— Что носы повесили? — глядя на общие упаднические настроения, обратился я уже ко всем присутствующим. — Не знаете, как взбодрить своих работников? Так не переживайте, я вам помогу. Меньше надо было их в ж. пу расцеловывать, не пришлось бы сейчас принимать жесткие меры.

Дальше, все-таки, закончили с эмоциональной частью и перешли к деловому разговору. С торговым представителем Алоиза я договорился о реализации трофеев. С их знакомствами и каналами сбыта, сделать это можно с гораздо большей выгодой, даже учитывая их интерес.

Старосте села Булычу и своему ключнику дал указание совместно со Стоком выделить семьям погибших причитающуюся им часть трофеев. Попросил разобраться, кто из членов семей погибших не имеет твердого дохода и подобрать им подходящую работу. Булычу приказал, чтобы он своего старшего сына Тишило отправил в мое сопровождение.

Джеймсу дал указание сегодня перед ужином вызвать ко мне капитанов отрядов наемников для расчёта. Мы уже пришли домой, поэтому их можно отпускать. Бойцы они, конечно, отличные, но постоянно их содержать ничья мошна не выдержит.

Несмотря на тяжелое положение с наличными средствами, получилось выделить нужную сумму на постройку метательных машин. Договорились, что я сразу оплачиваю строительство двух карробаллист и одной баллисты, а затем постепенно финансирую постройку еще трех баллист.

Мастера обещали постройку метательных машин в короткие сроки, опыт у них уже накоплен богатый. Но и подход в плане оплаты строгий. Топочи или не топочи ногами, бесплатно никто работать не будет.

Затем я закончил совещание и приказал накрывать на столы. Послал нарочного и ко Стоку с Матеем, им тоже необходимо что-нибудь «перехватить». Как поедем по мастерским с «разборками», не до еды будет.

С обедом суетилась уже новая прислуга. Временная или нет, я у своего ключника не спрашивал, не до того пока. Зато воспользовался перерывом в разговорах и подозвал эдила.

Пока накрывали столы, Тибор мне рассказал о беглеце-мыловаре. Его долго не могли «вычислить», но затем все-таки нашли. Предатель осел в селе Грамши, центре одноименного манора, под крылом баронета Деодата Демара.

По меркам идиота-беглеца, наверное, он спрятался далеко и надежно, но как по мне, так почти под самым моим носом. Этот манор находится в нашем же баронстве, на границе с Кравосом, примерно в ста километрах юго-западнее Оряхова.

Придурок предстал перед хозяином манора и заручился его поддержкой в открытии мыловарни под его началом. Большего Руфус сделать не успел. Его захватила группа, высланная Сандаром, и сейчас она была уже на подступах к Оряхово.

— Тибор, как только притащат эту крысу, немедленно мне доклад. Конечно, ночью не надо меня по этому поводу беспокоить, но в остальное время — сразу бегом ко мне, — тихо сказал я эдилу. — Но самое главное, постарайся выловить кого-то из провокаторов и узнать, кто им заплатил за то, что они подстрекают оряховцев.

— Это сейчас самое важное. Во-первых, это узнать, кто прислал провокаторов. Во-вторых, переловить их всех, — еще раз уточнил я Тибору. — Наградой не обижу.

— Господин, вам не сказали еще об одной причине недовольства оряховцев, — негромко сказал эдил и на мой немой вопрос продолжил. — Жители манора недовольны отсутствием у вас законной жены и наследника.

— Да чтоб вас! — не сдержался я, привлекая своим громким возгласом всеобщее внимание. — И вы туда же!

Естественно, никакого праздничного обеда не получилось, несмотря на то, что стол ломился от различных блюд и напитков. Настроение у всех было подавленным и настороженным.

Мне тоже кусок в горло не лез, поэтому за столом не задержались. Я отпустил всех присутствующих и немного задержался, давая им время приготовиться к моему посещению их мастерских.

Воспользовался этим временем, чтобы зайти к жене и дочке. Иринка игралась в спальне жены. Под присмотром Ивы, дочка носилась по комнате, волоча за собой на веревочке тряпичный узелок.

Активно принимающий участие в забаве, Шкода гонялся за узелком, усиленно делая вид, что никак не может схватить добычу. Сопровождавшая меня от самой трапезной Леди только фыркнула, взглянув на происходящее. Похоже, все в этой комнате были счастливы, хе-хе.

Побыв немного с семьей и урвав себе немного позитива, предупредил их, что отправляюсь по делам и до вечера буду отсутствовать. К сожалению, дела не ждут и никто их за меня делать не будет.

Оделся, захватив с собой только вакидзаси, броню надевать не стал. Посчитал, что угроза, все-таки, не настолько велика, чтобы в присутствии моих бойцов кто-то на меня «рыпнулся».

У крыльца меня ждали Сток, Матей, Джеймс, Элкмар Нейде и сын старосты Тишило. Сток доложил, что все мастерские оцеплены его бойцами, работники находятся внутри помещений.

Я приказал Джеймсу заняться подбором жилья моему наставнику и озаботиться его заселением, а сам со своими офицерами и Тишило в сопровождении отделения кирасир поехал по мастерским.

Везде меня ждала одна и та же картина: мое общение с работниками предприятий проходило по одному и тому же сценарию. Сдержанное возмущение (видимо еще не созрели для открытого бунта) и крики из толпы, выявление лидеров и оценка предъявляемых претензий.

Плети лидерам и объявление для всех разнообразных штрафных санкций, начиная от денежных и заканчивая общественными работами. После «закручивания гаек», немного эту «гайку отпускал», объясняя, что наказания конечны и все зависит только от самих работников.

«На пальцах» объяснял, что за творимое ими мог бы и на дереве подвесить. За шею. Все в таком смысле: «Да, бью, но бью руками в живот, а мог бы ногами и по голове. Правда, я молодец?»

А еще выделил значительную премию лекарям и ткачихам, которые не страдали фигней. Это не менее сильно задело питекантропов революции. С деньгами всегда так: очень понятный и доходчивый аргумент.

Разборки чинил три дня. За это время привезли Руфуса, беглеца-мыловара. Допрос показал, что секреты производства он рассказать не успел. Слава Предкам! Этот предатель оказался единственным, наказанием которому я назначил «лишение жизни».

Но эту казнь я сделал демонстративно жестокой. В назидание, что будет с тем, кто решит меня предать. Руфуса посадили на кол прямо перед входом в мыловарню, где все работники являлись его родичами, пускай и не кровными.

Сначала хотел как можно сильнее напугать потенциальных предателей. Сделать все, чтобы он не умер быстро: перекладина под ноги, теплая овчина на тело и шапка на голову, теплое питье.

Затем неожиданно передумал и «сдал назад». Хотел даже изменить способ казни и просто отрубить ему голову. Но вовремя поборол свою внезапную слабость и с трудом заставил себя сделать то, о чем уже объявил прилюдно.

Можно было в этой ситуации «извернуться» и объявить, что, мол, «прислушался к мольбам родни» и тому подобное. Показать себя добрым и милостивым господином. И я даже некоторое время раздумывал над этим.

Но куда меня эта доброта завела? Даже не простые жители, домашняя прислуга вконец охренела, посчитав меня бесхребетным тюфяком. Для меня это выглядело особенно контрастно на фоне того страха и даже ужаса, который я внушал своим врагам.

А здесь, на тебе, — тюфяк и мямля. Угу, сейчас только штаны подтяну и сразу начну мямлить. Нет, по зрелому размышлению я решил, что позволить себе проявить милосердие здесь и сейчас я не имею права.

Руфус умирал недолго, но страшно. Согнанные со всего села оряховцы, под жуткие крики предателя-мыловара, в ужасе смотрели на медленно опускающееся по толстой жерди тело.

Крики перешли в клокочущие хрипы и прекратились только тогда, когда острый конец жерди прорвал основание шеи и, скользнув по щеке, поднялся выше головы Руфуса.

Я приказал начальнику мыловарни Вроцлаву не снимать казненного с шеста в течении трех дней и в сопровождении верных кирасир порысил прочь от проклятой мастерской. У меня впереди куча дел и никто за меня их делать не будет.