Дима кивнул, а Изис продолжил:

— Больше всего на свете я хочу выжить и вернуться домой. И если пожертвованные мной пять лет помогут закончить эту свистопляску с откатами, то я согласен. Я не хочу застрять в дне сурка на пару сотен лет, как Катя.

Он спрыгнул вниз и, не глядя на Диму, сказал:

— Я два года как уже хранитель, и я видел воспоминания мамы, видел события глазами Махарат. И мне страшно, Дима, я хочу оттянуть неизбежное, хотя бы лет на пять.

— Страшно… умереть по-настоящему?

— Страшно попасть к ней в лапы, ведь она может не убить нас сразу…

К сказанному брат больше ничего не добавил, оставив Диму в раздумьях.

Утром Дима снова проснулся раньше всех и от нечего делать сидел на дереве и встречал рассвет. Всю ночь ему снились странные сны и посещали отцовские воспоминания об их жизни среди людей…

Тогда же к нему подошёл немного растрепанный и помятый Мак.

— Морда, а ну спустись, — потребовал биомаг, запаливая трубку.

— У меня имя есть, — не спешил выполнять указания юноша.

— Слушай, морда, не заставляй меня колдовать. Будет больно и неприятно.

— Почему у вас всех привычка угрожать?! Почему нельзя вежливо сказать?!

Вместо ответа Мак что-то сделал, отчего Дима с криком боли свалился с дерева. Биомаг насмешливо к нему наклонился.

— Если я угрожаю, то угрозы выполняю. И радуйся, что тебя хотя бы предупреждают о том, что собираются сделать. Махарат тебе такой радости не доставит — она сразу мочит.

— Я хочу домой… — болезненно простонал Дима.

— Сядь и рубашку расстегни, — указал трубкой на скамейку Мак. — Надо тебе отправную точку сменить.

Когда Дима выполнил то, что от него потребовали, Мак хмуро наклонился. На его лице появилось неприятное выражение «я имею дело с идиотами».

— Где кристалл? — спросил он.

— Понятия не имею, — отвечал юноша. — Я его никогда не видел.

— Ясно, пойду от твоей мамаши по роже получать, — горестно выдохнул Мак, выпрямляясь.

— Это такая фигура речи? — недоумевал Дима.

— Нет, я сейчас реально получу от твоей мамаши. Раз у неё твой кристалл, то она в курсе, что я с тобой сделал, а у неё просто маниакальная любовь к своим детям.

Он оказался прав и даже в дом не успел зайти, как оттуда вышла Ульяна и с яростью врезала ему в живот кулаком, заставив согнуться пополам.

— Видишь? — болезненно закашлялся биомаг, облокачиваясь на стену. — Без угроз сразу мочит.

— Что это было?! — закрыла глаза Ульяна, скрестив руки. Сквозь человеческий облик проскальзывал истинный, производя устрашающее впечатление.

— Мне нужен его кристалл, чтобы отправную точку сменить, — пояснил Мак, с трудом разогнувшись. — Он же у тебя.

— Дима еще до конца не превратился…

— Ты этим только замедляешь его превращение. Верни пацану кристалл. Уже остаток процесса он как-нибудь перетерпит…

— Нет! — резко отреагировала Ульяна. — Правь так!

— Я видел, как он сцал стоя! — возмутился биомаг. — А это значит, что у него внутренние органы еще не перестроились!

У Димы брови поползли вверх, но Ульяну слова бывшего коллеги никак не убедили:

— Кристалл останется у меня, пока Дима не превратится полностью. Я достаточно насмотрелась, как превращались мои старшие дети. И с тобой я это обсуждать не собираюсь, Костолом.

— Как была упрямой ридлой, такой и осталась, — проворчал Мак, бесцеремонно расстегивая ей рубашку и обнажая татуировку деревьев.

И только сейчас Дима увидел, что в их сердцевине находилось два кристалла: лазурный и чуть поменьше чёрный.

— Ого, мощный, — поразился Мак, оборачиваясь к Диме. — Он что… второй Иро?

— Он преемник.

— Так я обидел его лесное высочество? — хохотнул биомаг.

— Мак, я не настроена, слушать твои шуточки, поэтому заканчивай, что хотел сделать.

Дима впервые увидел, как в воздухе возникло множество тонких нитей. Они осторожно со всех сторон погрузились в чёрный кристалл, пока Мак сосредоточенно курил, сложив руки на груди.

— Это и есть игла? — не удержался от вопроса Дима.

— Да, — отвечала мама, догадавшись, что он увидел. — Она же позволяет ему откатываться и проходить сквозь магические щиты. Обычно в Харуре некоторые свойства подобной иглы блокируются, так как данная способность считается крайне опасной. И людьми она используется только в биомагии.

— У папы тоже игла, раз у меня две?

— У твоего папы боевого типа игла, соответственно она толще. Иглы бывают разные и предназначены для разных целей.

— Я как посмотрю, ты ему ничего не рассказывала о нашем мире? — насмешливо выдохнул дым Мак.

— Нет, я хотела, чтобы он остался человеком.

Убрав иглы из кристалла, Мак неприлично громко заржал.

— Человеком? — хохотал он. — Когда сама давно человеком не являешься? У тебя-то давно превращение завершено.

— Чтобы жить в мире на своей родине, прежнюю личность я стёрла, — сдержанно отвечала Ульяна.

— Я в курсе о твоём безумном поступке. И до сих пор не верю, что ты на это пошла. И что она позволила тебе это сделать. Где кстати Махарат? А то с двумя мы вряд ли справимся.

— Я не помню, но её как-то выгнали из моего тела. Так что расслабься, сейчас я здесь одна.

— Хоть это радует.

На этом Мак посчитал, что выполнил дневную норму по разговорам и отправился досыпать в дом, а Ульяна подошла и села к Диме, приобняла сына за плечи. И только с близи Дима увидел, как она изменилась: в лице появилось нечто злое неприятное. Он и раньше замечал, что мама переменилась после развода с отцом, но сейчас эти перемены были еще более явными.

— Мама, а что он имел в виду под перестройкой внутренних органов? — спросил Дима, вспоминая слова биомага.

— Лучше спроси у папы… — быстро ответила Ульяна, а затем закрыла лицо рукой, осознав, что сказала. — Нашла что советовать, дура, — она на некоторое время задумалась. — Подойди к Захиму — он, конечно, с придурью, но объясняет неплохо.

Дима брезгливо скривился. Он бы предпочёл подойти к папе, но понимал, почему мама перенаправила его к Захиму. Для бесчувственного Иро он еще не родился.

Он положил ей голову на плечо.

— Что-то случилось, Дим? — не поняла Ульяна, коснувшись его волос.

— Я видел папу…

Дима почувствовал, как она напряглась, однако ничего не сказала на его заявление, лишь нервно перебирала его волосы пальцами.

— Он словно другой, в нём я не почувствовал ни капли того тепла, которое всегда ощущал от него. Я хочу домой, мам, я хочу съездить в Японию всей семьей: с тобой, Денисом, Кристиной и… папой. Настоящим папой, а не с этой бездушной оболочкой, которую я видел. Я хочу уснуть и проснуться дома, мам, — он зажмурился. — Ты была права, когда называла этот мир адом…

Она молчала.

— Мама, я… я не должен этого делать, но… Я верю, что этот мир не убил в тебе ту маму, которую я знал…

Он вытащил из кармана зеркало с синим кристаллом, передавая их матери.

— Дима…

— Просто посмотри.

Прежде чем она ответила, Дима активировал и отошел в сторону, чтобы самому не увидеть слишком уж личные воспоминания отца. Мама смотрела вначале с каменным выражением лица, затем её глаза увлажнились. Она несколько раз пыталась отвести взгляд, но всё равно смотрела.

— Это… не я… — выдавила она, окончательно теряя каменную маску, за которой скрывалась самая обыкновенная женщина.

— Ты, мама, если решишься…

— Слишком тяжело…

— Разве ты не хочешь забыть весь тот ад, который прошла? Стереть всё плохое, что накопилось в душе?

— Ты не понимаешь, это всего лишь магия! — она указала на зеркало.

— И что с того? — дёрнул плечами Дима. — Разве это так важно, если ты будешь счастлива? Как тогда… когда ничего не помнила. Ты же для этого стёрла память, чтобы снова стать прежней.

— Дима… я — монстр, на руках у которого столько крови, что ею можно умыть город.

— Ты. Не. Монстр, — упрямо произнес Дима, беря её за запястья. — Любой мог быть на твоем месте. Ты старалась выжить. И ты выдержала там, где другие ломались и погибали.