— Иноземец Гурривегг разочаровал его величество. И поскольку истинную его цену помог узнать граф Болгоральг Икплинг, его величество милостиво соизволил приказать: высокая честь лизания пыли у подножия трона будет оказана именно ему — его светлости графу Болгоральгу Икплингу, верному слуге короны! И немедленно!

Тотчас раздались пронзительные звуки труб, и все придворные склонились в поклоне перед облагодетельствованным графом.

На побагровевшем лице его обозначилась мучительная внутренняя борьба. Но я не сомневался, что он примет свою участь. Отказ от королевской милости без объяснений означал бы величайшее оскорбление величества. Объяснение же означало признание в замышлении убийства. Я почти не сомневался в том, что граф предпочтет уйти из жизни не жестоким убийцей, но жертвой монаршего гнева, что само по себе считалось весьма почетным.

Западня захлопнулась. Лицо графа стало спокойным. Он почтительно поклонился королю и слегка охрипшим голосом поблагодарил Лаггунту XII за милость. После чего опустился на колени, затем встал на четвереньки и медленно пополз к трону, собирая по дороге языком пыль, тонким слоем насыпанную расторопным пажом Клофтом Флериком.

Икплинг двигался медленно, в полной тишине. Придворные следили за ним. Король молча смотрел на приближавшегося к трону горртаторра. Лицо его было бесстрастным. Я поразился его выдержке — ведь с каждым мгновеньем к его величеству приближался его возможный убийца. Что у него на уме? Не спрятано ль в его одежде оружие? Что если он, оказавшись вблизи трона, бросится на короля?

Разумеется, напасть на короля было бы верхом безумия, но от загнанного в ловушку убийцы можно ожидать всего.

У подножия трона граф остановился. Король жестом велел ему подняться. Горртаторр тяжело поднялся и встал по левую руку от монарха. Его лицо было обращено к придворным, стоявшим у стен. Видно было, что он кого-то ищет глазами. Когда взгляд Икплинга остановился на мне, граф криво усмехнулся. От этой усмешки мне стало не по себе — я видел уже не преступника, а обреченного человека. Через несколько часов он будет мертв — и граф это знал.

Ко мне подошел Кайлиш Стальд.

— Был момент, когда меня охватил страх, — признался он. — Когда я сказал его величеству, что пыль отравлена, король, по-моему, не услышал. А вы уже стояли на коленях. Еще мгновенье… — он покачал головой. — Только когда я сказал, что у нас есть доказательства вины горртаторра и что можно все проверить прямо сейчас, его небесное величество остановил церемонию… — Маркиз повернулся в сторону горртаторра и некоторое время наблюдал за тем, как придворные один за другим подходили к горртаторру и молча отвешивали ему низкие поклоны. Граф Икплинг также молча кланялся в ответ.

Зазвучали трубы в знак окончания торжественного приема. Блиффмарклуб сопроводил короля во внутренние покои. Следом из зала вышел граф Икплинг в сопровождении двух стражников.

— Могу ли я встретиться с графом? — спросил я.

— Ни в коем случае! — воскликнул тумблум. — Всякий раз я забываю, что вы — иноземец, не знакомый с законами и обычаями. С тем, кто был удостоен высочайшей милости, можно беседовать лишь на следующий день.

— Почему? — удивился я.

— Потому что никто, кроме доверенных лиц, не знает, не была ли высочайшая милость на самом деле казнью. В этом случае, общаясь с преступником, вы выражаете ему свою поддержку. Следовательно, вас тоже следует казнить. Нет-нет, только на следующий день. Когда все станет ясно.

Я не мог не подивиться разумности обычая, хотя и сожалел о невозможности в последний раз поговорить с преступником.

Испросив позволения откланяться, я отправился в покои, которые блиффмарклуб определил для моего пребывания во дворце. От всего происшедшего я чувствовал сильнейшую усталость и, растянувшись на кровати, почти мгновенно уснул.

Разбудил меня Кайлиш Стальд. Он поздравил меня с завершением этой запутанной истории.

— И вот, — сказал тумблум, — злодей мертв, он скончался полчаса назад, в своем доме. Цирюльника мы допросили с пристрастием — Икплинг не успел сделать его соучастником, поэтому его величество милостиво соизволил оставить его в живых. Словом, король спасен, убийца наказан, Аггдугг Бриндран отомщен. И все это благодаря вам, мой друг. Чтобы пресечь слухи среди придворных, связанные с внезапной смертью горртаторра, я объяснил всем, что ее причиной стала невнимательность нового пажа — он плохо помыл пол после предыдущей церемонии, во время которой был отравлен Аггдугг Бриндран. Разумеется, вашего бывшего помощника придется наказать, но это — чистая формальность. Ему отсчитают десяток розог… — Кайлиш Стальд усмехнулся. — И за каждый удар его величество распорядился выплатить Клофту Флерику четыре текреты. Поверьте, дорогой Гурривегг, сумма более чем соразмерна наказанию!

После разоблачения графа Икплинга я буквально купался в лучах признательности его величества. Меня принимали в лучших домах Тральдрегдаба, я мог свободно посещать королевскую библиотеку и королевский архив (в последнем, впрочем, не было никакого смысла — хотя в изучении лаггнежского языка я продвинулся довольно далеко, но все же не настолько, чтобы читать и писать на старом диалекте). Несколько раз маркиз Стальд по приказу короля показывал мне отдаленные уголки Лаггнегга, а однажды я посетил поселение струльдбругов и даже пытался побеседовать с этими жалкими, всеми отвергнутыми существами. Словом, я многое успел узнать о королевстве, разумеется, благодаря милости Лаггунту XII.

Спустя примерно два с половиной месяца Скойрик Туту известил меня о том, что через три дня из порта Клюмегниг в Японию отправится торговое судно «Цветок Тральдрегдаба» и что его величество уже известил судовладельца о том, что у него будет пассажир. Кроме того, Лаггунту XII милостиво соизволил оплатить мое пребывание на борту и снабдил меня рекомендательным письмом к японскому императору, слывшему чрезвычайно подозрительным властителем. Письмо запечатано было большой сургучной печатью, на которой красовался герб династии Лаггунту: монарх в кубической короне, помогающий подняться нищему. Маркизу Кайлишу Стальду король поручил сопроводить меня в порт и лично проследить за тем, чтобы все устроилось к моему удобству. Мой покровитель и друг принял это поручение с охотою.

Перед моим отбытием король дал мне прощальную аудиенцию, на которой я горячо поблагодарил его за участие — причем сделал это уже на вполне приличном лаггнежском языке. Лаггунту благосклонно принял мою благодарность и пригласил когда-нибудь вновь посетить его владения.

На следующий день мы с Кайлишем Стальдом должны были выехать в Клюмегниг. С вечера я принялся собирать дорожный сундук. Прежде всего я заново переложил все подарки, которые получил в Лапуте, Бальнибарби и Тральдрегдабе. Сверху положил я щедрые дары Кайлиша Стальда: удобное для путешествия платье, легкое и очень прочное, удивительным образом отталкивающее воду, и сделанные из огромных морских раковин башмаки, позволяющие скользить по льду и снегу с огромной скоростью. Рекомендательное письмо его величества я спрятал во внутренний карман дорожного камзола.

Утром, в ожидании его светлости, я решил еще раз пролистать свою записную книжку и сделать последние записи, касающиеся моих наблюдений за придворной жизнью. Я подвинул к письменному столу кресло, сел в него и заглянул в ящик стола, где хранил свои записи. Перелистав последние страницы, я остановился на незаконченном плане королевского дворца. Надо было надписать изображенные мною дворцовые помещения.

Перо закатилось вглубь ящика и, отыскивая его, я наткнулся на забытый мною кошелек, принадлежавший Аггдуггу Бриндрану. Тотчас же меня охватило чувство глубокого раскаяния: ведь я до сих пор не нашел времени вернуть несчастной вдове Бриндран деньги, переданные ей мужем. Решив попросить его светлость утром проехать мимо дома вдовы, я отложил его в сторону и вернулся к плану дворца.