Даже этот Ким, который удивительно тихо себя вёл всё это время и если смотрел на меня, то с осторожностью, стараясь не показывать, что боится меня, но и никак не провоцируя.

А после четвёртого урока из всего шушуканья, что я смог услышать, между людьми появилась версия, что для червя мог наступить наихудший исход. Жаль только, что возможности опровергнуть своё участие в этом у меня не было. Я не горел желанием становиться в глазах других каким-то опасным парнем, что разобрался с бандой мудаков. Потому что лишнее внимание всегда рождает лишние проблемы. Которых я хотел избегать и избегал до последнего времени.

В моей ситуации что ни скажи, в принципе все будут думать, что я причастен к их пропаже. Причём с фатальными для них последствиями. Так что, если нет разницы, что ты скажешь, почему бы лучше сразу всё не отрицать? Говорить, что ты ничего не видел и ничего не знаешь. Тебе всё равно никто не поверит, но и вину официально ты на себя не возьмёшь.

Поэтому, когда Стелла, словно переговорщик, подсела ко мне и спросила, как у меня всё с ним прошло, я лишь повторил то, что сказал ей до этого.

— Без понятия, мы разминулись.

Удивительно, но она мне не поверила.

— Киска, ты спишь? — тихо спросил он, нарушая висевшую уже несколько минут и нарушаемую только дыханием двоих тишину.

Парень лет двадцати пяти — двадцати восьми на вид лежал на кровати вместе с девушкой, укрытый тонкой простынёй, в комнате, где был приглушён свет и преобладал по большей части бордовый цвет. Оба мокрые после своего марафона, теперь они отдыхали. Он, лёжа на спине, девушка, пристроившись под боком, положив голову ему на плечо и водя кончиками пальцев по груди, словно о чём-то думая.

— Нет, не сплю. Пока не сплю. А может и не буду спать, если… — она приподнялась и заглянула в глаза парню, хитро и зазывающе улыбнувшись, — кто-то вдруг окажется куда более ненасытным.

— О-о-о… в этом можешь не сомневаться, — прижал он её к себе, и девушка без видимых сопротивлений приняла его объятия. — Но я хотел у тебя кое-что спросить.

— Так спрашивай, — дёрнула она плечом.

— Ты знаешь… Шона Фирсби?

— Шона Фирсби? — переспросила она, не поднимая головы. — Я знаю много Шонов, но вот фамилии… ещё я всех наизусть не запоминала, словно секретутка.

— Знаешь много Шонов? — слегка приподнял он голову. — Откуда это?

— Не надо тут, — потянулась она к нему и поцеловала его в губы. Парень лишь усмехнулся и вновь откинулся на подушку.

— Да шучу я. Но этого ты точно знаешь. Такой дрыщ. Я слышал, он заправляет в вашей школе и выбивает деньги из учеников.

— А-а-а… этот чмошник? Да, я его знаю. Окружил себя парнями, прячется за своим папашей, — её голос, пока она перечисляла его достижения, наполнился презрением, — ведёт себя как последний мудак и пристаёт к девчонкам, так как такому червяку никто в здравом уме не даст.

— О-о-о… здесь ты ошибаешься. Ему дают. Ещё как дают.

— Те, кто в долгах у его папаши? Наркоманки? Не смеши меня, — фыркнула она. — Так чего вдруг тебя в такой момент потянуло поговорить об этом говнюке?

— Дело в том, что он пропал, — начал издалека её возлюбленный. — И его папаша начал беспокоиться, так как от этого вздрюченного ублюдка уже второй день ни слуху, ни духу. Ну и я подумал, он же в вашей школе учился. Может ты чего слышала? Слухи там какие ходят может.

— А зачем тебе?

— Дела, киска, дела, — вздохнул парень. — Только из-за них об этом уёбке и интересуюсь.

— Только не говори, что связался с его папашей, — поморщилась она.

— Скорее… решил разведать обстановку.

— Разведчик, блин… — выдохнула девушка. — Ну да, у нас прошёл слушок.

Умолкла. Парень нетерпеливо поёрзал.

— Ну же, не тяни, какой?

— Да вот, поговаривают, что нет его уже.

— Да ладно, — парень аж сел, сбросив с себя голову девушки. Та недовольно цыкнула, стрельнув в него сердитым взглядом. — Прости, киска, но… новость слегка неожиданная. Особенно… Погоди, откуда слушок такой?

Девушка посмотрела зло, после чего вздохнула, всем видом показывая, что прощает его дерзость, после чего села между его ног, облокотившись ему на грудь спиной, словно на спинку стула. Парень лишь терпеливо ждал, пока она устроится поудобнее, понимая, что иначе она вообще ничего не расскажет. Как только устроилась, обнял её, прижав к себе.

— Прости, киска. Ну как, расскажешь мне?

— Может и расскажу, — помолчала немного. — А с чего вдруг ты так подскочил?

— Да я думал, этот придурок забухал где-то. Может что найти на него удастся, но чтоб завалили… Это точно?

— Да нет конечно! Слухи, говорю же.

— И откуда такие слухи?

— Тут, видишь ли, просто у нас новенький объявился. Очень тихий парень, мутный. Ничего о себе особо не говорит, ни с кем не общается, держится всегда один. Ну ещё умный, хорошие оценки получает. И у него рожа ещё вся порвана, словно ему её погрыз кто-то. Шрамы на руке.

— А откуда он, знаешь?

— Ну… мы немного говорили с ним. Вроде как из Читы приехал. Но имя и фамилия английские.

— Как звать?

— Томас кто-то там.

— Томас кто-то там? — с усмешкой переспросил парень.

— Ой, отвали, а? Я что, должна каждого знать?

— Прости-прости, — прижал он её к себе посильнее и поцеловал в макушку. — Так что там насчёт него?

— Ну, в принципе, о нём-то и всё. Больше ничего не знаю.

— Негусто… И что произошло?

— Ну… на него наехал этот Шон. Вернее, парни Шона. Пришли, ударили его несколько раз, сказали, что убьют его, если деньги не заплатит за месяц. А на следующий день их всех, избитых, с выбитыми зубами и сломанными руками, в туалете нашли. Пятерых.

— Это он их один на один или против всех?

— Да кто знает? Никто же не видел. Он вообще сказал, что никого не трогал из них. Ну тут пришёл Шон, начал гнать на него, ну новенький его дружбану руку сломал и отправил в нокаут. А потом предложил встретиться после уроков с Шоном. Ну и всё.

— И всё? А с чего взяли, что это он их ухайдохал?

— Ну, кто-то говорит, что они за ним погнались, даже стреляли в него. А на следующий день как ни в чём не бывало новенький пришёл обратно. Один. Из парней никого нет. И он ещё говорит, что вообще с ними разминулись.

— Ага, с таким разминёшься, — хмыкнул он.

— Я тоже думаю, что звездит. Причём нагло звездит. Но на этом вроде как, в принципе, и всё. Семнадцать человек пропало, а он вернулся с видом, словно действительно не знает, где они.

— Сколько пропало? — переспросил парень.

— Семнадцать, — слегка удивлённо ответила девушка.

— Хочешь сказать, что семнадцать парней просто исчезли? Типа ни трупов, ничего?

— Да я-то откуда знаю? Я не слежу за этим, тут тебе виднее должно быть, нет? Он ещё и ведёт себя странно. Знаешь, словно ему вообще плевать и его это не трогает.

— То есть ему вообще похуй?

— Ну… да.

— И он знает, кто батя Шона?

— Не знаю. Он же мутный, говорю. Ничего о себе не рассказывает, очень мало говорит, смотрит на всех, словно пытается просканировать. У него даже документов нет, он так, просто ходит на уроки, словно ему интересно учиться.

— Короче, хрен знает кто, а все, кто с ним встречаются, так или иначе калечатся или пропадают, — подытожил он.

— Думаю, точнее и не описать, — кивнула она.

— И он в твоём классе.

— Да.

— Какая прелесть… У вас завёлся сикарио, — усмехнулся парень. — Он там случаем не латинос?

— Да нет, обычный парень. Европеец. А кто такой сикарио?

— Головорезы без тормозов у латиносов, которые хорошо умеют убивать и берутся за любую грязную и опасную работу. Убить судью, устранить свидетеля, прокурора и так далее. Короче, вообще безбашенные.

— И ты думаешь…

— Да пошутил я, — отмахнулся парень. — Не парься, киска. Ты можешь сказать, он работает где-нибудь?

— Да чёрт его знает.

— А татухи есть?