— Да я понимаю, Валерий Михалыч. Я уже думал, может, мы можем как-то помочь? Хоть туалет в дом провести…

— Слушай, а вот это — мысль. Надо мне найти моих бывших алкоголиков!

— В смысле?

— Я же до судебки работал врачом-наркологом. И пациенты должны были проходить «трудотерапию». Конечно, я слегка пользовался служебным положением. Знаешь, сколько среди спившихся алконавтов есть отличных специалистов? У меня были и плотники, и слесари, и кровельщики. Короче — полный набор. В общем, себе я дом очень даже благоустроил. А Динке, конечно, тяжело. Сейчас ей все это надо делать за деньги. А их нет. Короче, подумаем. Молодец! А я — старый дурень, даже не задумался об этом.

— Ну, у Вас же своя — семья?!

— Да. У меня тоже проблем хватает. Но только моя жена никогда не помогала мне на грядках, ни бойлер топить, потому что у нее — ногти! А Дина делает все. А свекровь все-равно не довольна.

— Говорят, что тещи и свекрови никогда не бывают довольными.

— Поэтому еще не женился? — засмеялся начальник. — Найди себе сироту и у вас все будет прекрасно!

Андрей считал, что ему очень повезло с прохождением интернатуры. Он уже несколько раз был на местах происшествия, ходил с Диной Алексеевной на ее выступление в суде, а с Муслием достаточно много навскрывал трупов. Как для будущего специалиста, для него было плохо то, что в Подольске было мало травм, но как обычного человека — это его радовало. Пусть лучше люди живут и не умирают. Травм хватало и у живых. Конечно, Дина рассказывала ему, что в Одессе травмы были каждый день. То с высоты кто-то упадет, то машина кого-то собьет, то кто-то под трамвай попадет. И у нее вообще убойная интернатура была. Она через день травмы вскрывала. У нее сохранилось несколько общих тетрадей с собственными наблюдениями повреждений при самых разнообразных травмах. А еще, у нее была стопка книг, посвященных политравме. Короче, у Гнатенко было очень много чему поучиться! Начальник был тоже толковый. Но по наблюдениям Андрея, его авторитет несколько блек в сравнении со знаниями Дины.

Так как Тихорецкий очутился в среде интеллектуалов, с которыми хотелось общаться 24 часа в сутки, то он не нуждался в каких-то иных развлечениях. Квартирку он уже нашел себе, но ни на дискотеки, ни на редкие в Подольске концерты не ходил. Не было интересно. Адреналина, жажды приключений и разнообразия вполне хватало на работе. До сих пор, будучи студентом, он полагал, что был очень загруженным. Смешно! Вот сейчас у него не было ни минуты лишней. И это при всем том, что до самостоятельной работы его почти не допускали. Он имел право и вскрывать, и осматривать потерпевших, но только под контролем кураторов. И у него еще не было права самостоятельной подписи. Во всем остальном он оставался полноценным молодым специалистом. Для того, чтобы поддержать в нем чувство собственного достоинства, врачи даже иногда советовались с ним. Но Андрей не представлял, каково Дине постоянно так крутиться, как белке в колесе. Она, наверное, работала на износ. Ведь мужчины, придя домой, обычно, отдыхают. Или по большей части отдыхают. А она должна была трудиться и дома. Он бы так не смог. Поэтому он, как никто другой, сочувствовал ей. Вообще мысли о наставнице посещали его довольно часто. Иногда ему казалось, что он немного влюблен в нее. Главное было держаться золотой середины в профессиональных отношениях.

— Сегодня у нас выезд на МП на сахарный завод. Хочешь со мной? С нами сам начальник милиции едет, — спросила Дина, входя в морг, с направлением в руках.

— Или останешься с Валерием Михайловичем?

Муслий, увлеченно показывавший интерну атеросклеротические бляшки в просвете венечных артерий сердца, поднял голову:

— А что там?

— Смерть на унитазе бывшего главного инженера сахарного завода.

— О, поезжай, посмотри, как чаще всего умирают гипертоники.

— На унитазах? Вы смеетесь?

Дина и Муслий переглянулись.

— Ни на минуту! Чаще всего смерть застает их тогда, когда возникает напряжение, усилие. И особенно — когда тужатся в туалете.

— А с чего едет начальник, если смерть скоропостижная?

— Говорит, что его пригласил директор завода.

— Может, все-таки, подозревают, что не сам умер?

Дина пожала плечами.

— Ничего не знаю. На месте разберемся.

Андрей решил, что, хоть смерть и скоропостижная, но на такое стоит посмотреть, раз его не разыгрывают.

И действительно, смерть несчастного гипертоника застала того в самых прозаических условиях. Он так и застыл на унитазе, а коже лица была слегка покрасневшей.

— Классика, — констатировала Дина. — Для нас же главным является то, что нет следов насильственной смерти.

После осмотра места происшествия сельский голова пригласил проехать следственную группу в клуб сахарного завода. В «ресторанном кабинете» щедрой рукой директора уже закрытого комбината был накрыт богатый стол. В советские времена накормить опергруппу после следственных действий было непременной традицией и признаком хорошего тона. Но в последние «скрутные» времена оперативники старались захватить с собой на всякий случай пирожки или бутербродик, чтобы не остаться голодными на весь день.

— Ура, сегодня голодная смерть нам не грозит! — обрадовался водитель.

— Добро пожаловать, жаль только что по такому поводу! — встречал их радушный хозяин.

— Как давно мы с вами так не сидели! — сокрушался директор.

— Откуда такие припасы, Иван Васильевич? — удивился следователь. — Завод опять открывают?

— Ой, что Вы! Уже и не откроют. Повывозило начальство все, что оставалось. Теперь, если реанимировать завод, надо с нуля начинать. Опять искать станки и все остальное….

— Так начальство завода — это же Вы?

— Как бы не так! Надо мной тоже есть. Негласное. Сверху. Депутатское. Которое в случае проверки будет ни причем. А припасы — не заводские. Радость у меня! Дочь замуж вышла! Так что давайте отпразднуем. Только сначала помянем моего заместителя. Действительно, хороший человек был. И специалист. Жалко его. Мы еще мечтали с ним, что пройдут плохие времена, завод опять заработает, и мы — вместе с ним.

Таким неожиданным образом следственная группа побывала одновременно на поминках и свадьбе, без личного участия главных действующих лиц.

Вскоре мужики немного выпили и совершенно трезвыми оставались лишь водитель и Дина. Дина уже нервничала, потому что малые вскоре после продленки должны были прийти со школы. В такое время она всегда старалась быть дома, чтобы растопить печь и накормить их горячим. А посиделки у довольного директора, похоже, задерживались. Поэтому она начала выспрашивать, нельзя ли ее как-нибудь отправить одну в Подольск. Начальник милиции спросил о причине ее спешки и признал, что причина — объективная.

— Действительно, засиделись мы у Вас, Иван Васильевич. Будем собираться.

— Ну что ж так рано, — начал сокрушаться директор, — Когда еще так посидим? На моих похоронах?

Все грустно улыбнулись.

— Ну, хоть можно напоследок одну просьбу? — умоляюще начал просить сельский голова.

— Если просьба реальная, — ответил начальник милиции.

— Дина Алексеевна, я уже несколько лет мечтаю послушать Вас еще раз. Помните, как Вы у нас пели, когда попали к нам на годовщину завода?

Дина вспомнила, как они, несколько лет назад, когда завод еще работал, тоже после МП, попали на общественное празднование. И тогда, перед комиссией из области, ее уговорили спеть несколько романсов. Все были в полном восторге!

— Так без аккомпанемента придется?

— Вот Юрию Дмитриевичу гитара, — вынес из подсобки инструмент директор и бережно передал криминалисту.

— Мы же без репетиции, — укоризненно сказала Дина.