Страшные слова калёным железом впиваются в сердце, но я отстраняюсь от боли. Я поплачу позже, не сейчас. Сейчас мне нужно к мужу.

— Поможешь? – собравшись, спрашиваю у отца, и он понимает, о чем я прошу, без лишних слов.

Подхватив меня на руки, отец с беспокойством смотрит на взволнованную, исхудавшую, еле держащуюся на ногах жену.

— Всё будет хорошо, Мара. Теперь всё будет хорошо.

Мама просто кивает, а по её щекам сбегают дорожки слёз, при виде которых больно и мне, и отцу.

– Отдохни, я скоро приду к тебе, – ласково, как раньше, обращается он к ней, после чего уносит меня в соседнюю палату, где без сознания лежит мой муж.

Оказавшись в одной постели с Кианом наедине, первые секунды просто лежу, беззвучно плачу и смотрю на словно выбеленное лицо мужа.

Мне так больно видеть его таким… изможденным… Кажется, словно все силы покинули его.

Черты лица заострились, щеки запали, неестественная бледность, коснувшаяся и губ, пугала так, что хотелось выть в голос, но я кусала губы, не давая ни единому всхлипу вырваться наружу.

Превозмогая слабость, обнимаю парня, кладу ему голову на грудь, желая слышать биение его сердца и постаравшись успокоиться, мысленно тянусь к нашей связи.

Знаю, Киан не ответит, не может, но мне хочется верить, что он услышит меня, почувствует, что я рядом, что я жду, когда он очнется.

Я не знаю, что еще сделать. Как помочь. Поэтому просто крепко обнимаю его и мысленно рассказываю, как он мне дорог, как я сожалею о том, что рисковала его жизнью. Я говорю, и говорю, и говорю… выплескиваю все свои страхи, переживания, рассказываю о видениях, транслируемых мне Повелителем демоном, и о том, что он помог мне вернуться и по какой причине. Для меня жизненно необходимо, чтобы Киан знал о моих мотивах, понял, почему я так поступила. Я больше ничего не хочу от него утаивать.

В какой-то момент силы заканчиваются, и я просто отключаюсь, практически лежа на муже. Даже во сне я крепко сжимаю его в объятьях, временами тревожно просыпаясь и прислушиваясь к биению его сердца. И, убедившись, что он жив, вновь погружаюсь в чуткий сон.

****

Легкое невесомое прикосновение к лицу заставляет проснуться. Я открываю глаза и в первое мгновение не понимаю, где я. Но как только воспоминания возвращаются, резко поднимаю голову с груди Киана и с тревогой смотрю в его лицо.

— Киан… — облегченный шепот срывается с губ, стоит встретиться с ним взглядом. И тут же мои глаза затуманиваются от слез. – Прости меня… Мне так жаль…

— Я думал, что потеряю тебя… — вновь касаясь моей щеки, произносит Киан. Его голос звучит сипло и слабо. Слишком слабо…

— Прости… — всё, что могу сказать.

Мне жаль, искренне жаль, что Киан пострадал, спасая меня, но разве я могла поступить иначе? Был ли у меня другой выбор, при котором наш мир остался бы прежним?

Нет. Его не было. Я поступила верно. Да, рисковала своей жизнью, и, как оказалось, не только своей, но такова была плата. Не воспользуйся я показанным мне шансом, демоны утопили бы наш мир в крови. Мои близкие… они бы все погибли… И Киан тоже. Повелитель бы убил его лично, я была в этом уверена.

— Никогда больше не рискуй своей жизнью… Я не хочу жить в мире, где нет тебя…

Больше сдерживаться сил не остается никаких. Я начинаю плакать. Кладу голову на грудь мужа и даю волю слезам. Давлюсь судорожными слезами, рыдаю так, как никогда прежде. И вместе со слезами я отпускаю страх, терзающий сердце, чувство обреченности и вины… Я плачу горько. Навзрыд. До саднящего горла… А Киан… Он ничего не говорит. Не ругает. Не обвиняет. Не утешает. Просто обнимает, гладит по волосам, позволяя мне побыть слабой.

Когда слезы заканчиваются, силы тоже покидают меня, и я, обессиленная, засыпаю в объятьях мужа. И в этот раз мой сон спокоен, теперь я знаю, что всё у нас с Кианом будет хорошо. Опасность миновала, мой арвиец не оставит меня.

На полное восстановление у Киана уходит чуть больше трех дней, приобретенная после пробуждения регенерация сделала своё дело, а вот у меня… со мной дело обстояло сложнее. Я провела под надзором целителей почти две недели.

Как оказалось, уплатить долг за спасение мира мне все же пришлось. Я осталась жива, благодаря усилиям целителей, мужа, и… Повелителя, но магом, перестала быть. Я больше не способна использовать магию. Я чувствую её, вижу, но вот пользоваться ею, собирать в себе больше не могу.

Слишком разрушительным для хрупкого тела был созданный мною поток магии. Он выжег все магические каналы в теле, уничтожив и внутренний источник, что есть у каждого мага.

В полном понимании я не была магом, не имея возможности магичить, но и не магом назвать меня тоже было нельзя, хотя бы потому, что я была насквозь пропитана магией, которая проходила сквозь меня, даруя продолжительность жизни, не меньшую, чем у сильнейших магов нашего мира.

Потерять способность пользоваться магией было грустно. Я любила то чувство, когда магия бежит в крови, отзываясь на зов, любила чувство радости и тепла, что она дарила мне. Магия всегда была со мной, и, лишившись её, я искренне грустила. Но не жалела о принятом мною решении.

Лишиться магии — меньшее из того, чем я готова была пожертвовать для спасения своего мира и родных. Я думала, что умру, но выжила. И радость от этого перекрывала всё. Тем более что и для Киана потеря мной возможности быть магом ровным счетом ничего не меняла. Его чувства были столь же сильны, я отчетливо их ощущала. Наша связь не оставляла сомнений и места для волнения.

Когда я достаточно окрепла и необходимости находиться под неусыпным контролем целителей не стало, Киан решил не откладывать и наконец познакомить меня со своей семьей. Он дал мне день на подготовку, отчего и я, и мама хватались за головы, пытаясь успеть привести меня в надлежащий вид для встречи с родственниками арвийца.

Первым делом лира Маргарет озаботилась нарядом, который через портал доставили нам в течение трех часов, затем последовали водные процедуры в вытребованной у ректора ванной, которая располагалась в личных комнатах главы академии. Затем мама долго пыталась вернуть краски моему всё еще бледному лицу, а вот после, когда результат её удовлетворил, занялась волосами, соорудив мне довольно простую и изящную прическу.

Несмотря на то, что у мамы и меня всегда были личные служанки, помогающие с такими вещами, лира Маргарет и сама была в состоянии собраться, что, собственно, сейчас, помогая мне, и продемонстрировала.

Только когда я была полностью готова и с волнением взирала на себя в зеркало, ища и не находя изъянов в облике, мама занялась собой.

Как оказалось, приглашена была не только я, но и моя семья, включая брата.

В назначенное время мы все сели в предусмотрительно нанятый Кианом роскошный шестиместный экипаж. Дорога до дома мужа была долгой, часа два, но мне показалось, что время пролетело незаметно. Я волновалась так сильно, что готова была всё отменить. Только успокаивающие слова мужа, переданные по нашей связи, не позволяли поддаваться трусости. Ну и непринуждённая беседа родных, которые будто и не волновались, помогла отвлечься от глупых страхов.

Что мои страхи были глупыми, я поняла сразу, как только мама Киана – стройная женщина с правильными чертами лица, увидев меня, смущенно мнущуюся рядом с мужем и родителями, бросившись ко мне, заключила в крепкие объятья.

— Добро пожаловать в семью, дорогая… Мы так рады видеть тебя, – приятным голосом произнесла Элеонесса Страйдж, после чего переключилась на моих родителей.

Знакомство с отцом и дедом Киана прошло столь же тепло. Оба мужчины выразили восхищение моей красотой и смелостью и заверили, что лучшей жены для сына и внука представить не могли.

Моим же родителям отец и дед моего арвийца выразили глубокую благодарность за чудесную храбрую дочь.

В общем, знакомство прошло замечательно. Наши с Кианом мамы быстро нашли общие темы для разговоров, как и отцы. Ашер же заинтересовался рассказами деда Киана и весь вечер засыпал его вопросами, отчего я пару раз порывалась одернуть брата, но Киан с улыбкой заверял, что внимание принца и его любознательность льстят старшему мужчине в роду Страйдж.