Джоэл остановился, облокотившись на брусья, и озадаченно уставился на Умана. Он не ожидал от бывшего друга такого порыва. Бывшего ли? Теперь в Верховном узнавался тот крепкий парень из академии, с которым они вместе тащили в мансарду Джоэла тяжелый вещевой сундук, с которым впоследствии выходили на первые дежурства. И с которым убили первого Легендарного Сомна. Они ведь еще тогда узнали, что эти твари способны соединяться. Но из-за чего? Кто-то скрывал от них правду.

Джоэл рассматривал Умана, только теперь замечая, как тот располнел. Его силуэт в дорогом костюме выглядел чужеродно в окружении облупленных стен тренировочного зала при госпитале. Но раз уж он пришел, раз уж в критический момент отдал кровь, значит, устал терпеть глухое молчание тех, кто стоял над ним, тех, кто затыкал ему рот. Устал от тайн, переданных по наследству от прошлого малодушного Верховного. Тайн, которые не ведал и ненавидел отстраненный от высокого поста Нейл Даст. Наверное, не захотел принимать правила той грязной игры, в которой увязал Вермело.

— Уман, можешь ответить… как другу и как охотнику, который был готов умереть за цитадель, — начал неуверенно Джоэл.

— Спрашивай, Джо, — кивнул Уман.

— Кем был Бифомет Ленц? Ты ведь… знаешь?

Уман нахмурился и потер складку между бровей, поправив повязку на левом незрячем глазу.

— Одним сектантом, — после паузы ответил он.

— Почему о нем так мало информации в архивах? Зачем ее уничтожили?

— На самом деле… мне нечего сообщить, — раздраженно дернул плечами Уман. — Кое-что скрывают даже от меня. Он был опасным сектантом — это все, что известно охотникам.

— Сгоревшее поместье принадлежало ему? — в лоб задал вопрос Джоэл.

— Да, — без промедления кивнул Уман.

— Спасибо! — воскликнул Джоэл, но его прервал кашель, сорвал голос на хрип. — Это многое объясняет.

— Что именно? Ты считаешь, что Легендарный Сомн вышел оттуда? Карты «эпидемий превращений» это не подтверждают, — явно не понимал Уман. Значит, он не скрывал информацию, а действительно половину не знал, как и опасался Джоэл. Лучше бы Верховный все знал о Вестнике Змея. Но это так же означало, что он скрывает нечто иное, нечто, до чего пока не дошло собственное расследование Джоэла и Ли. И явно этот секрет имел отношение к гибели Рыжеусого.

— Пока ничего не утверждаю, — примирительно и буднично ответил Джоэл, но в нем снова пробудилась ноющая сварливость: — Если я вообще имею право еще что-то расследовать. Что будет теперь, Уман? Меня еще считают… боевой единицей?

— В сложные времена все становятся боевыми единицами, — твердо ответил Верховный Охотник. — Но сейчас затишье. Сосредоточься пока на умственном труде, которого в твоей службе хватает. Ты же хотел узнать, кем был Бифомет Ленц. Так попытайся.

— Каков статус по превращениям? — поинтересовался Джоэл, садясь на узкую скамейку вдоль стены и прислоняясь спиной к ободранной сизой штукатурке.

— После массовой эпидемии отмечен резкий спад обращений.

— Думаешь… — начал Джоэл, ощущая болезненную тяжесть у сердца, но не от раны. — Думаешь, я реально его победил?

— Думаю, что народ увидел, что цитадель не лгала и Вестник Змея существовал. Если он объявится вновь, мы не будем снова сеять панику.

— Мы знаем, как с ним сражаться? Знаем, почему сомны организовались в «улей»?

— Механизм до сих пор не изучен. Речи о полном прекращении обращений, к сожалению, не идет. Но больше «ульев» не отмечалось за все время твоего выздоровления, то есть, с начала лета, — ответил Уман и перерезал глотку робкой надежде, что все наконец-то завершилось. Если никто не видел трупа Вестника Змея, значит, он мог и укрыться в сплетениях черных линий. Но Джоэл четко помнил, как уничтожил Бифомета Ленца или кого-то, кого называл этим именем.

Уман вскоре покинул зал, озираясь, как вор. Джоэл остался один в нерешительности. Если Уман говорил об «умственном труде», значит, искалеченного охотника и правда готовились отправить копаться в документах. В такой ситуации он мог бы и уйти совсем из цитадели. Забрать Джолин, навечно избавить ее от кошмаров, не разбираясь, на кого и зачем ей приходилось работать. Да и с Ли ничего не мешало остаться. Ничего не мешало любить. С жильем бы они как-нибудь разобрались, съехал бы он из Квартала Охотников. И все же что-то навечно привязало к цитадели, как черные линии мелких монстров к Вестнику Змея.

— Пойдемте, Джоэл, пора вколоть дозу стимуляторов и отдохнуть, — отвлек мягкий голос медсестры. Он и не заметил, как едва не заснул, прислонившись к холодной обшарпанной стене.

«Отдохнуть… После стимуляторов. Кто бы мог подумать, что доживу до такого», — зло думал Джоэл и задыхался от липкой досады. Ответ Умана про поместье не принес умиротворения, не дал надежды, будто отныне Вермело ждет спокойная жизнь.

Лето обрушивалось буйством красок и нестройностью ароматов. В садах наливались плоды: сочные яблоки, гроздья винограда, у кого-то даже апельсины. Глаза, привыкшие к полосатому свету сквозь больничные жалюзи, неуверенно щурились. Джоэл задумчиво рассматривал мир вокруг, тот мир, который и не чаял больше увидеть после той роковой ночи.

— Пойдем, Джо. Пойдем домой, — сказал Ли, который вел его под руку от самого госпиталя. Они забрали оттуда все немногочисленные вещи и с радостью распрощались с больничной палатой, подписав необходимые бумаги.

— Домой… — выдохнул умиротворенно Джоэл, все еще щурясь, и тут же поморщился: — Только не надо меня вести. Я и сам могу. Зря что ли тренировался.

Сам он шел, признаться, по-прежнему весьма неуклюже: врачи пообещали, что вырванные мышцы голени со временем восстановятся при должных упражнениях, но пока пристегнули вокруг ноги металлический подвижный каркас да выдали трость, как заправскому денди из Квартала Богачей.

Джоэл всегда презирал праздно шатающихся аристократов, которые во время променадов боялись покидать надежные стены своего района, последнего осколка былой роскоши. Дорогие трости он всегда иронично величал не иначе как костылями для немощных. Теперь же сам ковылял, нелепо подпрыгивая, опираясь на палку, как старуха на клюку. Та самая убитая старуха, которая жаловалась на развешанные Ловцы Снов. Почему-то ее образ не желал отставать, хотя прошло уже немало времени. Совсем немало. Только выйдя на яркий свет летнего солнца — Желтого Глаза — Джоэл в полной мере осознал, как много дней стерлось из его жизни, как изменился Вермело.

— Неужели не врали мне? В городе и правда тихо? — поражался Джоэл, шествуя по улицам Квартала Охотников.

— Да. Кордоны даже убрали недавно.

Вокруг спешили по делам спокойные опрятные люди: охотники, торговцы, шахтеры. Резво пробегали рикши, гремя колесами повозок по старой мостовой. Показалось, что мелькнул даже окосевший рыжий парень, уверенно тянущий за собой новый экипаж. Возможно, город постепенно исцелялся от той болезни, что темными корнями проросла сквозь него весной. Восстанавливался, как и Джоэл от ран. В сердце разливался чарующий покой выполненного долга. Даже если великая незримая война со Змеем все еще продолжалась. Не его война.

— Вермело жив, — невольно сорвалось с губ легким шепотом.

— Эй, Джо, может, рикшу кликнем, ты же все-таки… — начал Ли, поминутно косясь на правую ногу напарника. Или уже бывшего напарника. Уман так и не дал четких инструкций, выписал из госпиталя, отправив еще какое-то время восстанавливаться дома и работать с архивными записями.

— Не надо! — воспротивился Джоэл, хотя от первой полноценной прогулки выступил пот на висках, а в глазах плясали круги. Они медленно шли, просто плелись, а он чувствовал себя, как после неслабой пробежки. Паршиво, очень паршиво. Джоэл с каждым шагом понимал, что ему уже не показывать эффектных приемов в академии в поединках с Ли. Доломал его родной город, перемолола тяжелая служба. Но он все еще жил, мог вдыхать тепло и запахи лета, мог говорить с друзьями.