Почти все учебники по психиатрии описывают психическое заболевание, как «дезинтеграцию личности» и «неустойчивое и хаотическое состояние». Такое описание исходит из невысказанного предположения, что идеальная личность в состоянии соответствовать среднему в статистическом смысле, и это среднее считается мерой нормы, равновесия, гармонии и здоровья. Таким образом, для культуры со специфическим представлением о норме и психическом здоровье индивид, испытывающий психотические состояния, может показаться воплощением хаоса и нарушений. Такая черно-белая, полярная классификация человеческих существ является основополагающей для DSM III, с трудом допуская концепцию континуума «здоровье-болезнь» в сфере внутренних переживаний. Необходимы изменения и дифференциация (сравните с Boyle and Morriss; Engel, Greist et al., 1982).
Процессуальная концепция рассматривает «душевную болезнь» как экстремальное состояние, через которое проходит каждый. В последующих главах мы увидим, что процессуальная наука воспринимает психотические состояния не как хаотичные, но как высоко, даже математически организованные структуры; это не дезинтеграция, а высокоорганизованная эволюция.
Концепция хаоса и непредсказуемости имеет отношение к осознанию и опыту терапевта или наблюдателя. Предсказуемость как понятие связана с данным наблюдателем и не является абсолютной характеристикой пациента. Что касается терапевта, то для него увиденное в клиенте может оказаться совершенной неожиданностью, если появляется информация, о которой он, терапевт, никогда прежде (осознанно) не догадывался.
Один из принципов процессуально-ориентированной психологии состоит в том, что, если вас удивляет какой-то человек, то значит, вы не восприняли осознанно сигналы, предупреждающие о наступающем событии. Иными словами, «хаотичность» или непредсказуемость клиента является следствием неспособности терапевта обработать представленную ему информацию, а не присущего клиенту «нарушения». В сигнальной системе наших клиентов и друзей с очевидностью проявляются признаки самоубийства, умопомешательства, предательства в отношениях, преступного поведения и т. п.
Терапевту важно постоянно развивать и усовершенствовать свою способность воспринимать сигналы от клиента. Мы привыкли сосредоточиваться только на содержании того, что говорят люди, и не обращаем осознанного внимания на другие сигналы, такие как тон голоса, манеру сидеть, движение ног и т. п.
ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ СОСТОЯНИЯ
Чем больше усовершенствуется наше восприятие, тем меньше мы будем нуждаться в таких терминах, как «расстройство» и «хаос». В последующем изложении я буду называть психические расстройства экстремальными состояниями, за исключением тех случаев, когда мне понадобится отличать процессуальное мышление от медицинской парадигмы.
Для меня слово «состояние» означает кратковременную картину развёртывающегося процесса. Термин «экстремальные» относится к частоте, с которой эти состояния наступают у обычного человека в каждодневных условиях, вне психиатрического окружения. Таким образом, они редки лишь с точки зрения распространённости; их содержание и структура, по большей части, знакомы нам всем. В главах 4, 5 и 6 я продемонстрирую, что эти экстремальные состояния характеризуются хроническим отсутствием «метакоммуникатора», то есть того, кто способен говорить об этих состояниях, как если бы они происходили с другим лицом.
Такое определение психоза позволяет мне изучать эти состояния как кратковременные статические или циклические процессы, которые развиваются, имеют какую-то цель, а также неявный порядок и направление. Более того, исключая эти состояния из принятых категорий причинно-следственной связи, медицинской болезни и лечения, я отношу их к области феноменологии, соединяющей психиатрию с психологией, физикой, медициной и социологией.
ЧАСТОТА НАСТУПЛЕНИЯ СОСТОЯНИЯ И ТРАНСКУЛЬТУРНАЯ ПСИХИАТРИЯ
Термин «экстремальные состояния» указывает на то, что для данного наблюдателя они наступают достаточно редко. Для жителя Гавайев вулкан не является чем-то экстремальным, а для жителя Нью-Йорка или Цюриха — да. Следовательно, то, что в одной культуре считается болезнью или экстремальным состоянием, в другой таковым не будет. Используя термины наподобие «экстремальных состояний» или «процессуальной работы», мы имеем шанс развивать транскультурную психиатрию, имеющую дело с относительными отклонениями от нормы и не зависящую от присущих данной культуре определений болезни.
Западный мир дифференцирует экстремальные состояния в соответствии с тем, каким образом общается или не общается человек, находящийся в этих состояниях. Считается, что примерно половина пациентов наших психиатрических клиник страдает от шизофрении, остальные представляют собой смесь из людей в глубокой депрессии или склонных к суициду, пожилых и дряхлых, пациентов в маниакальном состоянии, хронических алкоголиков, наркоманов, пациентов с органическим поражением мозга, так называемых душевнобольных с преступным поведением, пациентов с низким интеллектом. Есть ещё обширная категория пациентов «со смешанными психозами» — смесь вышеперечисленных типов с физически и умственно неполноценными. Эти категории варьируются от одной клиники к другой или от одного профессионального сообщества к другому.
МЕТОДЫ ЛЕЧЕНИЯ
Полагаю, самое прогрессивное лечение психиатрических расстройств в итоге станет возможным благодаря компьютерной томографии (CT), которая даёт наглядное рентгенологическое изображение живого мозга и, вероятно, подстегнёт использование лекарственных средств с целью изучения связи между физиологией мозга и поведением индивида. До сих пор, однако, техника сканирования мозга в большей степени способствовала стимулированию исследований связи мозга и поведения, чем безотлагательному практическому применению (Serafetinides, 1985; Wyatt, 1984).
Наиболее популярным в настоящее время методом лечения данной категории пациентов является назначение психофармакологических препаратов. Пожалуй, следующим по популярности методом лечения нарушителей спокойствия сообщества можно назвать групповую терапию. Групповая терапия способствует интеграции клиента в обществе. Эта форма терапии связана с теорией систем и семейной терапией, причём оба эти метода работают с коммуникативными проблемами в рамках изначального окружения клиента. В основе данных методов лежит предположение о том, что проблемы клиента непосредственно обусловливаются средой, из которой он вышел.
Терапия, основанная на неопсихоанализе, ищет взаимопонимания с клиентом в надежде на то, что он в конечном счёте сможет проникнуть в суть своего состояния (Karon and Vandebos, 1981). Юнговский подход, основанный на эмпатическом сопереживании и терпении, руководствуется идеей о том, что клиент испытывает архетипичную драму, нуждающуюся в принятии и понимании (Perry, 1974). Появившиеся позже лечебные методы, такие как танцевальная терапия, направлены на то, чтобы подстегнуть клиента более полно выразить своё состояние (Marion Chace, 1975; Schoop and Mitchell, 1974).
Трансперсональная психология делает попытки понять психические проблемы с эволюционной точки зрения, когда человек воспринимается как существо, совершающее путь к чему-то наподобие Атмана[3] (Wilbur, 1984). Насколько мне известно, трансперсональная психология не подразумевает какого-либо специфического лечения, помимо принятия того факта, что расстройства имеют свои смысл и значение.
В первой половине этого столетия Юнг предположил, что психические расстройства являются не просто патологией, но проявлением некоего поведения, имеющего смысл, который он стремился понять. Позже он расширил эту теорию, предположив, что при шизофрении происходят химические нарушения (Jung, 1974).
В своей автобиографии он пишет о женщине, больной шизофренией, которая продемонстрировала ему, что душевная болезнь может быть телеологической[4]. Работая на раннем этапе своей деятельности в Бургоцли, он наблюдал пожилую женщину, страдающую шизофренией, и обнаружил, что она непрерывно совершает движения, характерные для сапожника. Он выяснил, что как раз перед тем, как она сошла с ума, её любовь отверг сапожник, что, очевидно, ускорило наступление психоза.
