Неужели был так уверен, что нас отпустят? После сломанных пальцев этому мерзавцу? Повторять дважды мне не пришлось, я сделала шаг, но меня повело в сторону. Марат опустил пистолет, спрятал его в кобуру, взял меня под локоть, сжал его с такой силой, что у меня искры из глаз посыпались, и повел на выход.

Лишь, когда мы оказались на улице, охранник громко выругался и резко повернул к себе, смотря с такой злостью, словно Родионов приказал ему не сопроводить меня до машины, а отправиться со мной в кругосветное путешествие.

— Это его враг? – спросила онемевшими губами, жадно хватая ртом воздух. – Они его сейчас убьют?

— Они его не убьют, но проблем и без того хватает. Рекрутов с Агафоновым заодно, – выплюнул он, испепеляя тяжелым взглядом, но заметив, что и так едва держусь на ногах, немного смягчился.

— Я не хотела, чтобы так получилось... – тихо произнесла.

Марат ничего не ответил, лишь шумно вздохнул. Открыл дверцу и подождал, пока не заберусь внутрь. Родионов появился спустя долгих пятнадцать минут. Я не сводила глаз с приборной панели и отсчитывала каждую секунду. Он сел рядом и повернул голову в мою сторону. По лицу мужчины ничего невозможно было прочитать.

— Кажется, ты магнит для всякого рода неприятностей, да? – на его губах мелькнуло подобие улыбки, но от моего внимания не ускользнуло, что он растирал ладонью костяшки правой руки. – Я не просчитался, когда забрал тебя. Рано или поздно на тебя точно кто-нибудь выйдет. Поехали, Марат, – приказал он охраннику.

— О каких деньгах шла речь? – голос дрожал от страха и напряжения. Я очень боялась, что Родионову навредят или ранят, но, кажется, всё обошлось.

— Не бери в голову. Тебя никто не тронет, пока я жив, – а мне стало не по себе еще больше от этих слов. – Умирать я не собираюсь. И тебя никому не отдам. Испугалась? – мужчина приподнял уголки губ, а я протянула руку и коснулась прохладными пальцами его шеи в месте, где неровно бился пульс. Подняла глаза, встречаясь с его потемневшим взглядом.

— За тебя...                                     

Как он только жил в этой бесконечной гонке и опасности? Или это был его привычный образ жизни? Несколько минут назад к его виску приставляли оружие и вполне могли выстрелить… Я убрала руки от Родионова, не в силах больше представлять, как ему причиняют вред. Отвернулась к окну и поджала губы. Это всё цепь роковых случайностей, скоро весь этот кошмар закончится... Мне отчаянно хотелось в это верить.

Машина остановилась во дворе, но Марат не заглушил двигатель. Вопреки моим ожиданиям, что Родионов сегодня никуда больше не поедет и останется дома, он пересел на место водителя и уехал один, оставив нас с охранником на улице.

Я молча направилась в дом, чувствуя опустошение. Поднялась наверх и замерла у двери в спальню, услышав плач ребенка. Быстро переоделась, убрала с лица следы макияжа и направилась в комнату Насти, стараясь не думать о Родионове и о том, куда он поехал на ночь глядя. Вариантов было не так уж и много, но ни один мне не нравился.

— Второй вечер и ночь, – устало вздохнула Ирина Анатольевна, заметив меня в дверях. – Это просто кошмар! Я на такое не соглашалась...

Я взяла малыша на руки и принялась укачивать. Открыла дверь и вышла в коридор. Демид скучал по Насте. Не знаю, сколько еще ее продержат в больнице, но поскорее бы уже она вернулась, потому что мне было очень жаль кроху. Не хватало еще, чтобы и он заболел от такого плача.

Все же укачав Демида спустя час хождения по дому, я вернулась с мальчиком в спальню к Насте, положила его на кровать и прилегла рядом. Перебирала светлые волосики пальцами и не заметила, как провалилась в сон под гнетом тяжелых мыслей, а проснулась от ощущения легкости, словно парю в невесомости.

— Дима, – смотрела сонными глазами в красивое лицо Родионова. Обхватила его шею руками, не сразу сообразив, что это не сон.

— Ты уснула в детской, Катенок, – прошептал он и, прижав к себе, куда-то понес.

Дмитрий 

— Ирина Анатольевна, вы почему в гостиной?– я снял с себя пиджак и расстегнул два верхние пуговицы рубашки. – Где Демид? Вы оставили его одного? – ответ на вопрос тут же всплыл из подсознания.

Ребенок разрывался бесконечным плачем и немного затихал лишь рядом с Катей. Об этом няня мне уже сегодня докладывала.

— Он наверху, в спальне. Уснул. Точнее уснули... Вместе с Катей. Она забрала его у меня, когда вернулась домой. Демидушка снова сильно капризничал... Извините, Дмитрий Сергеевич… Но я вынуждена признать, что не справляюсь, – я тяжело вздохнул, понимая, что за этим последует.

— Давайте, отложим этот разговор до утра? – няня понимающе кивнула.

Я очень устал и не собирался решать сейчас никаких вопросов. Поднялся наверх, направляясь к себе в спальню, но в последний момент передумал и подошел к комнате сестры. Приоткрыл дверь и несколько минут смотрел на спящего ребенка и Катю, обнимавшую во сне моего племянника. Представшая картина вызывала внутри странные чувства. А этот интерес, набирающий мощь и силу, был очень некстати. Я ведь понимал, что удерживал девушку в доме против воли, но и отпустить не мог. Хотя почему не мог? Рано или поздно мне все равно придется это сделать.   

Последние дни я был завален работой, много времени проводил вне дома за переговорами. Проблемы множились, как снежный ком. Меня мучила головная боль, а сам я находился в постоянном напряжении, следовало отдохнуть, но какой уж тут отдых, когда всё, что хотел сейчас – это отнести девушку к себе в спальню.

Подошел к Кате, аккуратно взял ее на руки. У меня перед глазами до сих пор стояла та сцена в ресторане и ее напуганный вид, когда Рекрутов похотливыми глазами рассматривал ее лицо и тело. Ублюдку нужны были деньги, и плевать он хотел, как их получит. Совсем уже с катушек слетел. Как таких людей допускать к власти?

– Дима… – девочка разлепила сонные глаза. – Куда ты меня несешь? Там Демид... Он один, – Катя убрала руки с моей шеи и уперлась ладонями в грудь. – Постой...

— К нему сейчас поднимется няня, – успокоил ее и толкнул ногой дверь в свою спальню.

Она не сводила с меня больших заспанных глаз, а затем теплые и влажные губы коснулись кожи на моей шее. Ощущение было таким, словно через меня пропустили ток. Несвойственная мне нежность перекрыла всё недоверие к девушке, мне больше не хотелось ее ломать. Ничего не хотелось, кроме как обладать и никуда от себя не отпускать.

— Дима… – выдохнула она, когда я опустил ее на кровать и принялся раздевать.

И если до этой минуты она еще была сонной, то теперь, широко распахнув глаза, наблюдала за мной, прожигая синим взглядом. Я медленно становился одержим влечением к этой девочке. А загруженная неделя и все проблемы извне, к нашему обоюдному сожалению, эту тягу меньше не делали.

Я перебирал пальцами мягкие волосы на ее голове, смотрел в красивое лицо и не знал, чего хочу больше: жестко оттрахать или любить с такой нежностью и лаской, что она будет стонать и извиваться подо мной не меньше как, если проявлю силу и напор. За эти дни я хорошо ее изучил.

Воспользовавшись заминкой, Катя впервые взяла инициативу в свои руки: обняла меня и начала целовать, провела языком по моим губам, а затем спустилась влажным ртом к шее и вонзила острые ноготки в плечи, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Я позволял ей исследовать себя не без усилий воли, потому что зверь внутри меня рвался наружу. Уж не знаю, чем с ней занимался сосунок Селиванов, но от одной мысли, что он прикасался к ней, его хотелось прихлопнуть, словно клопа. Катя принялась расстегивать на мне рубашку пуговичка за пуговичкой, тонкие пальцы дрожали, а сама она часто дышала и сильно нервничала. Возбуждение внутри нарастало с такой силой, что казалось я кончу сразу же, оказавшись внутри нее. Когда дело дошло до кобуры на моей сорочке, Катя подняла на меня растерянный взгляд. Мне не нравилось, что она боялась оружия. При умелом использовании – это хорошая защита, но никак не враг.