Когда они уехали, дядя Федор сказал коту:

— Ты это молоко куда-нибудь вылей. Чтобы беды опять не было.

А коту жалко выливать. Он и решил молоко трактору отдать. Тp-тру Мите. С машиной, мол, ничего не случится, «факторы с ума не сходят. И все молоко в бак вылил. Прямо из ведра.

Митя стоял, стоял, потом как затарахтит — и на кота! Кот ведро бросил и скорее на дерево! А Митя стал ведром в футбол играть. Играл, играл, пока в лепешку не превратил. Ай да модель инженера Тяпкина!

А потом пошел по деревне хулиганить. Сорняки окучивать и за курами гоняться. И песни гудеть всякие. Под конец он даже купаться полез. Чуть-чуть не заглох. Вылез он кое-как на берег, стыдно ему стало. Подъехал он к дому, на место встал, ни на кого не глядит. Сам себя ругает.

Дядя Федор очень рассердился на Матроскина и в угол его поставил:

— В следующий раз делай, что тебе говорят.

Шарик все над котом смеялся. Но дядя Федор Шарику сказал:

— Ладно, ладно. Нечего над человеком смеяться, когда он в углу стоит.

Конечно, Матроскин был кот, а не человек. Но для дяди Федора он был все равно как человек.

А с этой коровой еще были приключения. И немало.

На другой день дядя Федор решил письмо домой написать. Чтобы папа и мама за него не беспокоились. Потому что он их очень любил. А они не знали, где он и что с ним. И конечно, переживали.

Сидит дядя Федор и пишет:

МОИ ПАПА И МАМА!

Я ЖИВУ ХОРОШО. ПРОСТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНО. У МЕНЯ ЕСТЬ СВОЙ ДОМ. ОН ТЕПЛЫЙ. В НЕМ ОДНА КОМНАТА И КУХНЯ. А НЕДАВНО МЫ КЛАД НАШЛИ И КОРОВУ КУПИЛИ. И ТРАКТОР — ТР-ТР МИТЮ. ТРАКТОР ХОРОШИЙ. ТОЛЬКО ОН БЕНЗИН НЕ ЛЮБИТ, А ЛЮБИТ СУП.

МАМА И ПАПА, Я БЕЗ ВАС ОЧЕНЬ СКУЧАЮ. ОСОБЕННО ПО ВЕЧЕРАМ. НО Я ВАМ НЕ СКАЖУ. ГДЕ Я ЖИВУ. А ТО ВЫ МЕНЯ ЗАБЕРЕТЕ. А МАТРОСКИН И ШАРИК ПРОПАДУТ.

Но тут дядя Федор увидел, что деревенские ребята змея в поле запускают. И дядя Федор к ним побежал. А коту велел письмо дописывать за него. Кот взял карандаш и начал писать:

А ЕЩЕ У НАС ПЕЧКА ЕСТЬ ТЕПЛАЯ. Я ТАК ЛЮБЛЮ НА НЕЙ ОТДЫХАТЬ! ЗДОРОВЬЕ-ТО У МЕНЯ НЕ ОЧЕНЬ: ТО ЛАПЫ ЛОМИТ. ТО ХВОСТ ОТВАЛИВАЕТСЯ. ПОТОМУ ЧТО. ДОРОГИЕ МОИ ПАПА И МАМА. ЖИЗНЬ У МЕНЯ БЫЛА СЛОЖНАЯ, ПОЛНАЯ ЛИШЕНИЙ И ВЫГОНЯНИЙ. НО СЕЙЧАС ВСЕ па ДРУГОМУ. И КОЛБАСА У МЕНЯ ЕСТЬ, И МОЛОКО ПАРНОЕ СТОИТ В МИСОЧКЕ НА ПОЛУ. ПЕЙ НЕ ХОЧУ. МНЕ МЫШЕЙ ДАЖЕ ВИДЕТЬ НЕ ХОЧЕТСЯ. Я ИХ ПРОСТО ТАК ЛОВЛЮ, ДЛЯ РАЗВЛЕЧЕНИЯ. ИЛИ НА 94

УДОЧКУ, ИЛИ ПЫЛЕСОСОМ ИЗ НОРОК ВЫТАСКИВАЮ и В ПОЛЕ УНОШУ. А ДНЕМ Я ЛЮБЛЮ НА КРЫШУ ВСКАРАБКАТЬСЯ. И ТАМ ГЛАЗА ВЫТАРАЩУ, УСЫ РАСПРАВЛЮ И ЗАГОРАЮ КАК НЕНОРМАЛЬНЫЙ. НА СОЛНЫШКЕ ОБЛИЗЫВАЮСЬ И СОХНУ.

Тут кот услышал, что мыши в подполе заскреблись. Крикнул он Шарика и в подпол побежал с пылесосом. Шарик карандаш в зубы взял и стал дальше калякать:

А НА ДНЯХ Я ЛИНЯТЬ НАЧАЛ. СТАРАЯ ШЕРСТЬ С МЕНЯ СЫПЛЕТСЯ — ХОТЬ В ДОМ НЕ ЗАХОДИ. ЗАТО НОВАЯ РАСТЕТ — ЧИСТАЯ. ШЕЛКОВИСТАЯ! ПРОСТО КАРАКУЛЬ. ДА ЕЩЕ ОХРИП Я НЕМНОЖЕЧКО. ПРОХОЖИХ МНОГО, НА ВСЕХ ЛАЯТЬ ПРИХОДИТСЯ. ЧАС ПОЛАЕШЬ. ДВА ПОЛАЕШЬ. А ПОТОМ У МЕНЯ НЕ ЛАЙ, А СВИСТ КАКОЙ-ТО ПОЛУЧАЕТСЯ И БУЛЬКАНЬЕ.

ДОРОГИЕ ПАПА И МАМА. ВЫ МЕНЯ ТЕПЕРЬ ПРОСТО НЕ УЗНАЕТЕ. ХВОСТ У МЕНЯ КРЮЧКОМ. УШИ ТОРЧКОМ. НОС ХОЛОДНЫЙ И ЛОХМАТОСТЬ ПОВЫСИЛАСЬ. МНЕ ТЕПЕРЬ МОЖНО ЗИМОЙ ДАЖЕ НА СНЕГУ СПАТЬ. Я ТЕПЕРЬ САМ В МАГАЗИН ХОЖУ. И ВСЕ ПРОДАВЦЫ МЕНЯ ЗНАЮТ. КОСТИ МНЕ БЕСПЛАТНО ДАЮТ… ТАК ЧТО ВЫ ЗА МЕНЯ НЕ ПЕРЕЖИВАЙТЕ. Я ТАКОЙ ЗДОРОВЫЙ СТАЛ, ПРЯМО УХ! ЕСЛИ Я НА ВЫСТАВКУ ПОПАДУ, МНЕ ВСЕ МЕДАЛИ ОБЕСПЕЧЕНЫ. ЗА КРАСОТУ И СООБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ.

ДО СВИДАНЬЯ. ВАШ СЫН — ДЯДЯ ШАРИК.

Потом он слово «Шарик» хотел исправить на «Федор». И получилось вообще что-то непонятное:

ДО СВИДАНЬЯ. ВАШ СЫН — ДЯДЯ ФАРИК.

Они с Матроскиным письмо запечатали, адрес написали, и Шарик его в зубах в почтовый ящик отнес.

Но письмо из ящика еще не скоро по адресу поехало. Потому что почтальон Печкин в изоляторе был. Сначала он не хотел там оставаться. Он говорил, что это не он с ума сошел, а дом дяди Федора, который бодаться начал.

А потом ему в изоляторе понравилось. Письма разносить не надо было, и кормили хорошо. И еще он там с одним бухгалтером познакомился. Этого бухгалтера дети до больницы довели. И он все время Печкина воспитывал. Он говорил:

— Печкин, не прыгай на кровати!

— Печкин, не высовывайся в окно!

— Печкин, не бросайся котлетами в товарищей!

Хотя Печкин ниоткуда не высовывался, нигде не прыгал и никакими котлетами в товарищей не бросался. Но на дядю Федора Печкин обиделся. Он говорил так:

— Некоторые люди собак дома держат и кошек, а у меня даже велосипеда нет.

Но это потом было. А пока еще он в изоляторе был и письмо в почтовом ящике лежало.

Дядя Федор и кот в доме жили. А Шарик все по участку бегал или в будке сидел. И ночевал там. Он в дом только пообедать приходил или так, в гости. И вот однажды сидит он в своей будке и думает: «Кот себе корову купил. Дядя Федор — трактор. А я что, хуже всех, что ли? Пора и мне ружье покупать для счастья. Пока деньги есть».

Дядя Федор все его отговаривал ружье покупать — жалко зверюшек. И кот отговаривал — деньги жалел. А пес и слушать не хочет.

— Отойдите, — говорит, — в сторону! Во мне инстинкт просыпается! Звери — они для того и созданы, чтобы на них охотились. Это я раньше не понимал, потому что жил плохо! А теперь я поправился, и меня в лес потянуло со страшной силой!

Пошел он в магазин и купил ружье. И патроны купил, и сумку купил охотничью, чтобы всяких зверей туда складывать.

— Ждите меня, — говорит, — к вечеру. Я вам чего-нибудь вкусненького подстрелю.

Вышел он из деревни и в лес пошел. Видит — колхозник на телеге едет. Колхозник говорит:

— Садись, охотник, подвезу.

Шарик на телегу сел, лапы свесил. А колхозник спрашивает:

— А как ты, друг, стреляешь? Хорошо?

— А как же! — говорит Шарик.

— А если я шапку брошу, попадешь в нее?

Шарик на задние лапы встал, ружье приготовил.

— Бросайте, — говорит, — вашу шапку. Сейчас от нее ничего не останется. Одни дырочки.

Возница шапку снял и в воздух подбросил. Высоко-высоко, под облака. Шарик ка-ак баба-а-хнет! Лошадь ка-ак перепугается! И — бежать! Телега, конечно, за ней. Шарик на ногах не удержался от неожиданности и с телеги полетел вверх тормашками. Как на дорогу — плюх! Ничего себе охота начинается!

Дальше он уже пешком пошел. Пришел в лес, видит: на поляне заяц сидит. Пес ружье зарядил, сумку приготовил и стал подкрадываться:

— Сейчас я по нему как вдарю!

Заяц увидел его — и бежать. Шарик — за ним. Но споткнулся обо что-то и в сумке запутался. В которой надо добычу носить. Сидит он в сумке и думает: «Ничего себе охота начинается! Что же это, я теперь сам себя домой понесу?! Выходит, я же и охотник, я же и трофей? То-то смеху будет…»

Вылез из сумки — и по следу. Ружье за спиной, нос в землю. Добежал до узенькой речки, видит: заяц уже на том берегу скачет. Пес ружье в зубы и поплыл — не бросать же зайца! А ружье тяжелое — вот-вот утопит Шарика. Смотрит Шарик, а он уже на дне.

«Что же это выходит? — размышляет пес. — Это уже не охота, это уже рыбалка получается!»

Решил он ружье бросить и всплывать поскорей.

«Ну ничего, разнесчастный заяц, я тебе еще покажу! Я тебя и без ружья достану! Уши-то тебе надеру! Узнаешь, как над охотниками издеваться!»

Всплывает он, всплывает, а у него никак не всплывается. Он в ремне от ружья запутался и в сумке. Все, конец Шарику!

Но тут он почувствовал, что кто-то его за шиворот вверх потянул, к солнышку. А это был бобер старый, он неподалеку плотину строил.