— Почему «звездный», мам? — улыбнулся Максим.

— А ты не догадываешься? — сквозь слезы улыбнулась Наталья Борисовна.

— Так, встреча вышла радостной! — подвел итог Анатолий Семенович.

— Маша, чего ты испугалась? Отец шутит, он у нас вообще шутник-профессионал.

— Маша, ради Бога, простите, если я вас напугал. Дети, давайте пройдем в ваши покои и все успокоимся, — предложил Анатолий Семенович. — А чем это так вкусно пахнет? Мать! В доме нашего сына наконец-то запахло пирогами!

— Нет-нет, — слабо запротестовала Маша, — это не пироги, это слойки с бананом и шоколадным кремом.

— Да? — удивился Анатолий Семенович. — Наконец-то мы отведаем слоек, а то прежде тут все больше лобстером угощали. Наша мама его просто обожает. Машенька, вы умеете готовить лобстера?

— Я смутно представляю, что это такое, но можно поискать рецепт, — смутилась Маша.

— Папа! — возмутился Максим.

— Толя! — Наталья Борисовна умоляюще смотрела на мужа.

— Нет, Машенька, не надо ничего искать! Часто свое счастье мы ищем не там, где оно нас ждет, — улыбнулся он. — Позвольте обнять вас вместе с внуком и сказать вам спасибо.

— Да, Машенька, спасибо вам за внука! — опять заплакала Наталья Борисовна. — Вы ведь могли и не сохранить его.

— Нет! Я не могла не сохранить его! — почти резко возразила Маша.

— Да, конечно, простите, — смутилась Наталья Борисовна.

— Нет, ничего, — улыбнулась Маша, — давайте лучше обедать!

Она понимала, что при первой встрече в их достаточно необычной ситуации неизбежны какие-то недоразумения, и придавала значительно больше значения делам, чем словам.

«А сделали они много! И для сына, и уже для внука. Мы обязательно поймем друг друга», — думала Маша, накрывая на стол.

Максим взялся ей помогать, Наталья Борисовна занялась внуком. Анатолий Семенович устроился на диване и наблюдал за всеми.

— Максим, ты не представляешь, как я рад встрече с потомком! — радостно сообщил он проходящему мимо Максиму.

— Да, так рад, что чуть все не испортил! — заметил Максим.

— Да ладно тебе, зануда! А вообще, сын, ты молодец! Ты долго искал, но, по-моему, нашел то, что надо! Хотя я в тебе и не сомневался, все-таки ты мой сын!

За обедом во главе стола в компьютерном кресле, между подлокотниками которого был натянут ремень, восседал Мотя. Разговоры были только о нем. Наталью Борисовну интересовало все, что касалось ее внука.

— Бабушка, какая ты у нас любопытная! — смеялся Максим.

— Ба? — спросил Мотя, услышав знакомое слово.

Наталья Борисовна просто растаяла от удовольствия, а Анатолий Семенович тут же взялся учить с Мотей новое для него слово «дед», но еще успевал нахваливать и Машины блюда.

— Правда, Маша, все очень вкусно, — поддержала мужа и Наталья Борисовна.

— Ну что вы! Я два года не готовила, немного отвыкла, — смутилась Маша. — А готовить люблю.

За чаем обстановка стала еще более непринужденной.

— Почему я никогда не ел таких слоек с начинкой?! — возмущался Анатолий Семенович.

Все смеялись, а Маша, заметив, что малыш трет глазки, решила уложить его спать. Лекарство ему дала бабушка, отваром шиповника напоил дедушка.

— Вот и состоялось твое знакомство с родственниками, — улыбалась Маша, поглаживая сына по спинке. — Ты спи, радость моя, и выздоравливай поскорее.

Убедившись, что малыш уснул, она вернулась в гостиную, где на диване сидели родители.

Увидев, что Максим убирает посуду, решила помочь ему.

— Смотри, — тихо шепнул ей Максим и глазами показал в сторону дивана.

Родители на цыпочках, друг за другом крались в комнату, где спал Мотя. Максим усмехнулся, но ничего им не сказал.

— Маш, мы заставили тебя поволноваться. Ты прости нас, но это было неизбежно. Я еще ничего не сказал родителям о том, какое решение мы с тобой приняли. Пусть поживут немного в идиллии. Кстати, пойдем глянем одним глазком на святое семейство, — улыбаясь предложил он.

Стараясь не шуметь, они подошли к открытой двери и замерли, пораженные увиденной картиной: родители на коленях стояли по обе стороны кровати, на которой спал их внук, и неотрывно смотрели на него.

— Как ты думаешь, стоило нам ради такого момента приезжать в Москву? — тихо спросил Максим. — А здорово мама придумала про золотого мальчика. Родная моя, спасибо тебе за настоящего маленького принца. — Он прижал Машу к себе, поцелуем украв улыбку с ее губ. — Теперь я знаю, что такое счастье…

О болезни внука Наталья Николаевна узнала только через два дня, когда сама, потеряв всякое терпение, позвонила Маше.

— Маша, я уже боюсь самого слова «Москва»! Это какой-то Бермудский треугольник! Вы опять пропали?

— Мама, прости, пожалуйста, так получилось. А треугольник не Бермудский, а Бернадский. Максим усыновляет Мотю и сделал мне предложение. Вот и будет еще двое Бернадских…

Маша вкратце рассказала о событиях последних дней. Болезнь Моти взволновала Наталью Николаевну больше, чем сообщение о свадьбе и скором их отъезде из Москвы.

— Так что, мамочка, ты потерпи еще немного, скоро мы вернемся, и с Москвой нас будет связывать только то, что здесь останутся родители Макса, крестные Моти да мой институт. И не волнуйся, Мотя поправляется, радует нас и новую бабушку, которую тоже зовут Наташа.

Через минуту после разговора с дочерью Наталья Николаевна уже звонила подруге:

— Рая! У меня много новостей!

— Так сейчас новости могут быть только у тебя. Готовь ведро мороженого, я уже иду!

Наталья Николаевна щедро делилась со своей лучшей подругой радостью. Она словно хотела реабилитировать себя в ее глазах за те два года, когда делилась с ней только унынием и печалью. Раиса Васильевна первая узнала о том, что Мотя выздоровел. В следующий раз Наталья Николаевна с волнением рассказывала ей о том, как Максим по телефону просил у нее руки Маши, как романтично дети отметили Машин день рождения. Раиса Васильевна знала о том, когда молодые подали заявление, какое кольцо Максим подарил Маше, какое у нее будет платье, почему свадьба будет не в ресторане, а в квартире родителей Максима.

— Все из-за Моти, конечно, — объясняла Наталья Николаевна Глумовым. — Маша считает, что он уже и на регистрации устанет, а о том, чтобы его кому-нибудь оставить, и слышать не хочет. Поэтому свадьба будет малочисленной, но лично мне это даже нравится. Вы же знаете, что я человек непубличный.

— Я понимаю, что дети в школе — не публика. А что же ты, «непубличный человек», собираешься на Машину свадьбу, как на свою собственную. Сколько ты костюмов купила? А обуви? А сколько мы с тобой журналов мод пересмотрели?

— Рай, я не могу ударить в грязь лицом. Все думают, что если провинция, то костюм от Шанель обязательно сшит в соседнем подвале. Но это же не всегда так! Мы сейчас тоже кое-что можем. Тем более есть стимул, — несколько расстроенная критикой подруги, оправдывалась Наталья Николаевна.

— Наташ, успокойся, ты все делаешь правильно. Ты же знаешь, что я еще та язва! — смеялась Раиса Васильевна.

— Как же я люблю, когда ты занимаешься самокритикой! — смеялся и Алексей Иванович.

Он на своей машине вез Наталью Николаевну в Новокузнецк, а Раиса Васильевна настояла на том, что поедет провожать подругу до самого аэропорта.

— Наташка, может, передумаешь и остановишься у свата со сватьей? Вы же не чужие теперь! Зачем тебе эта гостиница?

— Рая, все уже решено! Дети уже заказали мне номер. Ты можешь представить, что я на глазах того же свата могу зайти в его туалет?

Усмехаясь про себя, Алексей Иванович слушал подруг, но в разговор их предпочитал не вмешиваться, понимая, что одна из них не может не волноваться перед ответственной для нее поездкой, а другая не может не волноваться за подругу.

«Они точно сестры. Бывает, меж родными сестрами нет такого понимания, как между этими подружками», — с улыбкой думал он.

По причине раннего прилета в аэропорту Наталью Николаевну встречал только Максим. Всю дорогу до дома он рассказывал ей об успехах Моти, которыми очень гордился. Наталья Николаевна нашла внука подросшим, поумневшим и не могла на него налюбоваться. Узнав, что в квартире родителей Максима сейчас полным ходом идет подготовка к свадебному ужину, вызвалась помочь.