— Что ты делаешь? — спросил он, когда я влезал на табурет.

— Собираюсь вешаться!

— Разве так надо вешаться? Вот как надо вешаться!

С тех пор я живу спокойно.

— Все, что вы видите в этой комнате, — сказала моя будущая теща, — сделано членами нашей семьи. В нашей семье у всех золотые руки. Вот этот телевизор видите? Его муж собрал. Давно это было. Он тогда мастером работал на телевизионном заводе. Пять лет включаем — и ни одной поломки! А пианино? Такого в магазине не достать. Их на экспорт изготовили. А муж тогда сторожем был на рояльной фабрике.

— А это? — спросил я, глядя на легкий садово-огородный трактор. — Это тоже муж?

— Нет, — ответила хозяйка. — Это не муж. Это сын, ремесленник. В отца пошел. В совхозе практику проходит.

— Скажите, — закричал я, — а Лена, она тоже такая?

— Нет, — с грустью в голосе произнесла хозяйка. — Лена — она не в нас. Лена — она, по правде говоря, вообще не наша. Это я ее в дом принесла. По глупости. Молодая была. Акушеркой в родильном доме работала.

У меня отлегло от сердца. Слава богу, что Лена все-таки не такая. Иначе бы свадьбы не было. Я ничего не смог бы принести в этот дом. Такая уж у меня работа. Я работаю в змеином питомнике.

Это случилось в городе Ы.

На самой темной из хорошо освещенных улиц встретились двое: бандит и прохожий.

— Снимай часы, — приказал грабитель безапелляционным голосом, — и костюм!

— А кто вы, собственно, такой? — спросил прохожий.

— Как — кто? Бандит, конечно!

— А чем вы это можете доказать?

— Вот нож у меня… и вообще!..

— Нож еще ни о чем не говорит. Я тоже могу взять в руки нож. Но это же не значит, что я стал бандитом! А есть у вас какие-нибудь документы? Справка с последнего места заключения или еще что?

— Нет, ничего нет!

— Ну, тогда вы ничего и не получите!

Ошеломленный преступник полчаса стоял на улице, почесывая голову. Он был первый раз в этом городе и не знал существующих порядков. На следующую ночь они встретились снова.

— Вот, — радостно сказал грабитель, — вот справка с последнего места заключения! Давай часы!

— Да, — возразил прохожий, — но здесь печать не совсем ясная! И к тому же вас освободили досрочно… Не отдам!

— А у меня еще справка есть, что я псих, — стал нервничать преступник. — Могу стукнуть!

— Это другое дело. С этого и надо было начинать, — заявил ограбляемый. — Теперь я вполне доволен!

Таким образом, часы, бумажник и костюм оказались во владении бандита. С этого времени жизнь у него явно наладилась.

Поздно ночью он подходил к прохожим, небрежно предъявлял свои бумаги и отбирал все, что считал нужным. Если его бумаги производили мало впечатления, он добивал свою жертву справкой о психической неполноценности.

Но однажды произошла нелепая случайность — бандит повстречался на улице с человеком спортивного вида.

— Снимай часы! — как всегда, приказал он.

— А вы, собственно, кто? — спросил спортсмен.

— Как — кто? Бандит! Вот здесь написано.

— А нож у тебя есть?

— Нож — это формальности, — развязно стал растолковывать грабитель. — Еще обрежешься!

— А пистолет?

— Тоже формальности!

— Ну, тогда пошли в милицию, а то плохо будет. Ведь я самбист!

— А справка у тебя есть, что ты самбист?

— Нет у меня никакой справки, — ответил спортсмен и применил двойной переворот с захватом ноги. Он тоже был не из этого города и не знал существующих порядков.

Бандит потерял сознание. Через полчаса он оказался в милиции.

— Да, — многозначительно произнес следователь, осторожно перебирая справки, выложенные на стол, — бандит был превосходно вооружен! С такими бумагами даже я не рискнул бы его взять! И как это вы не побоялись?

— А чего бояться? — удивился атлет. — У него не было даже ножа!

— Что нож, раз есть такие бумаги! — сказал следователь.

На суде самбист был свидетелем.

— Его теперь ждет тюрьма? — обратился он к прокурору.

— Пожалуй. Во всяком случае, дадим ему справку, что он находится в колонии.

— А сможет он грабить при помощи этой справки?

— Конечно нет! Ведь в ней будет написано, что он сидит.

«Мой сын, если есть возможность, всегда старайся проверить свою храбрость». Эти слова сказал однажды очень известный древний полководец.

Если бы их однажды сказал я, то непременно добавил бы в конце: «Лучше всего это сделать при помощи парашютной вышки».

Что же такое парашютная вышка? Это тонкая стальная мачта высотой примерно с восемнадцатиэтажный дом. Наверху у нее имеется небольшая деревянная площадка. Если вы посмотрите с этой площадки вдаль, то все окрестности будут лежать у вас как на ладони. Если вы посмотрите вниз, то громадные трехтонные самосвалы покажутся маленькими «Запорожцами». Ну а маленькие «Запорожцы» вы просто не сумеете отличить от обычных детских колясок. Впрочем, вниз, конечно, лучше не смотреть.

Над вами — раскрытый купол парашюта. Вы делаете шаг — и летите в бездну. Именно этот шаг отделяет, по-моему, храброго человека от труса.

Последний раз мне удалось проверить свою храбрость в городе Кишиневе. Я заплатил пятьдесят копеек и начал подниматься наверх.

Сначала мне было очень легко, пока высота не превышала той, с которой можно было прыгать без парашюта. Потом у меня стало перехватывать дыхание. Когда же я оказался на самом верху, то совсем уже не мог дышать, очевидно из-за разреженной атмосферы. За весь этот путь я оценил свою жизнь заново и понял, что жил неправильно.

Дежурная застегнула на мне ремни, и я решительно направился к бездне.

— Подождите, — сказала она. — я еще не пристегнула вас к парашюту.

Я оторопел.

— А теперь можете прыгать.

— А теперь мне уже не хочется.

— Что значит — не хочется? Вы же не зря платили деньги. Прыгайте, а не то я столкну вас.

Пришлось ухватиться за поручни и закричать. Все люди, находившиеся в радиусе трех километров, подняли головы и с удивлением поглядели наверх.

— Нельзя ли потише? — спросила дежурная.

— Можно, — ответил я и закричал вполголоса. Она посмотрела на меня с сожалением:

— У нас дети малые прыгают, а вы боитесь!

— А я не боюсь. Мне просто страшно.

Но вдруг я понял, что мне уже не страшно. Если прыгают дети, то спокойно могу прыгнуть, конечно, и я.

В доказательство я подошел к краю и подержал ногу над пропастью. Да. никакого страха не было. Очевидно, я все-таки переборол себя. Но, с другой стороны, если мне не страшно, то и прыгать теперь незачем. Пускай прыгают те, кто боится.

Я снял парашют и направился к выходу. Я спустился по лестнице, очень довольный победой над собой. Одна только мысль беспокоила меня: какая же это победа, если даже малые дети в состоянии сделать то же самое.

Эта мысль беспокоит меня и до сих пор, поэтому при любой возможности я стараюсь проверить свою храбрость.

Асе всегда было скучно со мной, но, когда приходил Александр Федорович из соседнего отдела, ее глаза мгновенно оживлялись.

— Вы знаете, — говорил он, — вчера вечером арестовали одну кассиршу из диетического магазина. У нее была недостача в четыреста рублей. Теперь дадут пять лет.

Или:

— Вы представляете, Ася, один водитель такси ограбил сберегательную кассу по Кутузовскому проспекту. В «Вечерке» написано. Еле-еле задержали.

Ася была готова слушать его часами.

Я ясе таких историй не знал. У меня не было знакомых кассирш из диетического магазина и не было никаких сведений о водителях такси, грабивших сберегательные кассы. Ничего другого Ася слушать не хотела.

Но однажды меня осенило. Я вошел и сказал:

— Вчера на станции Перхушково одна женщина бросилась под поезд. Из-за того, что ее разлюбил любовник.