-то греб веслами. Этим кем-то сейчас была Гарди, и она честно собиралась причалить к берегу как можно скорее. Вся беда была в том, что у ее лодки не было якоря, и сама остановиться она была не способна.
С дурным предчувствием, тяжелым сердцем, но с упрямой верой в свою непобедимость, Гарди зашла в бар, о котором рассказала Сальвия, показала хозяину карточку-приглашение, а через полчаса уже тряслась на заднем сидении внедорожника с небритым водителем, у которого были квадратные плечи и слишком маленькая голова. Ее ни о чем не спрашивали и ни о чем не разговаривали. Да и о чем могла быть речь в такой хмурый день, кроме как о погоде?
За одним из поворотов водитель затемнил шторками ее окна, Гарди не возражала. Бизнес Сальвии был нелегальный, и владельцы им дорожили. Перед выходом из машины ей на голову надели мешок, но Гарди и тут стерпела. Дальше будет хуже. Будет больно.
Сперва ее окружили запахи. То были запахи прошлого — песка, крови, железа. И страха. Звуки появились позже: чьи-то вялые шаги, вонь сигарет и хлорки, которой недавно мыли полы и которая была не в силах справиться со зловонием смерти, въевшимся в помещение. Гарди знала, что приехала рано. Сальвия предупредила, что бои начинались каждый день на закате, но уехать позже она бы не смогла.
— Я подожду, — сказала она прыщавому подростку, который сидел за стойкой, похожей на ту, что бывают в дешевых гостиницах. Водитель снял мешок с ее головы и исчез за дверью, он свою работу выполнил, Гарди вряд ли смогла бы определить, где находилась, даже если была бы коренным жителем. Комната была небольшой, насквозь прокуренной, с плотно задернутыми шторами, вечно горящими светильниками и полными пепельницами. Атмосфера была больной, умирающей. Женщина в фартуке пыталась оттереть губкой пятно на полу. Это от ее ведра несло хлоркой. Очевидно, что пятно не хотело исчезать, потому что несмотря на все усилия, оно лишь становилось темнее. Химия не та, подумала Гарди. Там, где она работала раньше, хлоркой давно никто не пользовался. Но женщине говорить она ничего не стала. Каждый здесь был со своими проблемами.
Взяв у пацана за стойкой бумажный бланк, она оглянулась на кресло и диван в поисках чистого места, но решила заполнить документ стоя. Очень скоро до чистоты ей уже не будет никакого дела, но сейчас Гарди не хотелось касаться ни засаленной обивки мебели, ни заплеванной поверхности низкого столика. В голове мелькнула подозрительная мысль, а правда ли здесь крутились такие большие деньги, которые сулила Сальвия. В бланке была указана сумма выигрыша, и она была огромной. Ей снова предлагали сделать выбор на веру.
Прислонив лист бумаги к стене, она заполнила вес, рост и выдуманную дату рождения. В остальном поставила прочерки. О каком любимом оружии могла быть речь на боях без правил? Писать о своих предпочтениях — только давать информацию соперникам. Гарди не сомневалась, что водитель уже рассказал о ней Сальвии, как и в том, что Сальвия постарается сделать все, чтобы она не выиграла. Но выбора-то особого не было. Когда не знаешь куда идти, любая дорога сгодится.
До боев оставалось еще четыре часа, и ей предложили скоротать время здесь — выпивка и курево за счет заведения, либо внизу, в подвале, в раздевалке рядом с ареной. Конечно, Гарди выбрала подвал. Подросток за стойкой и тетка с ведром действовали ей на нервы.
Она думала, что ее запрут, но красть внизу было нечего, идти некуда, а смотреть не на что. Или соперники еще не собрались, или жили не здесь, а приезжали на бои, как на работу. Гарди была уверена, что такие, как она — единицы, а у Сальвии есть постоянный штат профессиональных бойцов-гладиаторов. Такие, как Гарди, одиночки, желающие быстро заработать, встречались крайне редко и в Старом Городе. Обычно их быстро убивали. Даже опытным бойцам было трудно сориентироваться на чужой арене, но чаще всего их подставляли. Подставы ждала и Гарди, но ей до сих пор везло. Оставалась надежда, что повезет снова.
