— Как — лишил наследства?
— Да вот так. Немного отсыпал Ринату, остальное переписал на Ксюшу. Так что все, Рина, я банкрот. Хотя мечтал стать миллиардером, — вздыхает он.
— Ну тогда ты мне не нужен, — подшучиваю я, провоцируя Антона на более тесные объятия.
— Раздавлю, — строжится он, подтягивая меня к себе. — Или съем. Я, знаешь, какой голодный? Р-р-р…
— Блин, ты кушать хочешь? — спохватываюсь я. — Идем я тебя покормлю. Только сначала рубашку сними, замочу ее в пятновыводителе.
— Страшные вещи говоришь: замочу, пятновыводитель, раздевайся. Хочешь увидеть меня голеньким? — улыбается уголком рта, расстегивая пуговицы и стягивая рубашку со своих мощных плеч.
Сглатываю при виде его мышц. Краснею. В памяти нахраписто всплывает наше прошлое утро в душе. Я, он, вода, пена, поцелуи, ласки, трепет.
Взгляд без тормозов ныряет вниз и спотыкается на уровне выпирающей ширинки.
Все, Катерина, тебе конец! Не просто влюбилась, а обезумела. Сожрать Антона готова.
— Ты свое платьишко тоже снимешь? — Он подает мне рубашку. — Или еще неделю носить будешь?
Ох, знал бы он, что под платьишком до сих пор ничего нет!
Прикасаюсь к его руке и вздрагиваю от мелкого электрического разряда. Коротит. Обоих. Не на шутку.
Смотрю в его глаза. Надеюсь увидеть в них трезвость, сдержанность, понимание. А вижу огонь. Лижет меня невидимыми языками. Сдирает с меня платье. Сжигает дотла.
Рубашка беспомощной тряпочкой падает на пол. Не будет никакой стирки. Не будет ужина. Не до этого нам. Слишком жарко и голодно.
Запрыгиваю к нему на шею, обвиваю ногами бедра, руками — плечи. Губами припадаю к его губам, дыша через раз и уже не слыша биения своего сердца. Потому что оно заглушается биением его…
— Рина, я не остановлюсь, — дышит горячо и рвано.
— Я тоже, — отвечаю ему в тон и оказываюсь на кровати, зажатая между тугим матрасом и тяжелым мужским телом.
Таю под ним, плавлюсь и растекаюсь. Целую глубже, настойчивее. Легонько царапаю вздутые бугры его спины. Выгибаюсь ему навстречу, пьянея от его объятий, жара кожи и родного запаха.
Он отказался от наследства. Ради меня.
Вернулся. Вопреки атмосфере дома.
Не побоялся нарушить мой домашний арест несанкционированным свиданием со злостным проникновением в квартиру, а скоро и в меня.
— Свет выключить? — спрашивает, покусывая мои губы и пальцами сминая мое бедро под платьем.
Слабо мотаю головой и, краснея, отвечаю:
— Хочу все видеть.
— Ты ж моя развратница, — смеется, выше задирая ткань.
Не так я представляла себе первый раз. Думала, это случится в первую брачную ночь. В нашей с мужем собственной квартире, номере отеля или на террасе пляжного домика. Вино, вкусный ужин, фрукты, свечи, расслабляющая музыка. Но жизнь преподносит сюрпризы. Я влюбилась не в принца, а отдаться ему хочу прямо здесь и сейчас. Чувствую, что дозрела. Умираю от желания. Внутри все в клубок сматывается.
Мужская рука добирается до моей ягодицы, и Антон на секунду останавливается.
— Ты до сих пор без трусов?
— Тебя ждала, — хихикаю, снова притягивая его к себе и целуя.
Рыкнув, возвращается к прерванному. Накаляется, напрягается, порыкивает. Своим каменным возбуждением упирается в мое бедро, теряя контроль и начав с треском рвать мое платье.
— Анто-о-он, — молю протяжно, схватив его за запястье, — жалко вещь.
Отталкиваю его от себя, и он, перевернувшись на спину, усаживает меня на свой выдающийся пах.
Смущаюсь, как маленькая девочка, которую понравившийся мальчик за косичку дернул. Играючи, как умею, а умею я так себе, пальцем стягиваю бретельку с плеча.
В глазах Антона загораются искры. Ему нравится моя робость и смелость. Довольно улыбаясь, запрокидывает руку за голову и наблюдает с выдержкой хищника, как я медленно, сантиметр за сантиметром, обнажаю себя его взору. Наношу мазки на холст, воссоздавая яркую картину. Не спешу, давая нам обоим время свыкнуться с мыслью, что мы больше не враги. Мы пара. Сумасшедшая, бешеная пара.
Промежностью ощущая, что Антон сейчас взорвется, сдаюсь. Расстегиваю молнию сбоку и снимаю платье через голову.
Волосы струями ложатся на плечо, падают на грудь, налившиеся соски которой становятся слишком чувствительными. Их приятно пощипывает от малейшего прикосновения. А от алчущего взгляда потемневших зеленых глаз и вовсе горят.
— А как же «Я лучше выпью яд, чем с тобой пересплю»? — коварно передразнивает меня Антон.
— Кто сказал, что я собираюсь с тобой переспать? — парирую, плавно откидывая волосы за спину. — Может, я просто показываю, чем ты мог бы обладать. Будь ты миллиардером.
— Укушу, — шутя грозится он и, минуя пространство между нами, садится, положив свои ладони на мою спину.
Возбужденно ведет ими вверх, матовым взглядом скользя по моему лицу, задерживаясь на губах и в предвкушении сладкого момента опускаясь на грудь. Дорвался. Собственным глазам поверить не может. Берет эту паузу, отделяющую нас от нового непоправимого шага.
— Ты мне мозг парализовала, Рина.
Обрушивает на меня огонь своих поцелуев. Осыпает ими шею, ключицу, грудь. Наслаждается моей пленительной дрожью — от незнакомых ощущений и нетерпения. Раньше его прикосновения меня морозили, сковывали, превращали кровь в резину. Сейчас же пульс на пределе от реакции на его ласки.
Запрокинув голову назад, прикусываю губу и закрываю глаза, пропуская с каждым ударом сердца картинку из прошлого: его полуулыбку при нашей первой встрече в ресторане, его решение держать меня при себе, Москва-сити, первый ужин в его доме, вечеринка… Все закручивается в вихре, не позволяя мне зацепиться за тот момент, когда же я в него влюбилась. Не был ли мой страх маской совсем иного чувства?
Мои пальцы пробираются в его волосы, и я на рефлексе оттягиваю их, когда Антон губами захватывает мой сосок. Голова начинает кружиться. Мысли гаснут одна за другой. Я погружаюсь на неизведанную глубину, но Антон вдруг останавливается.
Он по-прежнему возбужден. Ему мало места в брюках. И я искренне не понимаю, что пошло не так.
Вырвав себя из сладкого забвения смотрю в его глаза. Сглотнув, гладит меня по щеке и шепчет:
— Это не должно случиться так.
— Ты что, не хочешь меня? — От обиды во рту вяжет.
— Больше всего на свете я хочу тебя. Антон Громов никогда не отказывался от легкодоступного секса. Тебя и подавно проглотить хочу. Но ты не такая, как другие. Ты берегла себя для особенного парня. И хотя я особенный, — усмехается он, — пока я еще тебя не достоин. Завтра я на что-нибудь психану, дернусь, наору на тебя, и ты пожалеешь о сегодняшней ночи. Перевоспитай меня, Рина.
Это то, чего я точно от него не ожидала. Не представляю, что ему ответить. Чертовски приятно узнать, что именно на тебе вчерашний бабник остановил свой выбор. Ты выделилась из тысяч других. Заставила его иначе посмотреть на отношения. Он не хочет трахнуть тебя быстро, тайно и где-то между делом. Он намерен добиться своего законного права и подарить тебе ночь, о которой ты мечтала.
— Антошка, — выдыхаю сквозь слезы и душу его своими объятиями.
Он лицом утыкается в мою шею и тянет мой запах. Сжимает меня своими руками едва ли не до хруста. Медленно восстанавливает дыхание и успокаивается.
Одной рукой продолжая обвивать мою талию, вынимает из кармана ту маленькую коробочку, под крышечкой которой оказывается кольцо. Скромное, с мелкими сверкающими камешками, без выдающихся бриллиантовых булыжников.
— Выходи за меня, Рина.
— У меня опасный папа, — смеюсь, взглянув в его влюбленные глаза.
— А у меня апартаменты в Москва-сити, — подшучивает он. — Я постараюсь ему понравиться.
— Апартаменты будут проданы, — ставлю ему условие.
— Это значит — да?
Выдерживаю паузу, чтобы понервничал подольше. Любуюсь сменой его выражения лица. Потрясающее зрелище.
— Да!
Получаю свою очередную дозу поцелуев и кольцо на палец. Не знаю, сколько продержится это. Обычно у нас с ними беда. Хроническая несовместимость, судя по событиям последней недели.
