— Да потому что ваш класс ёбаное стадо, вот почему, — презрительно бросил Михаил. — Дали какому-то глисту на шею всем сесть.

Минут через десять в машину села обратно Фиеста. К тому моменту его рука уже давно хозяйничала под юбкой Стеллы, которая была и не против.

— Я знаю, где он работает.

— Где же?

— У Эрнеста в забегаловке.

Михаил аж обернулся, остановившись, чем заслужил возмущённый взгляд раскрасневшейся Стеллы, но даже его не заметил.

— Гонишь! — удивился он.

— Я видела, как он вошёл через чёрный вход. Поздоровался с таким жирным поваром, который там всегда работает. Сомнения у меня, что он на чай заскочил.

— Вот же… мир тесен…

Его в первую очередь удивило то, что парень работал в забегаловке, которая являлась одним из складов местного дилера в этом районе. Почти ведь под носом был. Удивительное совпадение. Конечно, может это и не совпадение, однако слишком уж размыто всё, чтоб прямо сказать, что это было подстроено.

— Ну что ж… Тогда, Фиеста, навестим нашего друга Эрнеста, окей?

— Да. Проблем не будет?

— Ну, возьми что-нибудь, что не будет сильно светиться, окей? Киска, посидишь в машинке? Погреешься тут. Как закончу, прокатимся, только ты да я.

— Ладно, — отмахнулась она, отвернувшись. — Давай уже, беги, я подожду.

Прошло уже два дня с того момента, как червь стал жертвой довольно агрессивной натуры в той школе. Не сказать, что я сочувствовал этому ублюдку, но мне было страшно представить, как он там сейчас, один в школе наедине с собственным бесконечным ужасом, откуда нет выхода. Мне вполне хватило даже нескольких минут, чтоб прочувствовать на себе ужас другого мира, что скрывается за ширмой нормального, а он там уже третьи сутки.

Почему я думал, что он ещё жив?

Это лишь предположение, но мне кажется, что Сина не даст ему так быстро и просто умереть, если только он не застрелится. А такие люди очень часто не в силах нажать на курок, если дуло смотрит в их сторону, а не наоборот.

Но, естественно, это меня волновало куда меньше, чем собственная безопасность. Парень пропал позавчера. Даже если его отец и подумал сначала, что сынок где-то загулял и ночует у своей подружки, то сейчас он уж должен был схватиться за своего наследника. Поэтому я подозревал, что то, когда ко мне постучатся не самые дружелюбные люди города, лишь вопрос времени.

Найдут ли они меня?

Думаю, что найдут, так как у нас целая школа свидетелей, которые подозревают меня в убийстве. Теперь в их взгляде уже не было этого лёгкого налёта призрения. Было чувство, словно своими действиями я смог отмыть своё имя. Будто мне это больно надо было перед такими, как они. Теперь ученики смотрели на меня с интересом, как рассматривают палеонтологи неизвестные кости, найденные в земле, пытаясь понять, что перед ними.

А ещё в нашей школе работают некоторые люди, которые связаны с наркоторговлей, самые мелкие сошки. Через них новость куда быстрее попадёт в преступное сообщество, и его папаше даже не придётся самому расспрашивать учеников в школе о том, что случилось.

Это значило, что у меня возникнут большие проблемы, которые решить будет непросто. Очень непросто.

Боялся ли я?

Естественно боялся. Глупо не бояться смерти, как мне кажется. Другое дело, что этот страх теперь сильно отличался от того, что был раньше после школы. Мне ничего не оставалось, кроме как жить дальше, стараясь сохранять бдительность и осторожность.

Но мне хотелось знать, этот ад вообще когда-нибудь закончится? Если говорить начистоту, я уже устал от всего этого. Начиная с сентября прошлого года, моя жизнь превратилась в какую-то гонку со смертью, где у меня выпадает перерыв на месяц или два, после чего всё начинается вновь. Если не пытаются убить меня, то пытаюсь убить кого-то я, будто в этом мире иначе не выжить.

Мне остаётся только с тоской вспоминать о тех днях, когда я жил спокойной непримечательной жизнью.

Пришлось пересмотреть политику безопасности. Теперь я ходил с пистолетом, который прятал перед входом в школу и сразу расчехлял его, когда выходил наружу. Да, приходилось его прятать, но теперь это был гарант моей безопасности или хотя бы возможности защититься. В остальном, кроме повышенной осторожности, всё было как и прежде — работа и дом.

Стоило это двадцати долларов в месяц?

Изначально да. Дело в том, что я рассчитывал на совершенно иной исход, и здесь скорее было фатальное стечение обстоятельств, чем моя вина.

Но даже после случившегося я могу сказать: да, это того стоило. По крайней мере ублюдки получили то, чего заслуживали, а я пока что ещё топчу город проклятых и стараюсь не унывать. И дело даже не в гордости. Многие люди скажут, что ну отдал бы я им двадцать долларов в месяц, чего такого. Но именно поэтому люди вокруг меня так и живут, потому что здесь мелочь уступят, там мелочь уступят, и вот уже их придавливает к земле всеми уступками, которые стали их ношей. Хочешь жить свободно — готовься за это бороться и встречаться с последствиями.

Работа встретила меня неизменным Оскаром, который так же неизменно вынес Саки на ступеньках горячий суп.

— Саки, шла бы ты кушать в другое место. Сегодня Эрнест, и мне бы не хотелось…

— Да-да-да, я понимаю, спасибо, Оскар. Действительно спасибо, — она быстро-быстро ушла из подворотни.

Эту сценку я и застал, когда вышел из-за угла.

— Сегодня Эрнест не в духе? — пожал я руку Оскару.

— Да, товар принимает, как я понял, — кивнул он. — Так что давай быстрее. Отобедай и за мойку, а то он всегда на нервах, когда начинает работать.

А мне кажется, что он немного торчок, если честно. Не могу быть уверенным, но за время работы я заметил, что в такие моменты, когда поступали коробки и ящики на склад, он начинает быть немного активным.

Всё шло так же, как и всегда. Я поел, переоделся и тут же пошёл мыть всю посуду, что накопилась за это время. Дальше была бы либо уборка на кухне, либо мытьё полов в зале, если клиентов немного. Но на этот раз всё было иначе.

— Эй, Томас, — позвал меня Эрнест, когда я мыл посуду.

— Да?

— Тебя видеть хотят.

В этот момент у меня ёкнуло сердце, словно ко мне пришли и сказали — твоё время пришло.

— Кто?

— Кое-какие люди. Давай быстрее, бросай посуду и иди в зал, они тебя ждут.

— Сколько их?

— Тебя это чё, волновать должно? Иди давай…

— Сколько их? — угрожающе низким хриплым голосом спросил я, показывая, что мне нужен ответ. Даже Оскар с Сабиной, которая сейчас ошивалась здесь, удивлённо взглянули на меня.

— Двое, — недовольно ответил он. — Тебя это волнует? С тобой хотят поговорить.

— Да, немного волнует, — уже куда более миролюбиво ответил я, сглаживая острые углы, ведь мне может быть ещё придётся работать здесь дальше. А может и не придётся… — Уже иду, Эрнест.

Я снял большие, по локоть, перчатки, в которых мыл посуду, после чего повесил фартук на крючок. Рука коснулась пистолета, что был заправлен в штаны. Не самое удачное место, но так я мог скрытно носить его без кобуры.

И сейчас, когда он рядом, я ощущал себя более уверенно.

В зале было всего два человека.

Мужчина лет тридцати, плюс-минус два года, и женщина примерно такого же возраста. Они сидели за одним из столов у стенки зала, явно ожидая меня, потому как когда я вышел, оба сразу подтянулись, не сводя с меня глаз. Оба спокойные, я бы даже сказал, расслабленные, но точно готовые к тому, что я выхвачу пистолет и устрою здесь пальбу.

Не обычные люди из банды — одеты слишком прилично для тех. Кто ещё обитает в Нижнем городе… точно не боевики наркокартеля, по крайней мере по лицу такого не скажешь. И не бойцы бабочек Нижнего города, — это целая мафия проституток, что держит один из районов Нижнего города, — там практически все поголовно женщины, мужчин нет. Это кого я могу исключить.

Похожи на людей из какого-нибудь клана, но это вряд ли они — какое дело до меня клану, если только не люди из Хасса или бойцы дома Кун-Суран. Но те бы меня точно захотели убить и не стали бы вызывать поговорить, пристрелили бы на улице. Значит, не клан и не дом.