— Ура! — завопили математики. И побежали хватать столь редкостные наборы. Специально учебно-развлекательные.

Потом сказали космонавты:

— Ребята! Мы вас очень любим. Мы приглашаем вас всех в воскресенье в космический городок. Сюда будут присланы автобусы. Постарайтесь за эти дни не заболеть.

Ребята стали кричать «ура!» как ненормальные. Потом все представители и руководители извинились и ушли. На сцене остались трое: ведущий, сельский дедушка и композитор Геннадий Игоревич Гладков.

Ему и предоставили слово:

— Ну, что, ребята, я не очень огорчен тем, что я здесь увидел. Даже более того, я просто обрадован.

Он взял со стола пачку работ.

— Прямо скажем, ребята математику знают и жутко в ней разбираются. Вот, к примеру, работа Вити Приходова. Это же просто быстрый и решительный Лагранж. А вот задачки, выполненные Юликом Бакировым. Смотрю и вижу — безупречный Коши. Листаю расчеты Мицельского Юрия и вспоминаю неторопливого Гаусса. За страницами Славы Леонова встает аккуратный Лобачевский. За Мариной Давыдовой я ясно вижу Ковалевскую. За Вячеславом Качаловым встает сам Лев Гущин. Короче, здесь есть и собственные Платоны и быстрые разумом Ньютоны.

— Вы так хорошо знаете математику? — спросил Константин Михайлович.

— Понятия о ней не имею.

— А как же вы всех называете? Неясно мне. Всех знаменитых?

— А вон кругом на стенках портреты висят. Я и шпарю. — Он снова обратился к детям: — Все, ребята. Я кончил.

— А пластинки? — спросил ведущий. Это был электрик Васильев, исполняющий обязанности ученого секретаря. — Вы должны награждать ребят. Своими пластинками и песнями.

— Так давайте их скорее. Мои пластинки и песни. Будем награждать. Чего мы зря время теряем?

— А у нас их нет.

— И у меня нет.

— А как же быть? — потускнел секретарь. — Что же делать?

— Да, действительно. Как же быть? — почему-то радостно кричал Гладков. — Что же нам теперь делать?

Секретарь побежал к начальству выяснять. А композитор спросил:

— Вы знаете, ребята, кто это?

— Знаем, — сказал Володя Удинцев. — Это Константин Михайлович. Он из космоса. Из созвездия Стожары.

— А знаете ли вы, темные и отсталые дети, что на Стожарах нет книг, а есть таблетки? Что всю Большую Советскую Энциклопедию можно прочесть, а по-нашему, съесть за обедом?

— Нет! — закричали ребята.

— А что народ там летает на щетках? Слышали?

— Не слышали!!!

— А что в Черной Дыре живут мерзавчики? Подозревали?

— Нет! — бушевали математики.

— Куда мы идем?! — сказал К. Гладков. — Ничего не знают! Итак, слово космическому гостю Константину Михайловичу! Просветите их, уважаемый дедушка!

— Молодые юноши! Я прилетел с космосу. Привез вам приветы от своих. Мы хотим жить в дружбе.

Когда дедушка говорил, он вдруг пошел по воздуху вверх. Словно перед ним образовалась легкая невидимая лестница. Он подошел к высокому окну и задернул откуда-то появившуюся штору. Прошел через весь зал над головами ребят к противоположному окну и зашторил его. В зале стало темно. Константин Михайлович включил свои глаза-прожекторы и стал показывать на доске фильм, который показывал Володе Удинцеву.

Вид на Стожары из космоса. Наезд на отдельный материк. На город. Светлый летний квартал. Веселые люди на щетках. Разные диковинные звери, птицы, деревья, ягоды, грибы.

В этот раз собака Астра не сказала «Бах!». Потому что она сидела на улице около Володи Удинцева космического велосипеда. Охраняла.

Как только видеолекция кончилась, дедушка сказал:

— Счас я дам вам открытки. Каждому. Их надо собрать. Налепить на стену, что ли. Тогда будет все видать про нас. Но вам придется потрудиться. Много время затратить. Эти открытки не простые. Их еще можно на патефон ставить там или радиволу. Они со звуком.

Дедушка подошел к окну по невидимой лестнице и сказал:

— Усе. Бывайте!

И исчез в окне.

Открытки были непростые. Если их собрать вместе, получилась бы картина школьного городка из Стожар. И очень многое можно узнать по этой картине.

Сложенные вместе, они протянутся и оживут. И спортивный двор, и школьные классы проявятся и выступят цветными из небытия.

И можно будет рассмотреть все от антигравитационных ботинок на ногах ребят до различных формул, написанных на школьных досках. И, конечно, главную формулу:

Ж = Q^Q.

Этими простыми буквами была записана главная Брошенская теория, смысл которой сводился к тому, что всегда добро тянулось к добру, а зло — к злу.

Отыскался след Константинов Михайловичевский. Не совсем он исчез из университета. Он бросился искать академиков Булкина и Бутылкина.

У входных дверей сидел вахтер — дежурный. С красной повязкой.

— Уважаемый, — обратился к нему дедушка, — где здеся можно найти товарищей-граждан академиков Булкина и Бутылкина?

— Вы у меня не спрашивайте.

— Почему? Вы же здеся дежурите.

— Я не дежурю. Я исполняю обязанности дежурного. Я вообще-то повар. Это моя профессия.

— А настоящий дежурный куда делся? Он где?

— Он никуда не делся. Он за электрика работает. Он сейчас территорию обходит. На столбы лазает.

— А электрик-то где? Почему он сам не обходит? На столбы не лазает?

— Потому… Он тока боится. В электричестве не понимает. Зато он организатор хороший. Его у нас ответственным секретарем зачислили.

— А тот сиклитарь, который настоящий? Его куда дели?

— Его срочно в столовую поставили. Потому что там место было свободное. Он исполняет обязанности повара.

— А где же тот повар? Что с ним? Он заболел никак? Или чего?

— С им ничего. Жив, здоров. Перед вами сидит. Тот повар и есть я.

— Благодарствую, уважаемый.

Пластмассовый дедушка был счастлив. Все-таки он установил контакт с лучшими людьми города. Оставалось немногое. Только рассчитаться с гостиницей, отправить посылку Володе Удинцеву, увидеться с академиком Булкиным и евонным другом академиком Бутылкиным, подобрать себе материал для ракеты и кое-что еще сделать по мелочам…

И все, можно двигать домой. В родные Шарики.

За столом дежурного по этажу сидела строгая женщина. Она немедленно выписала счет за номер. Где было написано:

Дырка на ковре — ремонт десять рублей. Разбитая раковина — замена — пятнадцать рублей. Испорченный вентилятор — 3 руб.

— Уважаемая, — сказал Константин Михайлович, — где ж вы видели дырку на ковре?

— Как где? В вашем номере. Вы небось напились и дырку сделали.

— Нет у меня никакой дырки.

— Ишь чего говорит. Нет у него дырки! Пошли посмотрим.

В номере ковер был цел.

— Где же дырка? — спросила растерянная горничная. — У всех была, а у него нет.

— А у меня нет. А у меня все чинно-блинно. До свидания, уважаемая. Благодарствуйте!

В номере действительно все работало. Все было чинно-блинно. От раковины до вентилятора. И это испортило настроение дежурной на несколько долгих дней.

Сам Константин Михайлович отправился на почту и отправил Володе Удинцеву странный подарок — два не самых новых ботинка. Почтовая работница не хотела их принимать. Она кричала, что это позор. Кому такие нужны? И показывала ботинки очереди. Но очередь единогласно решила, что ботинки добрые и что их надо обязательно отправить. Что было сделано.

Потом он кинулся домой к академику Булкину. Ему сказали, что Булкина нет. Уехал к своему другу академику Бутылкину.

Дедушка метнулся туда. Но выяснилось, что Бутылкина нет. Отправился на одноименную с собой улицу к Булкину.

Короче, дело было неясное, и дедушка понял, что не судьба. Надо было вылетать в Шарики.

А двадцать восемь подъемных кранов с чугунными чушками двигались в сторону карандашной фабрики. Ох, достанется ей! Прошел час.

Двадцать восемь подъемных кранов со страшной силой колотили трубу. Но без толку. Им не успевали подвозить чугунные бабы. Потому что труба стояла, а бабы разлетались вдребезги. И никто не решался позвонить председателю горсовета и сказать ему, что его железное слово до сих пор еще не выполнено.