— Не потеряешь?

— Не гарантирую…

Из коридора слышится звяканье ключей в замочной скважине и хлопок двери.

— Мама вернулась! — Я соскакиваю с Антона, бросаюсь к двери и запираюсь.

— Лиза, я уберу вино в холодильник, — говорит пришедший с ней Лев Евгеньевич.

— Еще и папа, — вздыхает Антон.

Теряюсь. Он Антона на куски покрошит, если увидит в моей комнате. Быстро натягиваю на себя кигуруми, подбираю с пола свое платье и рубашку Антона и всовываю ему в руки.

— Вставай! — Поднимаю и толкаю в сторону открытого шкафа.

— Рина, ты смеешься?

— Аха-ха! — огрызаюсь я, заталкивая его внутрь. — Сиди тихо!

— Катя, ты не спишь? — спрашивает мама, подойдя к двери.

— Сплю!

— Со светом? — Она крутит дверную ручку, заставляя меня закончить возню с возмущающимся Антоном.

Закрываю дверцу шкафа и с надеждой, что он оттуда не выпадет, впускаю маму. Взлохмаченная, в пижаме задом-наперед и раскрасневшаяся, я вызываю у мамы резонный вопрос на лице.

— Вы уже вернулись? — улыбаюсь неестественно.

Нахмурившись, мама через мое плечо заглядывает в комнату. Лев Евгеньевич, в отличие от нее, особо не церемонится. Отодвигает нас и на хозяйских правах переступает порог. Оглядевшись, сразу берет курс на шкаф. Открывает дверцу, отчего я закрываю лицо руками.

— Лев, что ты делаешь? — встревает мама.

— Моль ищу.

— Какую моль?      

— Крупную, наглую, прожорливую, мужского пола. Пока — мужского. — Открывает дверцу, за которой я скрыла Антона. — Вот эту! Туфли забыли спрятать. Одевайся и на стерилизацию!

Трудно сказать, кто из двух Громовых сейчас опаснее — вожак прайда или воспитанный им преемник. Один не хочет никого ко мне подпускать, другой готов выдрать глотку любому, кто ему помешает. Но они позабыли главное — я не вещь и в состоянии сама решить, чего хочу и с кем.

Застегнув рубашку на две пуговицы, Антон вылезает из шкафа и кивает маме:

— Добрый вечер.

Как он вообще туда поместился?

— На выход, путешественник из Нарнии! — Указывает ему Лев Евгеньевич. — А ты — оденься! — велит мне, лишив меня дара речи.

Кем он вообще себя возомнил, отдавая тут приказы?! Провожаю его обалдевшим взглядом, хлопая ресницами и размышляя, как бы четенько его на место поставить. Чтоб раз и навсегда усвоил, что я девочка взрослая и в папином контроле больше не нуждаюсь.

— Кольцо где? — вдруг обращает внимание на мои руки.

— Потеряла, — бурчу, сверля его сердитым взглядом. Заботливый нашелся. Я еще не простила ему подставу с Ринатом. Папочка! — Не по размеру было. Не заметила, как с пальца соскользнуло. Антон мне новое подарил. — Демонстрирую подарок. — И предложение сделал.

— Ты же поступила разумно? Отказала?

— Да, разумно. Я согласилась.

Он оборачивается к Антону:

— Учти, я теперь банкрот. Свадьба с Катериной тебе ничего не принесет.

— Принесет, — ворчит Антон. — То, чего ты не дашь. — Проходя мимо меня, без стеснения целует в губы и шепчет: — Я без тебя не уйду. Одевайся, не торопись. — Выходит последним и закрывает дверь.

Минуту прислушиваюсь к шагам и тихим голосам в гостиной. Не скандалят. Что-то спокойно перетирают без ругани и мата.

Я переодеваюсь в домашние брюки и майку, собираю волосы в высокий хвост и влезаю в мягкие тапочки. Из комнаты выхожу осторожно, боясь спровоцировать диких кошаков, поселившихся в нашей тесной квартирке.

Лев Евгеньевич сидит на диване, ослабляя галстук, а Антон, сунув руки в карманы брюк, поясницей опирается о подоконник.

— Ты же не нагулялся, паскудная твоя душонка, — фыркает отец.

— Мне двадцать семь, — напоминает ему Антон. — Я достаточно нагулялся. Или что, теперь до старости телок перебирать?

Я останавливаюсь в дверном проеме. Между нами целая гостиная, в центре которой непреодолимый барьер — Лев Громов.

— Я предупреждал тебя не портить Катерину.

— Он ничего не сделал, — вмешиваюсь я в разговор и смело пересекаю комнату. Чувствую на себе офигевший взгляд отца, но лишь набираюсь еще большей отваги. Подойдя к Антону, сама заключаю себя в его объятия. — Вы совсем не знаете своего сына.

— Это ты его совсем не знаешь, девочка, — распаляется наш папа. Закипает. Голос не повышает, только потому что мама не позволит. Ей ничего не стоит послать его, наступив на горло собственным чувствам. Она в одиночку дочь вырастила, так что яйца у нее покрепче будут, чем у бывшего криминального авторитета.

— Ладно, я вас выслушаю. Поделись-ка, Антон Львович, своими планами. Жениться собрался, а на что семью содержать будешь?

— У меня есть роскошные апартаменты, тачка и счет в банке. А еще у меня есть мать, — более язвительно уточняет Антон, — которая меня не бросит. Я изучу рынок и открою собственный бизнес.

— С нуля? — усмехается Лев Евгеньевич. — До прибыли потребуются годы.

— А я не авиакомпанию открывать собираюсь. Я и рестораном не побрезгую. — Антон крепче жмет меня к себе и, улыбнувшись, спрашивает: — Как ты на это смотришь? Утрем нос твоим бывшим работодателям? Откроем суперскую кухню прямо напротив них?

— И повесим на их двери объявление: «Требуется администратор с окладом в два раза больше», — поддакиваю я, мысленно потирая руки. — Хочу, чтобы та мегера пришла устраиваться к нам на работу, а я ее отшила. Нет! Я ее приму и буду дрючить по всякой фигне, — посмеиваюсь, предвкушая, какой кайф мне это принесет. Заодно и Соньку из ее специфического бизнеса выдерну. Моей помощницей будет. Эх, мечты!

— Лев, дай им шанс, — просит вошедшая в гостиную мама, переодевшаяся в домашний костюм. Ставит поднос с чайником, чашками и угощениями на кофейный столик и улыбается нам: — Я Антону верю.

— К сожалению, я ему тоже верю. — Лев Евгеньевич сыплет в свою чашку четыре ложки сахара и тормозит на пятой. — Тьфу ты! Сбили меня! Бизнесмены, мать вашу…

— Да ты посмотри, как у них глаза горят. Эти двое точно всего добьются.

— Если не поубивают друг друга раньше.

Я жмусь к своему Антошке и облегченно вздыхаю. У меня мировая мама. Она может иметь свои недостатки, тень тянущихся из прошлого ошибок, но она никогда не желала мне зла. Чуяла гнильцу от Радика и частенько повторяла бросить его, пока дров не наломала. К Антону же сразу прикипела, хотя они еще толком незнакомы.

— Поздно, Лев Евгеньевич, — произносит Антон, лаская мое лицо теплым взглядом, — она меня уже убила.

Краем глаза замечаю, как мама кладет руку на плечо отца и сжимает пальцы.

— Лев, — шепчет настойчиво, кивая на нас.

Он сдергивает галстук, наматывает на кулак и, ударив им по ладони, сдается:

— Мотайте отсюда. Пока не передумал.

Повторять нам не надо. Хватаю Антона за руку и бегом тяну на выход. Представления не имею, куда мы рванем. Лишь бы остаться с ним наедине.

Выскочив на улицу, полной грудью вдыхаю ночной воздух. Город дремлет ночью, а во мне начинается новый день. Первый день на правах настоящей невесты Антона Громова.

Подхватив меня на руки, этот безумный герой кружит меня над землей и прилипает ко мне поцелуем. Совсем голову теряет, задыхаясь от вкуса победы.

— Куда поедем? — шепчет отрывисто мне в губы.

— Без разницы, — смеюсь я, разглядывая его счастливое лицо, — хоть на край света.

— Поехали к твоей бабуле? — предлагает Антон. — Ни суеты, ни шума, ни связи. Природа, сад, речка, банька, алабай, шашлычки. Красота.

— Поехали, — соглашаюсь я. — У нее там как раз крыша в дровянике прохудилась, починить бы.

— Черт, вот это я погорячился, — смеется Антон, опять целуя меня, но уже по пути к машине. Ставит на ноги и прижимает спиной к дверце. — За что мне так с тобой повезло, а?

— Ты уверен, что тебе повезло? — хихикаю, застегивая оставшиеся пуговицы его рубашки. Верхние оставляю нетронутыми и ноготками залезаю под ткань, легонько поцарапывая его. — Не спеши с выводами, Антон. Я вредная.

— Это-то мне в тебе и нравится. — Берет мою руку, глядит на кольцо и улыбается: — Совсем скоро станешь моей собственной врединкой.