— Няне скажи, пусть с ребенком переберется в одну из гостевых комнат на первый этаж. Насте Демида не давать. 

— В участок когда поедем?                                     

— Не знаю, – сегодня я был не в состоянии решать никакие вопросы. – Завтра отвезу Настю в клинику к Нестерову, заеду в участок пообщаться со следователем, отдам долг Рекрутову и сдам своим людям Агафонова. Как только его прикроют, отвезу Катю в СИЗО к подруге. Да, и купи ей билет на ближайшие даты на Кипр. Пусть побудет вдали от всей этой шумихи. 

— Понял, – кивнул Марат.                                           

Охранник покинул кабинет, а я какое-то время стоял у окна, пытаясь уложить разговор с Настей в голове, а затем спустился вниз. Вышел на улицу, направляясь в заднюю часть двора. Я знал единственный способ сбросить накопившееся напряжение. Не знаю, сколько высадил обойм пуль. Но легче мне не стало. В груди было все так же больно, будто кто-то заколачивал ржавые гвозди по одному в самое сердце. Я так долго искал человека, который хотел меня устранить, а он, оказывается, все это время был под боком... Настя желала смерти всем людям, к которым я проникался чувствами и доверием? В таком случае ей следовало начать с себя.

На квартиру я не стал даже дергаться. И всю ночь пролежал в кровати без сна, перебирая в голове детские воспоминания. Утром я отвез Настю в клинику. Она плакала, кидалась на меня и охранников, кричала, что я – ничтожество и она ненавидит меня, но я еще с ночи настроился на подобный исход и заблокировал все эмоции на этот счет. Настя больна. Ей нужна врачебная помощь. Эти мысли не успокаивали, но и не давали свихнуться вместе с сестрой. 

После обеда позвонил следователю, а затем поехал на встречу с Рекрутовым. Я не собирался спускать с тормозов ни одно из дел, висевших на душе тяжким грузом. Хотелось сбросить балласт, избавиться от всей грязи, что накопилась в жизни, и вздохнуть. Полной грудью уже не получится, но хотя бы смрада в воздухе станет меньше. 

Я стоял на улице и курил. Щурился на солнце и мельком посматривал в сторону дома.

— В СИЗО на одной машине поедем или на двух? – спросил Марат, а я заметил Катю, направляющуюся к нам нетвердой походкой.   

Осунувшаяся, бледная, почти прозрачная… Я запрещал себе к ней приближаться в эти дни. И Настя в чем-то оказалась права на мой счет: я не сделаю Катю счастливой, пора выпустить птичку на волю из золотой клетки.

— На одной, – выдохнул сизую струю дыма и отбросил окурок в сторону.

Катя забралась на заднее сиденье и сразу отвернулась к окну. Всем своим видом она демонстрировала равнодушие. Возможно в глубине ее души что-то и оставалось ко мне, не знаю. Лично я за эти дни осознал, что меня влечет к ней еще сильнее, чем до всей этой неразберихи и боли, которую ей причинил.

Марат припарковал машину недалеко от участка. Я попросил Катю подождать меня в салоне, а сам направился к следователю. Не знаю, зачем ей понадобилась эта встреча с бывшей подругой, но отказать я в такой малости не смог. Может быть, Катя хотела расставить для себя точки в этой истории, услышать извинения от предательницы?

Конвоир проводил меня в комнату для переговоров. С Кариной я до этого дня не встречался и сейчас пришел просто убедиться, что она не нанесет Кате новых душевных травм.

— Знаешь, кто я такой? – спросил у сидящей напротив девушки.

Она кивнула, смотря на меня затравленным взглядом. Лицо Карины было разбито, но ссадины уже почти зажили.

— Кто тебя так?

— Мой парень, – тихо отозвалась она. – Разозлился, что нас вычислили, сорвал на мне злость... Ваши люди его оттащили от меня. Мне… – голос стал скрипучим, и казалось девушка вот-вот расплачется. – Мне жаль, что так вышло... – Карина опустила голову. – Я правда ничего не знала изначально. Делала то, что говорил Илья. Он с заказчиком сам общался, я в глаза его не видела. В тот день, когда случилось покушение, он пригласил меня на вымышленную встречу с родителями, а я дура повелась... Влюбилась и верила ему. Катю попросила меня подменить... А потом, когда поняла, что произошло, то куда мне было деваться? Он угрожал, что убьет меня, и я испугалась. Сама не сразу осознала, во что оказалась втянута. Илья обещал, что мы уедем из страны, а потом ваши люди перехватили нас после моего звонка Кате. Мы в то утро направлялись в аэропорт с поддельными документами... – сбивчивым, запинающимся голосом говорила она.

Я был ознакомлен с показаниями Карины. В отличие от ее отморозка-парня девушка во всю работала со следствием, правда, наказания избежать у нее все равно не получится. 

— Заказчиком была моя сестра, – глаза Карины округлились, она приоткрыла рот от удивления. – Со мной приехал один человек. Догадываешься кто? – лицо Карины исказилось от боли, и она отчаянно замотала головой из стороны в сторону. 

— Нет, не нужно… Пожалуйста... Я очень виновата перед ней, – девчонка захлопала ресницами, а по щекам покатились слезы.

— Она хочет с тобой пообщаться, – я поднялся на ноги. – Я обещал ей, что вы увидитесь. У вас десять минут.  

Катя

Я смотрела в окно, нервно теребила пуговицу на пальто и чувствовала, как меня потряхивает от предстоящей встречи с Кариной. Не знаю, зачем она мне понадобилась. Так подсказывало сердце, а я привыкла его слушать. Последние дни я находилась в полном разладе с собой. Да, физически мне стало лучше, голова почти не болела, но в груди поселилось непонятное чувство пустоты и тревоги. Оказывается, это так больно разочаровываться в близких людях...

— Идем, – Дима открыл дверцу, а я подняла лицо и посмотрела на него.

Он выглядел, как обычно, но вот глаза... В них не было привычного холодного блеска, а на невозмутимом лице лежала тень грусти. Я чувствовала: его что-то тревожит. Неужели совесть?

Родионов подождал, когда я выйду на улицу, и закрыл дверцу. Мы направились в участок. Он шел позади, на спине ощущался его взгляд. Вся моя жизнь полетела под откос после встречи с этим мужчиной, и теперь я не знала, что делать дальше. Чувства по щелчку пальцев не исчезнут, но между нами образовалась огромная пропасть...

— Настоящего заказчика нашли? – спросила, слегка повернувшись в его сторону.

— Ищут, – сдержанно ответил он и кивнул на дверь. – У вас десять минут. Я останусь ждать в коридоре.

Несколько секунд я не решалась войти в комнату переговоров, а потом все же переступила порог и увидела Карину. От улыбчивой, красивой девочки, которую я видела в последний раз, ничего не осталось. Сейчас передо мной сидел незнакомый мне человек с разбитым лицом, потухшими глазами и ссутуленными плечами.

Впрочем, я и сама в эту минуту выглядела не лучше Карины. Следы побоев на лице отсутствовали, но чувство, что меня засунули в мясорубку и прокрутили несколько раз, не покидало на протяжении всей недели, проведенной в стенах спальни в доме Родионова.

Я присела на стул напротив бывшей подруги и не сводила с нее внимательного взгляда. До последнего отказывалась верить, что она причастна к покушению, думала, что ее заставили, а на деле... Должно же быть разумное объяснение подобной циничности с ее стороны? Этот поступок Карины перевернул всю мою жизнь с ног на голову.

Минуту мы молчали, рассматривая друг друга, словно видели впервые, а затем она заговорила тихим, слегка охрипшим голосом:

— Прости меня, Катя. Понимаю, что очень виновата перед тобой... Родионову я только что все рассказала, впрочем, как и следователю несколькими днями раньше. Я не хотела, чтобы все так получилось… – услышав ее слова, немного вздохнула с облегчением, ведь приехала сюда не за тем, чтобы выливать друг на друга упреки и грязь.

Несколько минут Карина взахлеб рассказывала обо всем, что с ней случилось за время, пока я находилась рядом с Родионовым. Ей, как и мне, пришлось не сладко, а в итоге мы обе оказались у разбитого корыта с изрешеченными сердцами и полным непониманием, что нас ждет впереди.