При докладе материалов Главному военному прокурору он спросил у меня: «Вы уверенны, что во время ареста «Я» и при проведении обыска на квартире вы обнаружите все те доказательства, которые зафиксированы при негласном обыске?». На мой утвердительный ответ учредил санкционирующую арест подпись, подал мне постановление и совершенно непонятно почему-то намекнул: «Ну смотри капитан, не найдешь на квартире доказательств, слетит твоя кучерявая голова». Прибыв во Львов и доложив подробности пребывания в Москве, согласовав состав оперативной группы для проведения ареста «Я», назначенного на 7.30 следующего дня. Ранее это уже всё было согласовано и мне следовало бы удалится от Николая Григорьевича с вероятными пожеланиями успеха, но черт меня дернул вспомнить и воспроизвести намёк Главного военного прокурора: «слетит кучерявая голова» Николай Григорьевич бурно среагировал на это, заявив: «Если Вы не дорожите своей головой, то подумайте о моей».

Проведение ареста отменил, пока не будет подтверждения о сохранности вещественных доказательств на квартире. Пришлось поехать домой, переодеться в гражданский костюм, взять с собой только студенческий билет и в первом часу ночи отправиться для проведения явки с «Львовянкой». Скрипнув пальцем по окну кухни, такой сигнал был заранее обусловлен, через несколько минут провел с ней на улице минутную встречу, получил нужное подтверждение, доложил об этом Н. Г. Кравченко и получил разрешения на проведение ареста в соответствии с прежним планом. Приглашенный дворник позвонила в квартиру и жена «Я», опознав ее, открыла дверь. Не вступая ни в какие объяснения, я мгновенно вбежал в спальню и застал «Я» в момент, когда он правой рукой намеревался достать из-под подушки пистолет. Впоследствии, находясь в КПЗ, он внутрикамерному агенту заявил, что жена подвела, открыла дверь, а так бы он при попытке силового проникновения в квартиру перестрелял бы чекистов в порядке вынужденной самообороны. Обыск в квартире прошел спокойно, с участием понятых в процессуальном порядке были зафиксированы его результаты. Будучи включена в качестве понятой, «Львовянка» от подписи протокола обыска отказалась, сославшись на то, что, проживая в квартире вместе с хозяевами, она не видела включенных в него вещественных доказательств. «Я» понравилась ее принципиальность, когда были разрешены свидания, он жене похвально отозвался о «Львовянке», давшей на него положительные показания, что только ей можно верить, а остальные негодяи, упомянув при этом даже сына и дочь, в протоколах допросов которых получили отражения признания, косвенно подтверждавшие предъявленные ему объявления. Следствие по делу вел опытный следователь капитан Левашов, постоянно участвовал в нем заместитель Прокурора округа по особо важным делам подполковник Свистулин. Срыв проявился только в одном эпизоде, по изъятому при обыске почерковому материалу была объявлена в розыск одна из его возможных соучастниц преступной деятельности, однако, начальник особого отдела 38-й армии полковник М. А. Белоусов доложил: в местах пребывания «Я» при командировках в Ивано-Франковскую область разыскиваемая не выявлена. Материалы на нее были выделены в отдельное производство. И когда дело на «Я» было закончено и он осужден Военным трибуналом на 8 лет ИТЛ, мне было предложено выехать к Михаилу Артемовичу и проанализировать материалы розыска соучастницы. Разобравшись в них, сделал предположение о наиболее вероятном ее нахождении в одном из городов области, где в последнее время «Я» несколько раз бывал в командировке. Выехал в этот город, разместился к гостинице и вечером зашел в кабинет к начальнице, чтоб выяснить, как часто останавливаются у нее военнослужащие и ее мнение о них. На столе лежал журнал учёта проживающих в номерах лиц. Взглянув на него, я остолбенел от неожиданности: сделанные в нем записи имели полное почерковое сходство с почерком разыскиваемой соучастницы. Доложив с телефона дислоцированной в городе воинской части об этом М. А. Белоусову, с трудом убедил его поверить в случившиеся чудо и срочно прислать следователя для фотографирования почеркового материала, которого было полным-полно во всех ящиках стола, чтобы официально экспертизой закрепить, что подозреваемой соучастницей является директор гостиницы. Все материалы на нее были пересланы в УКГБ области. С полным окончанием работы по делу «Я», по нему была составлена в двух экземплярах учебная разработка, полностью воспроизводившая все значимые материалы о планированных мероприятиях, отработанных легендах и линях поведения агентуры, работавшей по нему, полученных результатах и их закреплении процессуальными доказательствами. Оно было в значительной мере очищено от ненужных бумаг, которые ранее в течение двух лет собирались, не внося ясности в возникшие подозрения. Оставлено из прошлого периода только то, что давало основание для проведения последующей активной работы и полного ее завершения за период чуть более чем полгода. Учебные дела – формуляры были направлены в Высшую школу КГБ СССР и в Новосибирскую 311-ю школу подготовки и переподготовки оперсостава военной контрразведки.

Осенью 1962 года, когда уже почти забыл об этом деле, воскресный день, иду с женой по центру города Львова и вижу, навстречу идет «Я». Оказывается, он досрочно отбыл в исправительно-трудовом лагере наказание, добросовестно исполнял обязанности завхоза (применительно к армии – старшины). Узнав, он быстро подбегает ко мне, бесцеремонно обнимает и произносит: «Спасибо, спасибо тебе за детей». А обусловлено это было тем, что во время его ареста сын занимал перспективное положение в научной медицинской деятельности, а дочь была домохозяйкой офицера особорежимного объекта. После их допросов соответствующим инстанциям была дана мною о них положительная информация и арест отца для них по официальной линии не имел никаких отрицательных последствий. Вот такой венец имело дело на «Я» под свой конец.

К моему личному делу оказалась приобщенной выписка из приказа войскам Прикарпатского военного округа № 038 от 12 февраля 1957 года, подписанного командующим войсками округа генералом армии Батовым и начальником штаба генерал-лейтенантом Костылевым, в котором капитану Василию Ефимовичу Грачеву за проявленное усердие в выполнении ответственных заданий в период Венгерских событий, командование объявляет благодарность. Напомнив мне о сложнейшем периоде ответственной работы, начавшейся у меня с первого дня начала этих потрясающих событий. Контрреволюционный мятеж в Венгрии, подготовленный ревизионисткой группой Имре Надя, спекулирующего на ряде серьезных ошибок, допущенных руководством Венгерской партии трудящихся, и 24 октября вторично ставшего во главе правительства, начался с мирной демонстрации студентов в поддержку реформаторских национальных сил, финансируемых заокеанскими господами. Вскоре он перерос в вооруженную резню невиданной жестокости. Замаскированно подготовленные боевики и юнцы убивали коммунистов, членов их семей, сочувствующих, нередко прибегая к такой изощренной дикой форме, как повешение за ноги со связанными руками. Мне было приказано немедленно выехать в Мукачево в Особый отдел погранотряда и организовать обобщение информации всех трех наших органов (еще авиационной и стрелковой дивизий) о реагированиях советских граждан приграничной зоны на венгерские события и сведений, получаемых при опросах отдельных венгерских коммунистов, бежавших к нам и задержанных на границе. В их числе оказался и видный деятель Венгерской социалистической партии Янош Кадар, которому удалось высвободиться из сапог, за которые он был повешен, и прибыть к нашим пограничникам. О нем сразу же было доложено в Москву. 1 ноября 1956 года Имре Надь объявил о выходе Венгрии из организации Варшавского договора и обратился в ООН за помощью. Цели переворота не оставляли никаких сомнений. В основе вспыхнувшего «мятежа» лежал разработанный спецслужбами США и их союзниками по НАТО еще в 1954 году план операции «Фокус», по которой были развернуты филиалы подготовки диверсантов по всей Западной Европе, в том числе из эмигрантского отребья, остатков хортисткой армии и жандармерии. Сколачивались диверсионные отряды в ФРГ, а также в Англии и Франции. Переброска их в Венгрию осуществлялась через Австрию. Накапливаясь постепенно, диверсионные силы в дни вооруженного выступления экстремистов пополнились из-за рубежа 20-ю тысячами человек.