— Плевать на устав! Ты тоже давно не по уставу! — огрызнулся Джоэл и тут же смягчился: — Отведу ее в нашу мансарду. Дальше — разберемся.

Она сидела неподвижная и бледная. Крупные глаза светились на лице, как две светлых луны. Руки ее судорожно сжимали потрепанную корзину с раздавленными булками. Джоэл попытался забрать предмет, но Джолин болезненно застонала, точно отрывали часть ее тела:

— Не нужно!

— Ладно, хорошо, — оставил ее Джоэл. — Только не кричите.

Собственный дом выглядел чужим и бесприютным. Джоэл не появлялся в мансарде с тех пор, как их с Ли заперли на карантин. Слой пыли сковывал ровно застеленную узкую кровать, прислоненные к деревянным стенам стулья, низкий комод и пару старинных сундуков. Вещи покорно ждали хозяина, вдыхавшего в них подобие жизни. И среди замершей тишины таким же пыльным призраком сидела Джолин, бледная, растрепанная, в окровавленном платье и с большой корзиной в судорожно сжатых пальцах.

— Джолин, вы должны смыть кровь и переодеться. Энн обещала скоро принести новое платье, — неуверенно начал Джоэл, всеми силами отвлекая их обоих от впечатлений прошлой ночи.

Ныне Желтый Глаз висел в небе, как бессмысленная желтая лампа, слишком яркая, чтобы скрыть опасные тайны: Джоэл нарушил устав. Ли, Батлер и Энн не воспротивились, а даже наоборот — помогли в этом неверном деле. Но дальнейшие разбирательства не занимали, когда посреди полупустой комнаты сидела Джолин. Четкое следование правилам уже довело однажды несчастную свидетельницу до обращения. И Джоэла все еще грызло чувство вины. Надоело так! Надоело! Если бы и Джолин обратилась в подвалах психушки после не в меру подробного допроса, Ли точно бы с отвращением перестал знаться с Джоэлом. От одиночества осталось бы только самому взвыть монстром на мерцание Красного Глаза.

— Джо? — донеслось из-за запертой двери. Прибыла Энн с туго свернутым кульком чистой одежды.

— Да? — неожиданно подняла глаза безучастная Джолин. Похоже, иногда ее тоже звали сокращенным именем. Или когда-то звали, будто не в этой жизни, потому что она тепло улыбнулась, но взгляд оставался отстраненным, а разум, похоже, путешествовал по миру прошлого. Возможно, чтобы уберечь себя от безумия, она устремилась в ранние годы детства. В те времена, когда все вокруг еще выглядит волшебным. Хотя не у каждого, кому-то изначально не везет вкусить горький плод реальности. Потом-то иллюзия раскалывается у всех, умные книжки рассказывают, что последние маги исчезли, построив защитный барьер против Хаоса, и любые чудеса оборачиваются неприятной загадочностью, сулящей опасность. Но Джоэл не торопился возвращать Джолин в жестокую реальность.

— Энн, — смутился он, впуская сурово хмурившуюся подругу. — Поможешь смыть с нее кровь? А то мне как-то… неудобно.

— Не вопрос, — ответила Энн. — Только если биться и кричать не станет.

Джоэл кивнул и вытащил из чулана крупную медную лохань. Помнится, еще в прошлые выходные среди пара и теплой воды там нежился Ли, а мочалка в руках Джоэла нежно скользила по плечам возлюбленного, очерчивая мышцы и контуры тела. Теперь втайне хотелось так же стирать грязь с бледной кожи Джолин. Но ситуация выдалась неподходящая. Да и сама девушка выглядела слишком скромной и невинной, поэтому ей занялась Энн.

Джоэл натаскал из колодца во дворе несколько кувшинов воды и поплотнее затворил окна от сквозняков. Деревянные балки мансарды впитывали тепло весенних дней. Но ночью через щели старого дома его похищал ветер, к тому же помещение отдавало неживой сыростью. Похоже, где-то поселилась плесень — неизменная напасть всех домов Вермело. Зимы стояли сырые, засыпали мокрым снегом, летом не хватало тепла для просушки укромных мест. Многие здания не ремонтировались уже сто лет. Разве что в богатых районах. Но Квартал Охотников к таковым не относился, хотя ночных стражей встречали везде с суеверным почтением.

Они жили не в лачугах, но и далеко не во дворцах. Зато в их дома никто не имел права врываться с обысками. Этим и воспользовался Джоэл, когда привел к себе почти бесчувственную Джолин.

Теперь он стоял на лестнице, глядя, как белый свет тает в мерцании пылинок. Они слетали с балок медленным кружением полузабытых танцев. Говорят, раньше королевский дворец оживал весельем, когда в залах, озаренных сотнями свечей, кружились прекрасные пары.

Джоэл устало прищурил глаза: он почти видел эти далекие времена, представлял своих товарищей. Лицо Энн, обряженной в тонкую кисею, не уродовали шрамы, Батлер выглядел галантным кавалером в черном фраке. Ли почти не изменился, разве только костюм надел по случаю еще более нарядный, с пышным узорным жабо. Смешно.

Потом Джоэл узрел себя, но как будто близнеца, как будто со стороны. Он носил белый фрак. Белый, цвет, столь чуждый ему, белый, цвет, на котором слишком ярко отпечатывается кровь. Но в этой иллюзорной реальности танца пылинок он не сражался и никого не убивал. Здесь он рассыпался в улыбках и ловких комплиментах перед дамами в немыслимых платьях на каркасах. Здесь он был счастлив.

Все они невесомо плыли по наборному паркету. Джоэл не ведал, откуда к нему пришло идиллическое видение, но ярко светившие люстры над головами подозрительно напоминали покоившийся на развалинах имения обугленный остров…

Сон наяву не менялся, не покрывался сажей, не вспыхивал языками огня. Танец продолжался, донося смех беззаботной жизни. Джоэл шел через толпу. Он искал ее, Джолин. И, конечно, она царственно застыла на возвышении королевского трона. Роскошное платье на ней искрилось алыми пятнами. Возможно, рубинами. Но нет, стоило присмотреться — и безошибочно угадывались брызги крови. А в стекленеющих глазах юного создания застыл обезоруживающий ужас.

— Да что же это? — поразился то ли Джоэл, то ли его двойник. — Как вы не замечаете? Ваша королева умирает! Ее убили! Королеву убили! Убили!

Но смех продолжался, пары кружились облачком пыли, сорванным с балок. И то ли мыши скреблись в перекрытиях, то ли легко скрипел наборный паркет в зале, где погибала королева иллюзорного торжества. Джоэлу сделалось душно, толпа смыкалась, напоминая уже не светский прием, а базарную давку. Сладкая дрема стремительно перерождалась в настоящий кошмар. Джоэл усилием воли закричал на себя:

— Это нереально! Ничего нет!

И вонзил нож в сердце Джолин, чтобы образ рассеялся. Все кануло, свечи погасли, люстры обрушились, зал обратился в выгоревший скелет дома без крыши. Джолин и друзья рассыпались пеплом. Джоэл застыл посреди пустоты.

Он не задумывался, откуда во сне взялось оружие, но очнулся, выпростав вперед правую руку. На самом деле он стоял, прислонившись плечом к стене. Из-за двери его квартирки доносился мерный плеск воды. Похоже, Энн старательно поливала подопечную из кувшина. Вокруг царило умиротворение светлого утра, когда еще рано помышлять об опасности грядущей ночи, когда еще брезжит слабая надежда, что именно в эту ночь случится чудо и Змей не повернется проклятым глазом. Конечно, чудеса никогда не случались, но теплые белые лучи отогревали сердце. Охотники редко их видели, навек обрученные с тревожным мерцанием Красного Глаза. А люди целый день суетливо кружили по улицам, как слетающая с потолка древесная труха. В своем падении она не ведала, что обречена. Как не ведает сухой лист или сорванная ветром афиша. Как не ведает и человек, которому суждено обратиться следующей ночью.

Джоэл больно укусил себя за большой палец, чтобы снова не заснуть. Хоровод видений преследовал его и подсказывал, что телу после изматывающей ночи необходим отдых.

«Все не по уставу! Я засыпаю стоя. И без единого Ловца Снов поблизости. Проклятье Хаосу!» — выругался Джоэл, одергивая себя. Он поискал в карманах плаща завалявшиеся кофейные зерна и решительно разгрыз несколько наиболее крупных. Кофе в Вермело рос плохо, на вкус горчил, как недозрелая редька, но чтобы сражаться со сном подходили любые средства. Слишком много вопросов требовали участия, и переложить их даже на сильные плечи Ли не представлялось возможным. В городе объявился опаснейший монстр, Джоэл твердо намеревался пойти прямиком к Верховному Охотнику, хотя эта встреча не сулила ничего хорошего.