…

…

– Ты убил Алишу, Вэйлиент, — прошипел Рис. — Убил мою Алишу.

– Не я, — голос Блау был так же холоден. — Убили те, кто пронес шлемник на Совет. Пострадали почти все кланы….

– Кланы, кланы, кланы… Моя жена умерла! Я просил не брать её! Я умолял!

– Сейчас я бы сделал тоже самое. Женщины — импульсивны и бесполезны. Клан без менталиста — легкая добыча. Алиша… — Блау сделал длинный выдох. — Была хорошим вассалом в отличие от тебя. И умерла на благо клана.

– Будь ты проклят, — прошипел Рис.

– Уже, — Блау равнодушно пожал плечами. — Клан должен выжить. Если для этого мне нужно сломать тебя, и поставить ещё две печати — я сделаю это. Если мне придется продать твою дочь, я сделаю это. Если… мне придется принести в жертву своего отца, я сделаю это. Клан должен выжить.

– Ты не посмеешь… не посмеешь продать Таби!

– Женщины с ментальным даром бесполезны, и подходят только для одного — рожать детей. Я куплю тебе другую жену, Рис.

– Да пошел ты!

– Куплю другую жену, — терпеливо повторил Блау. — Сразу, как только завершится ритуал, мы повторим привязку. Я возьму с тебя столько клятв, что ты дышать будешь только с моего разрешения. И ты не убьешь себя, — сир немного наклонил голову набок, изучая менталиста. — Потому что не сможешь пойти против приказа. И я куплю тебе жену…

– Гори за Гранью!

–…куплю, и отдам приказ. И ты будешь любить её каждую ночь и хотеть до тех пор, пока я не получу, хотя бы двух мальчиков с ментальным даром…

…

…

– И если ты ещё хотя бы раз… хотя бы раз попробуешь нарушить приказ, Рис… Я оплачу тройку менталистов и сотру тебе все воспоминания об Алише… каждое. Память — это то, что делает нас теми, кто мы есть. Я сотру у тебя из памяти твою дочь. А когда исчезнет память — исчезнут и чувства… Таби–эр останется совсем одна в этом жестоком мире…

…

…

Ему потребовалось выхлебать полбутылки, чтобы суметь по второму разу посмотреть не всё — только самое важное.

Иногда он думал, как бы сложилась жизнь Алиши, успей ее купить Фу. Как они жили бы вместе, он учил бы ее, заботился, был бы рядом… смотрел бы, как она росла, взрослела. Блау — худший из возможных выборов. Север — суров, и чтобы выжить, каждый клан живет звериными законами… Он ни разу, ни единого разу не получал от сестры ничего, кроме «вестей», и то, переданных Рисом. И два вестника за одиннадцать зим — и тоже не им. Это ему у Фу дозволено почти всё, но чаще всего менталистам запрещено отправлять вестники под страхом смерти.

Дэй выхлебал почти полбутыли, и, покачнувшись, чуть не улетел на пол, потеряв равновесие.

Как ни крути, а он должен мальчишке. Тот старался, делал всё, что мог, пытаясь спасти… Хотя не мог ничего, но пытался ведь… Даже полагая, что делает это из–за клятвы Рису…

Менталист хохотнул, и хлебнул ещё.

Иногда, истории про ментальных магов работают им на руку. Разве Рис когда–нибудь подставил бы ребенка, такого же, как дочь, взяв с него клятву, которую он не сможет выполнить? Хранить и беречь, ценой жизни… Мальчишка — глуп… Но честен…И потом, может быть полезен…

Дэй сделал ещё глоток, обдумывая новую мысль.

Если мальчишка нарисовал кухарку, и слуг… и артефакты, почему он не может нарисовать Таби? Его — Таби? Чтобы он точно знал, где она и что с ней происходит… Нет, искать он будет и так — проверит всех, кого запомнил мальчишка, когда уходил от реки, уводя работорговцев… Если Таби выбралась, то ей помогли…

И — Блау.

Дей размял пальцы, хрустнув костяшками.

Блау — на Севере, он — на Юге, но даст Немес когда–нибудь интересы кланов Блау и Фу пересекутся, и тогда… тогда он сделает всё, что сможет, что сделать жизнь северян намного хуже.

***

Пустыня

Земли клана Фу

Табор пустынников

«Пойло» пустынников оказалось очень крепким для него. Коста сначала даже не смог сделать один глоток, чтобы не закашляться. Резкое, острое, очень похожее на дешевый самогон, который постоянно покупал мастер Хо.

Но этот напиток пустынники добывали из песчанных колючек, ещё десятка непереводимых ингредиентов, и подножного корма. Фильтровали через самодельные смеси, проложенные тряпками, а потом подкрашивали, чтобы имело зеленоватый оттенок. Чем подкрашивали, Коста спрашивать не решился, боясь, что в этом случае не сможет больше выпить ни капли, а не пить было нельзя. Хаади пояснил, что это «редкая честь», быть приглашенным в самое сердце стойбища — табор, и разделение «радости и праздника» вместе с чужими, и потому нужно сделать глоток.

Хотя никому из охранников — ни Хаади, ни «звезде», которую Глава прикрепил таскаться везде за ним следом, этого «бесценного напитка дружбы» не предложили.

День был длинным. Нервным. Желудок — полуголодным. Пойло — крепким. И уже через пять глотков, Коста внезапно понял, что девушки пустынников стали симпатичнее. Через десять глотков — красивыми, как крылатые воительницы Нимы. А ещё через десять мгновений, когда его позвали к костру — есть приготовленное мясо, наследник рда Фу ощущал в себе достаточно смелости и сил, чтобы познакомиться… с самой прекрасной из юных пустынных сир.

Холодало. Хаади аккуратно переступал через тела спящих прямо на коврах, кошмах, наваленных вокруг. До палаток этой праздничной ночью не добрались многие, хотя он так и не понял, какой именно праздник отмечали дикие люди песка.

Предупредить господина не пить много, он не успел. И рассказать о том, как коварен напиток, который настолько крепкий и так хорошо горит, что когда кончается масло, им можно заправлять лампады и поджигать костры. Просто пойло на вкус настолько мерзкое, что он и предположить не мог, что юный господин Син вообще сможет сделать больше «одного глотка вежливости».

К кострам их не допустили, дозволил разбить свою палатку рядом и наблюдать со стороны, как наследник кружится в круге пустынников, мелькают яркие юбки, взлетают косы на фоне полыхающих костров. То, что приняли наследника, не значит, что приняли всех — на клан это не распространялось, потому что выкупил на рабском рынке троих — и спас, именно мальчик — «маленькая неясыть».

Откуда пустынники уже знают то, что произошло в Да–ари, Хаади не знал, не не удивился — по пустынным тропам любые новости разносились так быстро, как будто их носят ветра по воздуху.

Он бы вообще сюда не сунулся — сложно охранять «объект» при таком количестве… источников угрозы вокруг, но приказ в ответном вестнике Главы звучал однозначно: «Дозволяю. Син там в безопасности».

Этой ночью юный господин не только впервые напился, но и впервые получил пустынное имя, которое ещё нужно заслужить — «Маленькая неясыть», и право пройти к костру в любое время, когда будет нужна помощь. Но Хаади искренне сомневался, что из этого вечера его юный подопечный вообще запомнил хоть что-нибудь.

Он прошел уже три костра — два потухших, в одном тлели алые угли, и на четвертом кострище ему наконец повезло. «Маленькая неясыть» дрых, обняв ногу какого–то бородатого пустынника, пристроив голову на большой, пышной и мягкой груди дородной… госпожи.

Господин замычал, когда Хаади подхватил его на руки, забросив на плечо, и от запаха пойла пустынников перехватило дыхание. Он развернулся, и так же аккуратно передвигаясь между спящими, пошел через стойбище к палатке «звезды».

У них тепло, у них артефакты, и у них эликсиры… которые недовольная госпожа продиктовала вестником, что именно следует дать юному господину, если у него утром будет болеть голова. И, если господин Нейер прислал только два, то госпожа — десять!

Декаду спустя