— Гарфа? Я видел больше, чем Гарф. Во снах и наяву. Но ступай-ступай, еще не время, — махнул рукой старик, спокойно, почти с отеческой заботой, но в ней скрывалась опасность затаившегося зверя.

Джоэл отшатнулся к двери, точно за ним гнались все твари Хаоса и сам Змей. Во рту пересохло, задрожали руки. Он бы обрадовался, если бы утлая лачуга пропала бредовым миражом, растворилась сном. Но снаружи обожгли стальными иглами мелкий град и противный дождь, который усиливался с каждой минутой.

В гуле грозы все звучал голос Местрия Пратта, безмятежно застывшего у очага с загадочной улыбкой. Он ждал этой встречи, он передал послание. Он видел такие же сны? Видел черную воронку? Джоэл метался по кварталу прокаженных, как по лабиринту.

Дом Рыжеусого он все же нашел, но встретил лишь пустоту заколоченной двери и окон. Похоже, все ценности из лаборатории перекочевали в Цитадель. Впрочем, все это уже мало занимало после разговора с Местрием. Джоэл предполагал, что именно ради этой встречи и кинулся сквозь непогоду и мглу. Ради того, чтобы получить очередное подтверждение: утро перевернет Вермело, переломит и откроет новый порядок. Выбор стороны означал лишь одно — революцию, раскол, решительный и бесповоротный. Или так только хотелось ненормальному старику, который как-то узнал про видения с Каменным Вороном? Или с ним и впрямь разговаривал Страж Вселенной? Просил впустить из-за стены и выпустить за стену. Хотя зачем: у него были крылья.

Джоэл помотал головой и кинулся прочь из квартала прокаженных, точно надеялся, что его отравил тлетворный дух заразы, а на обычных улицах все сомнения рассеются. Не помогло.

Домой он вернулся в середине ночи, сапоги оставил у порога, стянул и кинул в угол грязную одежду, тщательно оттер руки и лицо. А потом долго не мог уснуть, хотя отчаянно пытался, твердя себе, что для будущих свершений еще потребуются силы. Он подтянул колени к груди, съежившись на краю кровати, и слушал грозу.

Вместо сна лишь нарастало беспокойство, колотилось ударами дождя в окно. Ли бродил где-то по этому городу, несущемуся в бездну, как будто взрыв в Цитадели стал условным сигналом для всех, кого они не видели, но кто всегда наблюдал за ними сотней глаз — каждое утро из-под опущенных капюшонов чистильщиков и мусорщиков.

Дрожь беспокойства нарастала, начиная простреливать болью ногу. Под звуки грома Джоэл бесцельно медленно бродил от стены к стене, обходя их массивного «гостя», до тех пор, пока усталость не подкосила его на ровном месте. Его тянуло к мягкой шерсти и живому теплу. Тело, сомкнутое беспамятностью сна, само придвинулось к Вен Даррену, и только рядом со зверем удалось обрести покой, унесший в страну без снов до самого рассвета.

«Я больше не человек. Похоже, у меня появился брат по крови из Хаоса. И Хаос зовет меня», — подумал Джоэл, протирая глаза. Он обнаружил себя подле мирно сопящего зверя, который не смутился внезапному соседству, словно чувствовал своего. Джоэл и спал теперь как-то иначе, по-звериному, свернувшись клубком. И от странной позы не затекла спина, не ныли ноги.

— Ли! Все в порядке? — радостно вскочил Джоэл, когда в дверь постучали.

— Да. Только Мио что-то запропастился, сдал сети и куда-то убежал, — нахмурился Ли. — Я выпил бы чего-нибудь горячего, ночка была так себе. А ты? Дома не сидел ведь? Что-то узнал?

— Что-то, — кивнул Джоэл, не представляя, что докладывать. Все его догадки снова строились только на предчувствиях. Обещания Местрия Пратта, как и сама встреча с ним, представала после сна привидевшейся мистерией. Хотя он обещал открыть калитку. И Джоэл чувствовал: ему предстоит выйти в Хаос, ему одному. Во сне он слышал отдаленный зов, гул военных барабанов и перезвон светлых линий. Так возвещал Страж Вселенной, так твердило неподатливое мирозданье. Но утром все рассеялось, распалось хрустальными бликами и не складывалось в единую картину.

— Все бесполезно? — с нотками разочарования протянул Ли.

— Пока не понял. В городе творится какая-то дрянь, — выплюнул Джоэл.

— Мы все передали Энн, как и хотели.

— А вот сейчас я думаю, что зря передали.

— Что нам теперь делать? — вздохнул Ли, стягивая отсыревший плащ.

— Ждать. День-другой… Возможно, дней десять, — отозвался Джоэл. Он заботливо накрыл любимого пледом с кровати, растер его опущенные плечи. Ли стоял в грустной неподвижности, податливый и отрешенный.

— Она говорила «до утра», — напомнил он. И Джоэл бросил взгляд за окно: рассвет уже заиграл яркой золотой короной, расцарапав до крови зеленоватый сумрак. Непогода стихла, только с водостоков бежали мутноватые потоки, капало с листвы, очерченной кое-где первой желтизной грядущей осени. Больше ничего не происходило, город просыпался, ждал. Чего-то ждал.

— Не верится, что у нее выйдет так быстро, что бы она ни задумала. Что-то должно произойти, — успокаивал себя Джоэл.

— Как минимум, Энн должна выйти на связь. А что делать с Идой?

— Пока непонятно.

— А насчет калитки?

— Я говорил со старейшиной. У него ключ, но он отказывается выпускать, — кратко пересказал Джоэл, опустив подробности, которые потрясли его больше всего.

— Значит, меня никто не спасет? И вы… не выпустите меня? — расстроенно встрепенулся Вен Даррен, просыпаясь и потягиваясь. Он недовольно отряхнулся, встопорщив шерсть.

— Мы подумаем, — уклончив заметил Джоэл.

— Как тебя по улицам вести? — сочувственно развел руками Ли.

— Я могу… обратиться в человека. На короткое время, — задумался Вен Даррен, низко опуская голову. — Вот мой брат, Вен Аур, почему-то умел долго держать эту форму. Говорил, что, возможно, однажды эта неудобная оболочка станет его истинным обличьем. Но я не умею…

— На два-три часа тебя хватит? — строго спросил Джоэл.

— Не знаю. В Хаосе нет времени, — непонятливо протянул Вен Даррен.

Джоэл встряхнул головой, вновь вспоминая, что историки Вермело так и не сошлись во мнении, сколько лет прошло с момента пришествия Хаоса — двести, две тысячи или, может, двадцать. И само время, казалось, то шло стремительно, летело, как обломки рушащейся башни, то застывало вязким киселем. И каждый миг тянулся миллиарды лет.

— Так. Попробуем проще: можешь сохранить форму от завтрака до обеда? — доходчиво объяснил Ли.

— Пожалуй. Вообще лучше попробую сойти за собаку, — кивнул зверь.

— Отлично. Я обо всем договорюсь, — пообещал Джоэл.

— С кем?

— Со старейшиной прокаженных, Местрием Праттом. Попрошу открыть калитку. А дальше он и не заметит, что какая-то собака выскользнула за стену.

— Я не собака.

— Ну, разумеется, — рассмеялся Ли, но внезапный звон стекла заставил всех подскочить и развернуться. Ли обнажил меч, Джоэл и Вен Даррен приняли боевые стойки каждый в силу своих навыков. Но окно осталось цело, никто не собирался нападать: в раму воткнулась короткая стрела с запиской.

Джоэл осторожно приблизился, открыл узкое оконце мансарды, опасливо вытянул руку, слегка высунулся наружу, поглядев по сторонам. Но меткий стрелок-гонец уже скрылся.

«Братья! Нас обманывали! Стимуляторы — яд. Собираемся возле Академии. Пора выбирать сторону», — гласил текст, написанный знакомым размашистым почерком Энн. Джоэл и Ли застыли в замешательстве. Удары сердца отмеряли время, которое все ускорялось и ускорялось, обещая свернуть неподатливые часовые стрелки.

Сначала все замерло и звучало на одной звенящей струне. Ожидание отравляло, пока Джоэл рассматривал сжатую в руке записку Энн. Потом вдалеке раздался выстрел, гулкий и пронизывающий. Палили из большой пушки, но явно не в Желтый Глаз Змея.

Сигнал. Очевидный сигнал, пока не начало боевых действий. Он доносился со стороны Академии. От звука вдоль позвоночника прошел болезненный разряд, раскатившийся незримыми крыльями по лопаткам. Мирный рассвет за окном озарил то ли пожар, то ли сигнальный костер, взвившийся над приземистыми строениями старого города.