— Господин капитан, мой муж был солдатом республиканской армии, но после ранения его демобилизовали, и теперь он работает сторожем в больнице. А дети, господин капитан, еще маленькие, кто смотрит за домом, а кто приторговывает на рынке.

— Да что вы заладили «господин капитан» да «господин капитан»! Вот что я хочу вас спросить… Кто заставил вас этим заниматься? И сколько вам платят в месяц?

— Господин капитан, правительство платит мне в месяц тысячу донгов. Нам с детьми жить трудно, потому я и пошла на эту работу, — последнюю фразу Фук произнесла с нажимом.

Хоанг неожиданно для себя улыбнулся: «А ведь она умница, — ответила так, что посторонний ни о чем не догадается. Молодчина!»

Он кивнул и задал новый вопрос:

— А эта работа, она как… вам под силу? Наверное, довольно трудно приходится?

— Господин капитан, мне не труднее, чем другим.

«Кто эти другие? Те вьетконговцы, которые сражаются с оружием в руках?» — подумал Хоанг и мягко сказал:

— Правительство в месяц платит вам тысячу донгов, я добавлю от себя еще тысячу, теперь будет достаточно? Только вы оставьте это, договорились?

— Господин капитан, я очень благодарна вам за великодушное желание помочь. Но я не смею принять ваши деньги.

— Отчего же?

— Этой суммы действительно достаточно, чтобы сейчас прокормить моих детей, но я работаю для того, чтобы они и в будущем не знали нужды.

«Неплохой ответ! Остается только удивляться тому, как велика сила духа у этой хрупкой, маленькой женщины», — подумал Хоанг.

— На первый раз я вас прощаю. Но больше этим не занимайтесь. К тому же это идет вразрез с вашей религией, не так ли?

Фук подняла голову и заглянула ему прямо в глаза. После нескольких секунд молчания она тихо сказала:

— Господь наградит вас за ваше доброе дело, господин капитан. Но моим делам он не помеха!

— Значит, благословенье господне на вашей стороне?

— Да, господин капитан.

— Ну что ж, можете идти.

Фук молча поклонилась.

— Послушайте! — окликнул ее Хоанг. — Как бы то ни было, я все же хочу дать вам денег для ваших детей.

Он вынул из кармана пачку ассигнаций и, не считая, протянул Фук, сам удивляясь своему неожиданному поступку.

…Шло время, и он стал понимать, что такие, как он, сейчас не только не имеют права на безнравственные поступки, они просто обязаны действовать, вносить свою лепту в ту борьбу, которую упорно ведет народ. Фук стала посредником, передававшим сведения, которые ему удавалось собрать в отделе стратегической разведки и в военном кабинете президента. То, чему его учили в Соединенных Штатах, не прошло даром: вот уже больше года работал он на разведку патриотов и до сих пор не был ни в чем заподозрен. Четыре месяца назад уволилась Фук, она перешла на другую работу, куда — он не знал, перед уходом она назвала ему связного и шифр, которым он мог воспользоваться в непредвиденном случае.

Винь Хао открыл дверь в приемную своего кабинета. Секретарша вскочила и вежливым полупоклоном приветствовала его. Она была одета в мини-платье и ярко накрашена. Сложив губы трубочкой, она нараспев произнесла:

— Господин полковник, двадцать минут назад вам звонил господин Стивенсон. Я ответила ему, что в вышли.

— Прекрасно. Кстати, Тхиен Ли, вы сегодня отлично выглядите!

Винь Хао подошел к секретарше и игриво шлепнул ее по заду.

— Соедините-ка меня с господином Стивенсоном.

Тхиен Ли, зажав трубку между ухом и плечом, одной рукой принялась набирать номер, а другой делала слабую попытку отбиться от все более дерзких атак Винь Хао.

— Алло! Это 03-121? Полковник Винь Хао просит разрешения переговорить с советником Стивенсоном!

Винь Хао взял трубку, свободной рукой продолжая атаки.

— Алло! Господин советник, полковник Винь Хао ждет ваших указаний!

— Вас и подполковника Фонга прошу немедленно явиться ко мне. Вы меня поняли?

— Да, господин советник.

Винь Хао нахмурился, не глядя отдал трубку секретарше и прошел в кабинет.

«Почему он хочет видеть не только меня, но еще и этого Фонга? Что он еще придумал? Может, решил заменить меня Фонгом? Не зря же при первой нашей встрече так долго толковал о мафии. Однако скажу вам наперед, дорогой друг, что сделать это будет не так-то просто! Винь Хао голыми руками не возьмешь!» — думал он.

— Стивенсон ждет нас с вами у себя, — холодно сказал он явившемуся по вызову Фонгу. — Сейчас.

…Две машины затормозили перед особняком Стивенсона. Винь Хао и Фонг прошли в кабинет хозяина дома, не обменявшись друг с другом ни словом.

Стивенсон приветливо поздоровался, указал им на кресла, стоявшие у письменного стола, и сразу же приступил к делу.

— Я пригласил вас, господа, для того, чтобы обсудить ход операции, начатой три недели назад. Седьмого июня мы сообщили агенту вьетконга две важные новости. Я уверен, что самое малое уже десять дней, как информация стала известна их центру. Однако реакции пока никакой не последовало. Почему? Вы много раз сталкивались с действиями вьетконга. Как вы расцениваете сложившуюся ситуацию? Чего они ждут? — Он повернулся к Винь Хао. — Господин полковник, подполковник Фонг — человек, на которого мы можем положиться.

— Господин советник, но ведь вы сами… — Винь Хао удивленно посмотрел на Стивенсона.

— Верно. Я был согласен с вами, что нужно проверить подполковника Фонга и капитана Хоанга. Но сейчас я смею утверждать, что подполковник Фонг — человек, на которого я вполне могу положиться. Нам нечего от него скрывать.

Винь Хао бросил яростный взгляд на Фонга и откинулся на спинку стула. Так вот он каков, этот американец!

Наступило тягостное молчание.

— Итак, подполковник Фонг, ваше мнение о действиях вьетконговцев? Почему они никак не реагируют, получив нашу информацию?

— Господин советник, я полагаю, что либо сообщение еще не попало в центр, либо там проверяют полученную информацию. Одним словом, считаю, что прошло еще слишком мало времени.

— А что думаете вы, полковник?

— Я считаю, что эта информация безусловно очень важна, но ее недостаточно, чтобы вызвать ответную реакцию. Нужно рискнуть чем-то еще.

Стивенсон улыбнулся, задумчиво почесал подбородок, поднялся из-за стола и зашагал по комнате. Опыт подсказал Винь Хао, что советник сейчас начнет длинную речь, поэтому он поудобнее устроился в кресле.

— Есть одно печальное обстоятельство, которое мы, хотим этого или не хотим, вынуждены признать: разведчики вьетконга не глупее нас с вами, я имею в виду вас, господа, и тех американцев, которые работали здесь до меня. У них достаточно ума, чтобы рассудить следующим образом. Во-первых, информация действительно ценная, но в течение только короткого периода, примерно месяца или месяца с небольшим. Кроме того, она носит характер предупреждения, похожего на те, что мы ежедневно посылаем в адрес противника. В этом плане следует признать, что мнение полковника правильное. Во-вторых, до сих пор мало кто из разведчиков сталкивался со столь счастливым случаем, когда в один момент получал две важные информации. Обычно, как вы знаете, информацию собирают по крохам, получая сведения из разных источников, сопоставляя, анализируя и обобщая их, и то, что передается в центр, носит больше характер догадок, предположений, нежели готовой информации.

Исходя из этого Ханой может сделать следующее заключение: противник намеренно пошел с двух козырей, чтобы выявить работающего у него нашего агента. Поэтому там и не торопятся с реакцией, заняли выжидательную позицию, хотя до этого реагировали на все быстро, делая добытые ими сведения орудием своей пропаганды против нас.

Стивенсон вернулся на свое место за столом и несколько секунд испытующе глядел на сидевших перед ним офицеров. Винь Хао одобрительно кивал, ему было лестно, что начальство его похвалило, Фонг же пытался сохранить независимый вид.

— Однако на этот раз они столкнулись с более опытным противником, — с воодушевлением продолжал Стивенсон. — Я-то их насквозь вижу. Именно эта выжидательная позиция дает мне основание говорить, что их агент — капитан Хоанг!