Первое время, даже когда передо мной танцевала девушка, я не мог успокоиться из-за того, что произошло с этой Фиестой. Возвращался к тому моменту, гадая, проверила она патронник или же нажала просто потому, что могла. Ведь если не знала, а просто нажала, то тогда у меня возникала большая проблема за спиной в виде неадекватной женщины, которая может выпустить в затылок пулю.

Но… чем меньше становилось одежды на девушке передо мной, тем меньше я думал о Фиесте. Может потому, что я по прошествии времени успокаивался. А может из-за того, что когда перед твоим лицом буквально в метре находилась приятная девушка, которая, эротично раздвигая ноги, исполняет свой танец, разворачиваясь к тебе разными частями тела, все мысли в принципе уходят из головы. Особенно… когда ты в первый раз видишь вживую голую девушку, тем более так близко.

За то время танца, что мне было отведено, я, кажется, успел рассмотреть всю её анатомию и особенности вплоть до родинки на внутренней части бедра. Насмотреться на неё так, что даже когда она ушла, картинка была чёткой, будто отпечатанной в подкорке.

В тот момент все мои мысли превратились в многоточие. Ощущение, словно всё вокруг стало ненастоящим, каким-то иллюзорным и призрачным. Будто это происходит со мной не в реальности. То же самое чувство, как и на первом задании, когда всё казалось каким-то нереальным и ты не веришь в происходящее.

Забавно, людей убивать — всё нормально. Увидел голую девушку — в голове переполох.

Мы просидели там до самого вечера, но никто так и не зашёл сюда. А может зашли, но мы просто не заметили. Как бы то ни было, когда мои часы показывали вечер, это место было забито едва ли не под завязку. Мне пришлось походить, чтоб найти Фиесту и Гребня.

Один всё с таким же каменным лицом сидел на одном из кресел перед большой сценой, вторая сидела у барной стойки на самом краю, затерявшись среди остальных посетителей.

— Бурый звонил? — тихо спросил я, подкравшись к ней сзади. — Нам можно идти уже?

— Тебя ебёт? — спросила она холодно.

— Да, ты меня ебёшь, — уже не выдержал я. Она просто откровенно унижала меня. И ладно сейчас, без свидетелей, а когда это будет происходить при всех? — Выдерни затычку из жопы, выпусти пар и…

Она схватила меня за шею правой рукой, резко крутанувшись в мою сторону на стуле. Схватила так, чтоб стало дико больно кадыку, будто она мне его пыталась сломать. В ответ я левой рукой ткнул ей пальцем прямо в правый глаз. Так как она держала меня правой рукой, а я ткнул левой, отбить мой ответ она не смогла.

Шикнула, отпустила, давая мне вздохнуть поглубже и закашляться, и схватилась за глаз.

Этот приём никогда не устареет, так как без сил он единственный самый действенный из моего арсенала.

— Идиотка… — прохрипел я. Никто на нас даже не обратил внимания, будто это было в порядке вещей. — Ты не понимаешь, когда время для разборок, а когда нет?

— Ты покойник, новенький.

— Я уже давно покойник, Фиеста, — ответил я. — А теперь ответь мне, ты связывалась с Бурым или нет? Мы можем выбираться отсюда?

Когда мы уходили, проулки, залитые светом разноцветных вывесок, лампочек над головами и гирлянд, превращали это место в улицу красных фонарей. Я понял это лишь с наступлением сумерек, когда всё действительно становилось розово-красным. Насыщенным. Будто сам цвет впитывался в окружение, окрашивая его в такие тона.

Толпа была немаленькой. Сплошной поток, из которого выцепляли своих будущих клиентов проститутки, больше походил на реку, в которой ловят рыбу. Среди этих дарительниц бесплатной любви мне на глаза попадались и ровесницы, и те, кому уже за пятьдесят, и…

Да, и смотрящие. Женщины, которые одеты куда скромнее и менее вызывающе, чем остальные, стояли в углах, в тёмных подворотнях и проулках, откуда нередко слышались стоны. Они будто пытались слиться с обстановкой, но холодные глаза, а у некоторых и оружие на поясе, выдавали в них членов местной банды.

Пока мы продвигались дальше, изредка слышалась стрельба, чаще всего одиночные выстрелы, но это было вообще обычное дело в Нижнем городе. Я даже не обращал на них внимания, вслушивался в более длинные очереди, которые могли свидетельствовать о перестрелке, но ничего такого не слышал.

Оторвались?

Возможно.

Ещё более возможно, что их успели выбить отсюда, пока мы прохлаждались внизу. Оставалось понять, не ждут ли нас на выезде отсюда случаем.

Фиеста смогла связаться с Бурым только по выходу из подвала, так как там телефон не брал. Я не слышал сам разговор, однако как понял с её слов, за нами должны будут заехать люди, которые практически сразу повезут нас на встречу с наркобароном.

Видимо, ситуация набирала неприятные обороты для отца, у которого погоняло было Чека. Как я и подозревал, план Бурого состоял в том, чтоб мои проблемы стали его проблемами. И теперь он мог спокойно выступить на защиту своего человека, особенно после нападения на его людей, и предъявлять претензии Чеке.

Очень сомневаюсь, что наркобарон даст устроить внутри картеля войну, но то, что Чеку сместят за такое, было очень вероятно, особенно когда один из членов этого самого картеля уличил его в нападении на своих людей. И Бурому уже никто ничего не скажет, с чего вдруг он вообще решил прикрыть левого человека со стороны. К тому же, всем, скорее всего, на фоне случившегося будет плевать, что там стало с червём.

Жаль, я не знаю их законов, что и как у них делают в таких ситуациях. К тому же, тот факт, что я был частью чьего-то плана, меня совсем не радовал. В голову тут же лезли мысли насчёт того, прошлого раза, когда один пытался наколоть другого, а потом всех наколол третий. Но был ли выбор, помимо того, чтоб сдаться или бежать из города? Отцы, лишившиеся детей и считающие себя выше законов, могут быть очень мстительными, а их руки очень длинными. Да и у меня нет столько денег, чтоб бесследно исчезнуть. Другими словами, мне нужна защита, хотя бы на это время.

На выходе из этой подворотни нас встречало аж две машины. На этот раз легковушки.

Фиеста же не преминула толкнуть меня к одной из них, сопроводив своё действие холодным голосом.

— Пошевеливайся, новичок.

— Тебе обязательно заводить врага в лице меня? — обернулся к ней.

— Ты дерзок, новичок, — процедила она.

— Лучше быть дерзким, чем доёбчивым, — бесстрастно ответил я.

Фиеста сверлила меня взглядом, точно намереваясь что-то сказать, но я не стал дожидаться ещё одного веского слова в свой адрес и поспешил забраться в машину. И что же? Эта стерва полезла за мной! Грубо толкнула в бок со словами: «подвинулся», после чего залезла и захлопнула за собой дверь.

— Француз, двигай, — бросила она водителю.

— Чо, как там званый ужин, Фиеста? Бурый говорит, что вас пожарили на гриле, — парень, что вёл машину, отличался сильным акцентом. — Всё хорошо?

— Уткнись, — бросила она… изучая свои ногти. Как ни гляну, так всё на ногти смотрит.

— А ты у нас… свежеиспечённый?

Свеже… испечённый? Может из-за его акцента я не могу понять, что он говорит? Понять, что он говорит, было весьма… не то что даже проблематично, просто приходилось расчленять практически все слова, чтоб уловить смысл, настолько он искажал слова. Слушать его мимоходом не получится. А ещё эти странные подмены…

— Да, я…

— Шрам, — тут же вставила Фиеста, словно только и ждала этого. — Томми-Шрам.

— Ты моим адвокатом заделалась? — покосился на неё, но даже взгляда не заслужил.

— О, дружок-пирожок, — хмыкнул ещё один мой знакомый по прозвищу Француз. — Бурый говорил, что у нас кто-то свежий испёкся.

Испёкся? Свежий? Пирожок?

Глядя сейчас на тех, кто меня окружает, очень сильно хотелось поинтересоваться, кто их выпустил из дурдома. Один использует слова, будто вычитывая их по ходу из кулинарной книги, вторая нюхает тебя, как собака, и ворует фаллоимитаторы из магазина. А главенствует над этим человек-плут, которому верить нельзя ни на гран.