Кир сказал все это настолько просто и нехвастливо, что Гарди невольно прочувствовалась. Кошмар, я становлюсь сентиментальной, ужаснулась она и спросила:

— И прическу даме тоже можешь сделать?

— И прическу, и макияж, — кивнул он и оценивающе посмотрел на ее стриженую голову.

Да уж, со словом «прическа» я поторопилась, хмуро подумала Гарди. Для этого нужны хоть какие-то волосы. На языке так и вертелась пара вопросов, откуда в Голубом Ключе появилась женщина со столь экстравагантными взглядами и приемным сыном, однако интуитивно чувствовалось, что время для них еще не настало.

Тем не менее, завтрак в постели и разговор согрел и растопил ее сердце настолько, что день она провела в самом приподнятом настроении.

До того самого момента пока не наступила половина шестого, когда они с Киром должны были вместе идти на праздник.

Что я вообще делаю, подумала Гарди, стоя на крыльце особняка в голубом платье, измененным настолько, что оно и близко не походило на одежду Готии. Может, ведьма и издевалась над своим приемным сыном, но портной из него вышел хороший. Впрочем, как и пекарь. Пока Кир занимался ее платьем, он умудрился напечь изумительного вкуса пироги с самой разнообразной начинкой — и где только на все время нашел?

Треская пироги с рыбой, капустой и брусникой, Гарди бродила по дому и пыталась быть полезной. Поднялась на второй этаж в поисках следов крыс или гигантских грызунов, но ни дырок в стенах, ни помета, ни испорченной мебели не нашла. На чердаке тоже было пусто. Ей показалось, что наверху пахнет плесенью, и Гарди решила проветрить помещение, а заодно и помыть окна, пыльный и заляпанный вид которых придавал усадьбе нежилой вид.

Пробежав по всем комнатам, она везде распахнула окна, но свою ошибку поняла, только дойдя до последней комнаты. Еще с утра во дворе гулял легкий ветерок, но на уровне второго этажа он вдруг резко вырос до нормального такого ветра, который местами переходил в статус «ветрища». Гарди и сделать ничего не успела, как поднявшийся сквозняк принялся хлопать створками, разом выбив стекла в трех окнах. Она и не заметила, что за какие-то пару часов погода на улице успела испортиться, небо обложило тучами с подозрительным багряным оттенком, а непрерывно дующий ветер носил в воздухе все, что можно было поднять.

Гарди бросилась закрывать окна, но с раненой рукой задача была сложной, тем более что ей постоянно казалось, будто сквозняк хочет выкинуть ее из окна вместе с сором, который вылетал клубами из нежилых комнат через разбитые стекла. Неизвестно сколько бы она провозилась, если бы не перепачканный мукой Кир, который прибежал снизу и бросился ей на выручку. Оказалось, что сквозняк добрался и до первого этажа, устроив на кухне бардак.

Оказывается, Кир умел ругаться. Устроив ей выговор, что она хочет остаться без руки, он поволок ее вниз, а Гарди, как корова на поводу, послушно поплелась следом, беспричинно улыбаясь и ни о чем ни думая. В голове весь день летали какие-то мыльные пузыри, которые лопнули только сейчас, когда она, в красивом платье и с красиво уложенными волосами, уже час как прождала ведьминого сына на крыльце мызы, который, тоже, кстати, принарядившись, сказал, что ему нужно срочно отлучиться по делам минут на тридцать, но, чтобы она без него никуда не уходила.

— Да это все по работе в лесу, — туманно ответил он на невысказанный вопрос и ускользнул, оставив ее с корзиной пирогов, которые они решили подарить Моне вместе с конвертом денег.

Сначала Гарди волновалась. В голову сразу поползли нехорошие мысли. До Кира добрались люди Аса, которые все-таки решили разобраться с ведьминым сыном, или он напоролся в лесу на хищных зверей, которых, по словам местных жителей, здесь видимо-невидимого. Или у него появились срочные дела. А может, они никуда и не девались, а были всегда, ей же он просто пускал пыль в глаза.

Подобная мысль появилась и укрепилась после того, как мимо усадьбы прошла компания девиц во главе с Хризеллой. Завидев ее, они, конечно, остановились. Пребывая не в духе, Гарди так и не спустилась с крыльца, но селянок это не смутило, и они принялись кричать через весь сад:

— А ты зачем мужа в город отправила? Или он тебя не спросил?

— Вот такой букет цветов с собой тащил, — кричала другая, округлив руки и показывая необъятную охапку.

— В последний вагон едва успел запрыгнуть.

— Мы только что с вокзала, сами видели.

— А ты почему к Ноните утром не пришла? — теперь кричала уже Хризелла. — Надеюсь, не в этом платье ты собралась на праздник? Мона голубой цвет не любит, и вообще у нас в деревне в этом году модный оранжевый.

Да пошли вы все к черту, выругалась про себя Гарди и ушла в дом, хлопнув дверью с такой силой, что ей на голову посыпалась пыль с потолка. В ушах грохотали барабаны, дыхание с трудом поддавалось контролю. Темный дом издевательски ухнул откуда-то с верхнего этажа, через минуту повторив звук снова — уже из подвала. Гарди поежилась и прижала к себе раненую руку, которую прятала под шалью, чертовски неудобном предмете гардероба. Кир убедил ее взять накидку словами, что ему будет плохо, если она замерзнет, а вечера в Голубом Ключе, мол, холодные. При мыслях о Кире в ушах снова загрохотали барабаны, но Гарди уже владела собой и заставила их замолкнуть.

Ведьмин сын пусть делает, что хочет, ни он, ни она ничем друг другу не обязаны. Кроме разве что хорошего отношения, которое таяло, как пломбир, брошенный на жаровню. В конце концов, Гарди шла к Моне не для того чтобы повеселиться и хорошо провести время в компании Кира. У нее было дело — поговорить с директором школы. Ведь она собиралась устраивать новую жизнь. Новое редко появляется гладко, а с такими препятствиями, как Кир, она как-нибудь справится. Закрепит за собой зеленый статус гражданства и пошлет ведьминого сына туда, где ему место — к чертям.

— Подождите! — крикнула она, выбегая на крыльцо. — Я с вами!

Она слетела с крыльца, потом вдруг вспомнила, вернулась и одним махом сорвала аквилегии, посаженные Киром. Сейчас они ее только раздражали, на день рождение же принято ходить с цветами.

Компания девиц уже почти скрылась из виду, но Гарди, подобрав юбки здоровой рукой, быстро их нагнала. Оранжевый там или голубой цвет в моде — ей было плевать. Женское общество везде одинаково, что в Старом Городе, что в новом захолустье под названием Голубой Ключ. В змеюшнике ей и раньше приходилось бывать, равно как и общаться с ядовитыми рептилиями. По сравнению с гадинами, которые обитали в ее прошлом, Хризелла с компанией казались ангелами.

— Ну что, девочки, зажжем? — промурлыкала Гарди, хватая под руку удивленную Хризеллу. Напускное веселье давалось нелегко, но она умела себя заставлять.

— Жгут обычно на солнцестоянии, — поправила ее одна из девиц. — Кукол там, кострище. А сегодня салют будет, но зажигать его будем не мы, а люди из города. Мона специально мастеров пригласила.

— Да по фигу, — махнула рукой Гарди. — Вы, как хотите, а я буду веселиться по полной.

— Так что с мужем? — вновь поинтересовалась Хризелла.

— Ну, он же у меня на побегушках, — ответила Гарди, не заметив, что каждое ее слово про Кира сочится ядом. — По делам в город отправила. У него с вами, как я поняла, не сложилось, так, зачем праздник его присутствием портить?

Красное закатное марево принесло в деревню мрачную, предгрозовую атмосферу, наполненную ощущением тревоги и чего-то неотвратимого.

Сидя за столом под раскидистой яблоней, уже отцветшей и оттого выглядевшей растрепанной, Гарди молча пялилась на небо и гадала о происхождении алых разводьев, испещривших весь горизонт. Туча, катившаяся на них с соседней деревни, доползла неполностью, с разрывами и прорезями, в которых изредка виднелось «нормальное», голубое, небо, исчезающее по мере того, как светило тонуло за горизонтом.

Усадьба у Гойдонов была в разы меньше ее дома, но двор был просторным — сразу было видно, что хозяева гулять любили и делали это часто. На ровно стриженной траве установили с десяток столов, которые к вечеру уже ломились от праздничных блюд и выпивки. Над одними столами висели сложные сооружения из свечей, над другими красовались гирлянды из ламп-ракушечников, повсюду расставили жаровни с открытым огнем, переносные фонари и факелы, порой просто воткнутые в землю. Света было столько, что теням не осталось и шанса. Тем не менее, небеса над праздничной поляной полыхали еще ярче.