И лишь услышав шум мотора, повернула голову и заметила, что во двор въехала красивая белая машина. Возможно, приехал фитнес-тренер мучить мои слабые мышцы и закалять силу духа? Но когда из автомобиля выбралась блондинка в длинном красивом платье, я поняла, что это была сестра Родионова. К ней навстречу выбежал Марат, они о чем-то долго разговаривали на улице. По виду девушки я предположила, что она была сильно недовольна словами, сказанными ей охранником. Затем она скрылась в доме, а я осталась сидеть в укромном местечке. Альма делала вид, что спит, а я в такие моменты чувствовала себя немного раскованнее и спокойнее.

Не прошло и десяти минут, как во дворе появилась машина Родионова, а его сестра вышла из дома. Твердым, решительным шагом она направилась к своей машине, игнорируя приезд брата. Даже не удостоила взглядом, а когда он перехватил ее руку и остановил, то эхом до меня донесся ее недовольный голос. Я сидела слишком далеко и не могла полностью слышать их разговора, но видела, что девушка была чем-то огорчена и даже плакала. Может быть, она узнала о покушении на жизнь брата, а может быть приболел ее ребенок? Судя по всему, она здесь не жила. И это к лучшему. Я не хотела видеть ничьих детей. Мне мой погибший снился каждую ночь.

Девушка все же уехала спустя пять минут, а Родионов позвал Марата. Даже издалека я поняла, что он отдает указания. Охранник кивнул и скрылся в доме, сам же Родионов развернулся на месте и уверенным шагом направился в мою сторону.

— Альма! На место! – скомандовал он.                        

Собака поднялась в ту же секунду и засеменила к вольеру. Я подняла глаза и встретилась с черным взглядом Родионова. От него исходили волны злости и напряжения. Впервые я видела его таким взвинченным и уставшим. Кажется, у него была бурная ночка или это сестра имела на него такое влияние? 

— Почему ваша сестра не живет с вами? У нее и в самом деле погиб муж незадолго до рождения сына? – я вспомнила ту выписку из роддома и сплетни, которые крутились вокруг их семьи.

Взгляд Родионова сделался еще темнее, он с силой сжал кулаки. Если бы я стояла, то колени уже подкосились бы от слабости, а я упала. Мужчина пожирал меня своими глазами и, казалось, был готов разорвать на куски. 

— С минуты на минуту здесь будет тренер. Позже получишь свой распорядок дня, – отчеканил он, затем резко повернулся и направился в дом.

Внутри все содрогнулось от непонятного страха. В сравнении с клыкастой зверюгой, которая ни на шаг от меня не отходила все утро, Родионов выглядел хищником куда похлеще. И зачем я только снова открыла рот? Мне ведь было наплевать на проблемы мужчины, тем более на его взаимоотношения с сестрой! Меня это все не касалось.

Почти час я провела с тренером на свежем воздухе и поднялась к себе в комнату мокрая до трусов. Все мышцы гудели от напряжения. И все, о чем я мечтала – это лечь в кровать, чтобы ноги и руки не тряслись от слабости.

С Родионовым, к счастью, мы за весь день больше не пересеклись, хотя его машина стояла во дворе. Не удивлюсь, если он отсыпался после бессонной ночи. На ужин я спустилась вниз и даже смогла немного разговорить Татьяну. Я выяснила у нее, что на Родионова она работает целых пять лет и живет в этом же доме в комнате для прислуги. Поблагодарив ее за вкусную лазанью, я направилась к лестнице, но вдруг услышала в гостиной громкие голоса и детский плач.

У меня прошла судорога по телу. Я замерла, устремляя взгляд на девушку с ребенком на руках.

– Нет! Отойди от него, Марат! Даже пальцем не смей к нему прикасаться. И никто из вас, слышите? Я лишь на время переехала в этот дом. Как только Дима все утрясет, моей ноги здесь не будет! Понятно?

Я не могла отвести глаз от красивого маленького личика. Внутри меня словно взрывались снаряды бомб. Мысли о Грише и непрошеные слезы навернулись на глаза. Ведь мы рожали с сестрой Родионова примерно в одно время, и наши дети были бы сейчас одинакового возраста. Воспоминания о днях, проведенных в роддоме, о том, как накрывала голову подушкой, чтобы не слышать детского плача из соседних палат, вспышкой пронеслись перед глазами. Не знаю, как не сошла с ума от горя в тот момент. Но вполне могла лишиться рассудка сейчас...

— Настя, это указание Дмитрия Сергеевича, – голос Марата был мягким и заискивающим.

Со мной он никогда так не разговаривал, я впервые видела его таким деликатным.

— Мне плевать на его указания! Я здесь, потому что не хочу потерять последнего дорогого для себя человека. Ненавижу вас всех, ясно? – она заметила меня и нахмурилась еще сильнее. – Кто это? – кивнула в мою сторону.

— Гостья вашего брата, – сухо отозвался Марат и окинул меня недовольным взглядом. Но он же сам сказал утром, что я могу выходить из комнаты...

— Гостья? – ее губы скривились в усмешке.                

Она просканировала меня такими же темными глазами, которые были и у хозяина этого дома.

— Судя по ее забитому взгляду, она не имеет ни малейшего желания находиться в этом месте. В принципе, как и я, – сказав эти слова, она направилась наверх, прижимая к себе ребенка.

Кажется, жить в этом месте будет еще сложнее, чем я представляла изначально.

Катя

— Ваш ужин и лекарства, – Татьяна переступила порог комнаты и поставила поднос на подоконник.

Я перевела на нее взгляд, а сама подумала о Родионове. Он не приходил ко мне два вечера подряд. И дома, кажется, тоже не появлялся. Не то чтобы мне не хватало его внимания, но это было очень странно.

— Спасибо. Дмитрий Сергеевич дома?

— У себя в кабинете, – ответила женщина и вышла из комнаты.

Татьяну практически невозможно было разговорить. Она всегда изъяснялась коротко и по существу. Всё, как и любил хозяин этого дома. Поднявшись на ноги, подошла к окну. Машина Родионова стояла на месте, а не в гараже. Это означало, что он собирался снова куда-то поехать. Надеюсь, к любовнице. И желательно на всю ночь.

На ключ меня больше никто не закрывал, только я без лишней надобности стены своей тюрьмы все равно не покидала. Мне вполне хватало занятий с тренером и общения с Маратом. Создавать себе лишних проблем в мои планы не входило. Хотя... Направившись в ванную комнату, я сполоснула лицо прохладной водой и вернулась в спальню. Со вчерашнего дня я ждала Родионова, но он как будто игнорировал меня, или ему и в самом деле не было до меня никакого дела? Но у меня назрел к нему серьезный разговор по поводу моего возвращения на работу. Что изменит мое бесконечное сидение в четырех стенах? А что если мне самой пойти к нему? Может быть, он был еще дома и смог бы уделить пять минут своего времени? Вдруг мое предложение его заинтересует?

Я подошла к комоду и достала одежду. Быстро переоделась и несколько раз вздохнув и выдохнув, направилась к кабинету мужчины. Вся моя решимость и запал поговорить с ним куда-то испарились, стоило мне представить, что сейчас увижу его. Уже много раз я прокручивала в голове, что скажу Родионову, но теперь мне вдруг стало страшно проявлять инициативу. Она всегда была наказуема. Это правило я давно усвоила. Но сидеть в четырех стенах я тоже больше не хотела, и это чувство оказалось сильнее страха.

Опустив онемевшую от напряжения ладонь на ручку двери, приоткрыла её. Я была слишком взволнована, чтобы стучать, но, увидев Родионова, сидящего в кресле перед открытым ноутбуком, быстро спохватилась и спросила разрешения войти. Заметив меня, он свел брови к переносице и просканировал с ног до головы темным взглядом.

По мне, он, что в хорошем расположении духа, что в плохом – всё одинаково. Мужчина вызывал внутри странное чувство. Снова скрутило живот, меня затрясло.

Я уже собралась закрыть дверь и вернуться в свою спальню, когда Родионов заговорил.

— Что тебе, Катя? – отстраненным и, как мне показалось, уставшим, голосом поинтересовался он.

— Мне нужно с вами кое-что обсудить, – я стояла в дверях и не решалась войти.