Как только хозяйка вернулась в кухню, Глеб назвал сумму — разумеется, много ниже той, что требовалась. Марина с особым трепетом достала из кармана халата кошелек и отсчитала деньги.

Только возле двери Глеб решился сделать предложение, ради которого, собственно, и отправился на вызов:

— В нашей фирме идет расширение, требуются девушки-операторы. Не хотите попробовать? Огромную зарплату не обещаю, но все же…

— Спасибо, но у меня есть работа, — улыбнулась Марина. — Разве ваш друг не сказал, что мы с ним работаем в одной фирме?

Геркулес много чего наговорил о Марине, но Глеб не стал распространяться. Передал визитку и предупредил:

— Обращайтесь, если передумаете.

— Непременно, — пообещала Марина и впервые пожалела, что не может себе позволить пригласить в дом не мастера, а гостя. Или позабыть об обязательствах и завести роман. Кто согласится встречаться с девушкой, у которой на руках больной брат?

Марина

Передумать мне не позволит финансовое положение. Все же работник секретариата в крупной фирме получает куда больше оператора компании. По крайней мере, мне так казалось.

— Да, он уже ушел, — сообщила я брату, опасливо выглянувшему из комнаты. — Не бойся, мастер всего лишь починил кран на кухне.

И взял за работу смешную сумму денег. Даже не будучи опытным сантехником, можно это понять. Наверное, Глеб Борисович неплохой человек. Вот только его жалость мне ни к чему.

Спрятала визитку в карман халата и выбросила из головы непрошеные мысли. Пока не вылечу брата, нечего и думать о личном.

Жалкие остатки выходного провела за готовкой: Мишка привык оставаться один, научился разогревать разложенные по пластиковым контейнерам блюда. Жаль, что так и не освоил телефон — каждый раз, задерживаясь допоздна на работе, я только и думала, не случилось ли с братом что-то страшное. Он же совсем как ребенок, а в доме столько опасных вещей.

— Ничего, милый, мы справимся, — успокаивала я Мишку, а больше себя саму. — Что такое, почему ты грустишь?

Он показал игрушечную машинку, покачал головой и указал пальцем на дверь.

— Ты хотел показать новую модель мастеру? — удивилась я.

Мишке не хватало мужского внимания, они прежде были так близки с отцом. Но никогда до этого братишка не пытался подружиться с незнакомцем. Видно, не мне одной Глеб Борисович показался приличным человеком.

— У него много работы, ему некогда играть в игрушки, — вздохнула я.

Возможно, мастер и пожалел бы больного парня, уделил ему несколько минут драгоценного времени. Но стоит ли Мишке привязываться к незнакомцу, которого он вряд ли еще раз увидит. Да и предугадать реакцию Глеба сложно. Слишком часто мы с братом сталкивались с непониманием и даже агрессией.

— Ничего, в следующие выходные отправимся на Конюшенную, в твой любимый парк автомобилей, — пообещала я. — А потом непременно поедим мороженое — ванильное, наше любимое.

Брат заулыбался и тут же позабыл о печали.

Жаль, что моему обещанию не суждено было сбыться.

На следующее утро, едва войдя в офис, я столкнулась с Лариской. Она тоже недавно устроилась в фирму, и мы немного подружились. Пару раз даже перекусывали месте: она — заказанной из ресторана едой, я — принесенной с собой вермишелью.

— Привет! — поздоровалась я. — Куда спешишь?

Лариса тащила с собой коробку и сияла от счастья.

— Переезжаю! — радостно объявила она. — Сегодня утром Геркулес сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться. Я теперь сотрудница его отдела! Представляешь?..

Сказать, что я удивилась, значит, промолчать. Конечно, Лариса часто заигрывала, но чтоб дойти до такого?..

— Предложение состоялось, случайно, не в лифте? — уточнила я.

Лариска покраснела и обиженно фыркнула:

— Какая разница, где. Главное — что я теперь буду получать зарплату в три раза больше той, что платили в секретариате. И что самое главное, избавлюсь от власти Барабульки. Кстати, она тебя вызывала. Поторопись, если не хочешь получить очередной нагоняй.

Барабулькой за глаза прозвали начальницу секретариата, Стефанию Карповну. Пожилая, строгая, она отличалась скверным нравом и ненавистью к молодым сотрудницам.

Оставив Лариску радоваться успеху, я со всех ног кинулась к начальнице. И застала ее сидящей в кресле с неизменной чашкой кофе в руке. Не знаю, как в человеке может умещаться столько жидкости, но Барабулька пила, не останавливаясь.

— Доброе утро! Вы хотели меня видеть, Стефания Карповна?.. — расшаркалась я. — Все отчеты в пятницу закончила, дела подшила, почту отправила…

Барабулька взмахнула рукой, приказывая остановиться. Поморщилась, точно вместо кофе глотнула лимонного сока.

— Ты уволена, — объявила скрипучим, будто насквозь проржавевшим голосом. — Собирай вещи и освободи рабочее место. Не забудь забрать в отделе кадров документы. А вот о причитающихся выплатах за отработанное время можешь забыть.

— Да как так?.. — растерялась я. — За что?!

Не дожидаясь приглашения присесть, плюхнулась в кресло. Разрывалась между желанием разреветься и влепить пощечину презрительной физиономии начальницы. Она смотрела так, будто перед ней не человек, а мошка, от которой можно запросто отмахнуться. Или прихлопнуть газетой. А в моем случае — лишить зарплаты и возможности излечить брата.

— На тебя поступают жалобы, — вновь поморщилась барабулька. — Фирме не нужны проблемные сотрудники.

— От кого жалобы? — обалдела я. За все время работы ни с кем не ссорилась, работу выполняла в срок. Хотя… — Неужели от Германа Леонидовича?

Так уж вышло, что Барабулька была родственницей Геркулеса. И, разумеется, он не преминул этим воспользоваться.

Все мои доводы и даже правдивый рассказ о произошедшем не возымели никакого действия. Меня уволили, не глядя на личные и деловые качества. Просто выбросили на улицу, потому как фирме не нужны «негибкие» сотрудницы.

Вот Лариска — другое дело. Не побрезговала взобраться по карьерной лестнице через постель. Точнее — через кабинку лифта.

Мне же пришлось вернуться домой и скрывать слезы от брата. Ему ни к чему лишние расстройства, и без того нарушена психика.

— Думай, думай! — приказала себе. — Нам нужна работа, любая…

Кстати вспомнилась визитка, оставленная сантехником.

Трясущимися от нетерпения руками я извлекла заветную бумажку из кармана халата и немало удивилась, вчитавшись в ее содержимое. Все дело в том, что Глеб Борисович оказался не рядовым сотрудником фирмы, а ее владельцем. Что могло намного облегчить процесс трудоустройства.

Глеб

— Глеб Борисович, я увольняюсь! — заявила Валентина Петровна, едва хозяин вернулся домой. — С ними невозможно работать! Юля и Кирилл неуправляемы!..

Глеб охнул, глядя на возмущенную и взволнованную женщину. Измазанная в зубной пасте, с зелеными прядями в волосах, она больше напоминала не няню, а злобную кикимору из детских сказок.

— Что с вами случилось? Почему вы так выглядите?

— Я привела детей домой, накормила и усадила делать уроки, — отчеканила Валентина Петровна. — Ненадолго задремала, дожидаясь вашего возвращения. Но это вовсе не повод мазать мне лицо и красить волосы! Я не потерплю такого хамства. Кстати, Петр Ильич, ваш репетитор, тоже больше не придет. Собственная жизнь для него дороже подработки! Не поверите, но ваши детки приклеили его обувь к полу и добавили соль в чай.

Глеб обреченно вздохнул. Третья няня за неделю отказывалась от должности. Второй репетитор по английскому. Восьмилетняя Юля и пятилетний Кирюша — любимые детки — задавали жару похлеще налоговой и «Роспотребнадзора». Глеб умел наладить бизнес, но не мог управляться с собственными детьми.

— Валентина Петровна, останьтесь, — умоляюще произнес он. — Они же не со зла. Юля и Кирюша всего лишь дети. Шалят…

Он развел руками и обезоруживающе улыбнулся. Впрочем, на няню это не подействовало.