Новый стук не заставил ее отвлечься от своего занятия. Даже когда в дверь заколотили, а потом стали бить ногами, она продолжила методично одеваться. Ее свитер и джинсы, испачканные в болотной грязи и потом постиранные Киром, успели высохнуть. В старом ей было привычнее. Почувствовав себя увереннее, Гарди не спеша направилась к сотрясающейся под ударами двери. Даже не пришлось спрашивать интуицию — снаружи определенно был не Кир.

В дверном проеме возвышался Ас Гойдон, и улыбка на его лице сверкала всеми гранями фальши. Из-за плеча старосты выглядывал Дерек, а в отдалении виднелись неизменные спутники — верзилы, уже побывавшие у нее на крыше.

В руках Аса была открытая коробка шоколадных конфет, и очевидно, они предназначались ей. Также было очевидно, что Гарди не притронулась бы к ним и пальцем.

— Мы плохо начали, — сказал Ас, протягивая ей подарок. — Если ты надумала остаться в Голубом Ключе, то я хочу с тобой подружиться. Для начала мы решили пригласить тебя на охоту. Покажем местные лесные красоты, подстрелим пару зайцем, а потом устроим пикник и пожарим мясо на костре. Что скажешь? Держи шоколад, Дерек сказал, что ты его любишь.

Гарди не помнила, чтобы она обсуждала с адвокатом свои вкусовые пристрастия, но спорить не стала. Иметь ядовитые конфеты в арсенале не помешает. Приняв коробку, она сделала вид, что задумалась, хотя ответ был готов сразу. Охота в лесу с Асом могла иметь только один сценарий — ее убийство где-нибудь в лесной чаще. Испуганный вид Дерека выдавал их задумку с головой. Но сегодня утром новая Гарди была настолько опечалена, что передала пост подруге из прошлого. А Грязная Гарди рвалась в бой постоянно.

Склонив голову на бок, она окинула Аса взглядом, который обычно не обещал противникам ничего хорошего. Но проблема сельчанина было в том, что он, похоже, был туп и во взглядах не разбирался.

— Конечно! — радостно воскликнула Гарди. — Охоты мне как раз и не хватает. Я с удовольствием. Мне дадут арбалет?

— Э… — растерялся Ас, — мы собирались дать тебе лошадь. Надеюсь, ты катаешься верхом.

— Катаюсь, — уверила его Гарди. — Буду через час. И найдите мне арбалет.

Она захлопнула дверь под вопросительным взглядом Дерека, который в отличие от Аса в людях, похоже, разбирался. Ее быстрое согласие не могло не насторожить, но Гарди было плевать. Не она первая начала эту войну. Хотят проблем — они у них появятся. А Кир же пусть катится к чертям. Похоже, личная жизнь и Грязная Гарди были несовместимы.

Собралась она быстро. Распихала все прихваченные из города боевые ножи по карманам, спрятала кастет за ремнем, забинтовала для надежности когда-то поломанные большие пальцы рук. Прокручивая в голове разные варианты убийства Аса в лесу и напевая колыбельную, которая всегда ее успокаивала, вышла на крыльцо и прищурилась на яркое солнце. День выдался погожим, на небе было ни облачка, в саду зацвели какие-то новые синие цветы, которые наполняли воздух сладко-терпким ароматом. Гарди взглянула на аквилегии. Красивые, сказочные головы растения поникли, листья стали мягкими и будто безжизненными.

С трудом подавив желание растоптать умирающий куст, положив конец его мучениям, Гарди отвернулась и уставилась на конверт, одиноко белеющий на ступеньках крыльца.

Сердце екнуло, в животе нехорошо засвербело. Негнущиеся пальцы рвали бумагу слишком долго, но она все-таки справилась. Послание было коротким: «Не приедешь сама, мы тебя депортируем».

Почтальон-трус не стал ее дожидаться и бросил вражеское письмо у двери. Впрочем, она уже жалела, что так с ним обошлась. Служивый делал свою работу, а она начинала сдавать. Потеря терпения и контроля над собой — плохие признаки.

На этот раз Гарди не стала рвать послание. Сложив его пополам, засунула в задний карман брюк и сосредоточилась на предстоящей гонке по лесу. Сначала она вернет себе выдержку, а потом будет разбираться с прошлым, которое, кажется, позабыло, что Грязную Гарди испугать непросто.

Напитав себя бахвальством так, что еще немного и лесть самой себе потекла бы из ушей, Гарди отправилась к площадке, где уже виднелись собравшиеся охотники. Состав не изменился — четверо верзил, Ас и Дерек, который, вероятно должен был официально подтвердить ее гибель. Гарди пожалела, что не уточнила, кому перейдет наследство Алисии в случае ее смерти. Напрашивался вывод, что — государству, однако энтузиазм Аса по поводу ее скорого убийства навевал на другие мысли. Если в законе была лазейка, и дом мог перейти сельским властям — то есть, Асу, они могли не заморачиваться с охотой и всеми этими плясками вокруг ее персоны. Ворвались бы ночью всей компанией и забили бы ее топорами. Тащиться же в лес было крайне неразумно. Конечно, они надеялись, что городская Гарди в таежных дебрях будет беспомощнее, чем в особняке, но Дереку стоило лучше покопаться в ее прошлом.

А может для передачи наследства им нужен был несчастный случай? А так как в жертву, упавшую с лестницы, было трудно поверить, то ее решили утопить в болоте. Падение с лестницы же оставили запасным вариантом.

Ей лучше стоило подумать о том, как оправдать перед законом свои действия. Убийство в планы не входило, но членовредительство Грязная Гарди всегда любила.

— Твоя лошадь, — Ас кивнул на конягу, которую даже Гарди, не разбиравшуюся в лошадях, не могла назвать иначе, чем старой клячью. Животное едва держалось на ногах, а потертые бока и потрескавшиеся копыта говорили о том, что если оно и доберется до леса, то только чтобы сдохнуть под ближайшим деревом.

— Я пешком пойду, — улыбнулась Гарди. — А что насчет арбалета?

— Пешком ты нас задержишь, — возмутился Ас, которому не понравилось изменение в сценарии. — Прости, детка, но убивать зайцев — не…

Гарди могла стерпеть многое, но фраза «не женское дело» с детства вызывала у нее нервный тик и нарушало душевное равновесие, которого у нее сейчас не было. Поэтому Гойдона пришлось резко прервать:

— Тогда догоняй, я бегом, а вы на лошадях. Доберемся до леса, скажешь, куда дальше.

И Гарди пустилась в галоп. Иными словами ту энергию, которая вдруг выплеснулась из нее разом, назвать было нельзя. Она всегда хорошо бегала. Научилась еще в детстве, когда приходилось убегать от клиентов матери, которые, насытившись зрелым телом — пьяным и одурманенным, хотели десерта в виде детского мясца. Гарди была не только легкой, быстрой и сильной. Бег придавал ей смелости, а свистящий ветер в ушах заставлял вытворять такое, за что ей потом бывало стыдно.

Конечно, от скакуна Гойдона ей было не убежать. Да и, собственно, прогулка по лесу в планы Гарди не входила. Если драться, то на своих правилах — азбучная истина, вбитая в нее работой. За перекрестком стоял старый амбар у реки, который она проверила перед тем, как прийти на свидание с Асом. В сарае когда-то хранилось зерно, но пробитая крыша, вероятно, отголосок местных аномалий, заставила сельчан убрать мешки с припасами. Впрочем, некоторые инструменты остались, а может, их не успели убрать, что было уже неважно. Гарди не знала названий большинства, но косы и серпы были знакомы. А еще ей понравился полумрак, свисающие повсюду веревки, множество ярусов из балок и пространство, достаточное для маневрирования.

Однако привести недругов в сарай Гарди не успела. Едва она вывернула на перекресток, наслаждаясь топотом копыт, раздающихся за спиной и раздувающих в ее душе искру азарта, как дорогу перегородила толпа селян, вывалившаяся из переулка. Впереди бежала Хризелла с какой-то тряпкой в руке и зареванным лицом. Завидев Аса, она принялась выть так, что испугались не только кони, но и люди. Гарди, вынужденная резко остановиться, потеряла дыхание, но и Гойдону с верзилами досталось. Разгоряченные гонкой лошади, завидев препятствие в виде людей, встали на дыбы, устроив всадникам солидное испытание.

— Дура, куда прешь! — обругал Ас Хризеллу, едва не попавшую под копыта лошади, но женщина была не в себе, и близкая смерть ее не напугала.