Винь Хао вздрогнул, понимая, что не в силах ничего противопоставить железной логике американца и прошептал:

— Господин советник, этого не может быть!

Не обратив ровно никакого внимания на этот возглас, Стивенсон холодно продолжал:

— Кто получает доступ к секретным сведения в отделе стратегической разведки, которым вы руководите? Только вы и еще два-три офицера! Но ведь не вы же передаете данные противнику?

— Господин советник, этого просто не может быть!

— Вернее говоря, не должно быть! Но… А как ваше ближайшее окружение? Вы меня понимаете? — Стивенсон описал рукой в воздухе окружность. — Ваше непосредственное окружение и сотрудники тех лиц, которые находятся вашем окружении? Это ведь очень большой круг! Искать источник утечки информации следует именно здесь! Нужно постараться сделать так, чтобы радиус этого круга уменьшился, вы меня поняли?

— Да, господин советник, я вас понял.

— Очень хорошо. Таким образом, ваша задача, — Стивенсон поднялся, и Винь Хао тоже поднялся и стал навытяжку, точно слушая боевой приказ, — ваша задача заключается в следующем. До конца июля раскрыть агента вьетконга, пробравшегося в вверенный вам отдел стратегической разведки. Агента необходимо обнаружить так, чтобы он не смог, не успел порвать свои связи. Через пятнадцать дней я жду от вас первого доклада о ходе дела. По телефону. Номер телефона 03-121, линия А-7. Запомнили?

— Так точно, господин советник, запомнил. Через пятнадцать дней. Номер телефона 03-121, линия А-7.

— Очень хорошо. Можете быть свободны.

Стивенсон вежливо кивнул, полковник же щелкнул каблуками и отдал честь. Подождав, пока Винь Хао покинет кабинет, Стивенсон опустился в кресло и принялся о чем-то сосредоточенно размышлять…

Выйдя из кабинета Стивенсона, Винь Хао чуть ли не бегом направился к своей машине. Открыв дверцу, он сел на заднее сиденье и поднес к глазам часы, бросив шоферу:

— По улицам, к одиннадцати быть дома!

Он всегда садился на заднее сиденье, потому что это было наиболее безопасное место. Спереди его прикрывали шофер и телохранитель, по бокам и сзади были пуленепробиваемые стекла. Агентам вьетконга не так-то просто было бы до него добраться!

Вынув носовой платок, он вытер вспотевший лоб и, смежив веки, откинулся на спинку сиденья, припоминая все, что произошло во время встречи.

«Да, этому палец в рот не клади. Всего несколько дней здесь, а уже пронюхал про то, что я курю марихуану, хотя я всеми силами старался это скрыть. Щель, через которую утекает информация, несомненно есть, как же я об этом не подумал! Черт побери! И где только он навострился так говорить по-вьетнамски? Не хуже любого вьетнамца! Целых два часа разглагольствовал!»

Винь Хао постарался вспомнить каждое слово, каждый жест Стивенсона во время их беседы…

«Да разве это беседа? — вдруг подумал он. — Говорил-то он один, а я только сидел с раскрытым ртом и слушал его, отвечал на его вопросы, причем отвечал достаточно тупо!»

Он рассмеялся вслух. Тхань, телохранитель, недоуменно обернулся. Винь Хао махнул рукой, показывая, чтобы тот не беспокоился.

«Тупо, но нигде не оступился! Кажется, он ни во что не ставит ни Уэстморленда, ни Кромера. Так что не страшно, если обо мне подумают, что я глуп. Американцы доверяют только тем, кто им предан, послушен и чуточку глуповат. Смерть Зьема[13] — лучшее предостережение тому, кто начнет строить из себя большого умника. — Полковник усмехнулся, вспоминая о своих коллегах, погибших во время «революционного переворота» первого ноября шестьдесят третьего года[14]. — Ясно одно: этот только что прибывший из Штатов новый советник решил прославиться в самый кратчайший срок. Нужно выбрать для него жертву, пусть себе делает сенсацию! Это совсем нетрудно, я как раз хотел кое от кого избавиться. А если господин советник прославится, то часть славы упадет и на его помощника. Я не настолько глуп, как вы думаете, уважаемый коллега!»

Он снова засмеялся так, что Тхань еще раз обернулся и вопросительно посмотрел на него, не понимая, отчего это его хозяин сегодня настроен столь весело.

Ту, владелец маленькой харчевни, — они с женой торговали хутиеу[15], - голый по пояс, с клетчатым шарфиком на шее, громко сказал:

— Господи, тетушка Ба, что это вы так припозднились сегодня с вашими пирожками? Я уж все глаза проглядел!

Женщина, которую он назвал тетушкой Ба, только молча посмотрела на него, продолжая осторожно пробираться со своей подвешенной на коромысле поклажей среди множества крышек от корзин с самым разнообразным товаром, разложенным на тротуаре. Она миновала харчевню Ту и поставила свою ношу неподалеку, прямо напротив входа в какую-то небольшую лавчонку.

На вывеске, выкрашенной желтой масляной краской, серыми неровными буквами было выведено: «Ан Лой. Скупка и продажа транзисторов, радиоприемников и электроприборов». Вокруг надписи красовались квадраты, круги, шестигранники, овалы, соединенные между собой замысловатыми разноцветными линиями, а в небольшой стеклянной витрине были разложен транзисторы и всевозможные электроприборы.

Тетушка Ба вынула из корзины складной стульчик, поставила его на землю и села спиной к лавчонке. Пригладив растрепанные волосы, достала бетель[16] и принялась его жевать, обмахиваясь нейлоновым веером. Зазывать покупателей не было нужды — на этой многолюдной тесной улочке всем давно уже полюбились ее блинчатые пирожки. Тетушка Ба приходила сюда каждый день не позже восьми, ставила свои корзины там, где оказывалось свободное место, и к двум часам дня уже успевала все распродать. Все знали, что ей около сорока, что семья ее в деревне, где-то километрах в сорока от Сайгона, муж и старший сын служат там в гражданской обороне, а сама она живет здесь у родственников, раза два в неделю ездит в деревню покупать рис, чтобы делать из него муку. Знали также, что в семье ее много едоков, но мало рабочих рук, поэтому она почти никогда не вылезает из долгов.

Из лавчонки «Ан Лой» вышел, прихрамывая, мужчина лет сорока и направился к тетушке Ба. Она положила порцию блинчатых пирожков на тарелку, налила бульона, зачерпнула ложкой соевого соуса, добавила мелко нарезанного перца и вместе с палочками для еды передала мужчине. Тот поблагодарил и повернулся к своей лавчонке.

— Вот это да! Сегодня наш Бинь устроил себе второй завтрак! Питание по первому классу! — удивился Ту.

Тот, кого назвали Бинем остановился и с улыбкой кивнул любящему позубоскалить соседу.

— Такой товар да прямо против твоих дверей — как тут устоишь!

Ту хлопнул себя по колену и заразительно расхохотался. Бинь, прихрамывая, отправился к себе.

Поставив перед собой тарелку, Бинь принялся осторожно прощупывать пирожки полочками для еды, поглядывая при этом на дверь. Вот палочки наткнулись на что-то твердое: между слоями одного из блинчатых пирожков лежала крохотная пластмассовая капсула. Он поддел палочками пирожок, зубами достал из него капсулу и и незаметно выплюнул в стоявшую на столе коробочку со всевозможными шурупчиками и винтиками. Затем как ни в чем не бывало принялся за пирожки, с наслаждением обмакивая их в соус и добавляя приправы. Такое лакомство он мог себе позволить далеко не каждый день.

Он привык довольствоваться минимальным: все присылаемые ем у деньги шли в фонд развития разведывательной сети, которую он возглавлял. Это отнюдь не означало, что на него работали за деньги, просто довольно часто приходилось тратиться на дорогие подарки, роскошное угощение или что-нибудь в этом роде, а то и давать взятки или делать всевозможные подношения, завязывая знакомство с теми из офицеров марионеточной армии, с которыми необходимо было вступить контакт. Его же личные расходы ограничивались скромным пособием, которое он получал по инвалидности и тем маленьким и непостоянным заработком, что давала ему лавчонка.