Обстоятельства диктовали принятие самых решительных мер. С этой целью под руководством Главнокомандующего Объединенными вооруженными силами государств ОВД Маршала Советского Союза И. С. Конева была разработана операция «Вихрь», по которой началась активная подготовка войск Прикарпатского военного округа для ввода в Венгрию, в том числе в полном составе 128-й Гвардейской стрелковой дивизии. Контрразведывательную работу в предназначенных для этого войсках возглавил заместитель начальника Особого отдела округа полковник Василий Иванович Горбушин, который потом стал начальником особого отдела КГБ по вновь образованной Южной группе войск. Имея большой опыт организации контрразведывательной работы в период Великой Отечественной войны и после ее окончания – в Контрольном совете глав оккупационных зон Германии, он по-фронтовому быстро, взвешено и хорошо продумано организовал ее в войсках в тесном взаимодействии с командованием, получил у него заслуженную признательность и по исходящей от него инициативе и настойчивому ходатайству получил звание генерала, преодолев прошлое главное препятствие по общему образованию (окончил 4-хклассную церковно-приходскую школу). Прибыв после этого во Львов, Василий Иванович организовал в честь этого вечеринку, в которой с признательностью удостоился принять участие и я. Незабываемой остались те проявления радости, которые он открыто, с большим восторгом выражал. А в конце, пустившись в пляс, он, подбоченясь и притоптывая, ходил кругами и приговаривал: «Эх, Васютка генерал».

Еще в период подготовки ввода Советских войск в Венгрию я получил указания от В. И. Горбушина: подобрать 12 переводчиков венгерского языка, которые бы имели хорошее произношение и могли бы на специально оборудованных политорганами машинах с громкоговорителями двигаться по территории Венгрии в след за нашими войсками, сразу же после объявления о сформировании рабоче-крестьянского правительства во главе с Яношем Кадаром, и оглашать его программу, утвержденную временным Центральным Комитетом Венгерской социалистической рабочей партии. С текстом этой программы прибыли в Мукачево генералы: заместитель 3-го Главного управления (военной контрразведки) Н. Р. Миронов и заместитель начальника Главного политуправления Степченко. Припоминается эпизод, когда во время доклада им о готовности к работе подобранных особыми отделами переводчиков и обобщенной информации о реагировании на венгерские события местного населения Закарпатья привел пример, как на явке с одним из агентов поинтересовался: «А как реагируют на события лица Вашей, еврейской, национальности?». Он ответил, что они не допускают их восхваления и привел только один пример, когда к нему обратился знакомый еврей и спросил: «Слышал, что делается в Венгрии? Венгры не наши, долго терпеть не стали». И не дождавшись ответа, произнес: «Но ничего, наши им покажут». Развернулся и ушел. Миронов и Степченко рассмеялись до слез и неоднократно повторяли: «Но ничего, НАШИ им покажут».

4 ноября советские войска начали операцию «Вихрь». Самолетами были переброшены в Венгрию части 31-й воздушно-десантной дивизии. Для взаимодействия с ними двинулась на Будапешт 128-я Гвардейская стрелковая дивизия. Прохождение по Венгрии сопровождалось громкоговорящими передачами во всех ее населенных пунктах программы Яноша Кадара по ликвидации враждебных для венгерского народа последствий контрреволюционного мятежа и преодолению вооруженного сопротивления, хорошо подготовленного натовцами по плану «Фокус».

Мне было приказано вместе с генералами Мироновым и Степченко следовать на автомашине вслед за потоком общего движения войск, пробиваясь через толпы местного населения, выкрикивавшего различные угрозы. В одном из населенных пунктов из толпы был брошен камень в лобовое стекло нашей автомашины. Стекло рассыпалось, и камень упал между мной и шофером. Схватив его, я выскочил из машины и стал преследовать убегавшего мужчину, бросившего камень. Догнав его, ударил камнем так, что он заохал и упал. После чего выхватил пистолет, перезарядил его для возможного предупреждения нападения и вернулся в машину. От генералов получил справедливый упрек: «Вот такого охранника нам дали. Убежал, бросив нас. Хорошо, что сам смог вернуться». Николай Романович, как бывший фронтовой разведчик, проявил закаленную в боях сдержанность. Возникший у меня внезапный гнев, спонтанно неоднократно проявлявшийся при внезапных боевых эффектах на фронте, на этот раз сработал поступком механической реакции, которой никогда бы не совершил в обычном состоянии. Пришлось извиниться за допущенный бессознательный срыв. Благополучно доставив важных генералов к В. И. Горбушину, сам вернулся во Львов живым и здоровым. Так повезло не всем участникам венгерских событий. Они обернулись для советских войск тяжелыми потерями: было убито и умерло от ран 669 человек, еще 51 пропал без вести. Не сомневаюсь, как бы ни свирепствовали критики, в Венгрии их всегда будут помнить те, во имя интересов которых они принесли себя в жертву, спасая их социалистические идеалы. Здесь опять-таки следует вспомнить заключительный абзац из предсказаний И. В. Сталина, высказанных в 1939 году в беседе с известной революционеркой А. М. Колонтай: «И все же, как бы не развивались события, но пройдет время, и народы новых поколений будут обращаться к деяниям и победам нашего социалистического Отечества. Новые поколения поднимут знамя своих отцов и дедов. Свое будущее они будут строить на примерах нашего прошлого». Так будет и в Венгрии.

В феврале 1957 года в связи с сокращением должности второго заместителя начальника 2-го сектора мне были предложены две должности: начальника особого отдела дивизии в Закарпатье или остаться во Львове и пойти временно заместителем начальника, с гарантированной перспективой выдвижения на начальника Особого отдела 24-й Железной дивизии. Перешел в этот орган с наследством, оставив на личной связи агента «Светлану», жену офицера, завербованную на компрматериалах о скрываемой при поступлении в консерваторию ею судимости матери за пособничество немецким оккупантам, а также своем пребывании в английской зоне оккупации Германии. Она одна из тех чарующих красавиц, которая попала в мое поле зрения по наводке «Саши»; из числа творческой интеллигенции, литовская полячка, обладавшая стопроцентной женственностью, с искусным кокетством, мягкостью и обворожительной обаятельностью, быстрой сообразительностью и предельно взвешенной театральностью в поведении.

При проверке ее связей по пребыванию в английской зоне оккупации Германии был установлен ее страстный поклонник Акименко, который, будучи отвергнутым, пытался покончить жизнь самоубийством. Из жалости к его любовным страданиям она при убытии из лагеря на Родину дала согласие восстановить с ним связь и взяла для этого адрес его матери, проживавшей в Хабаровском крае. Прибыв в Литву и узнав от сестры подробности об аресте матери, «Светлана» не стала там на учет, быстро выехала и обосновалась во Львове, где упорным трудом и симпатиями у нужных влиятельных людей пробилась в известные деятели культуры, вышла замуж за офицера и о своей любовной жертве напрочь забыла. Проверкой по материалам фильтрации репатриантов из английской зоны было установлено, что Акименко оттуда сбежал и затем, спустя много лет, появился в бельгийском городе Льеж, где неоднократно пытался установить связи с дипломатическими сотрудниками Министерства иностранных дел СССР, находившихся там в качестве официальных наблюдателей при штабе Североатлантического союза НАТО, в связи с чем 1-м Главным Управлением КГБ СССР был заподозрен в связях с английской разведкой. Исходя из совокупности этих данных, на Акименко было заведено дело агентурной разработки с задачей: вывести его через «Светлану» во Львов.

Именно это дело и нашло следующее упоминание в наградном листе на представление меня знаком почетного сотрудника госбезопасности, подписанном генерал-майором Кравченко 16 декабря 1957 г: «В настоящее время т. Грачев ведет дело на вывод изменника Родины из-за кордона. Проводил ряд других квалифицированных мероприятий по делам, что способствовало активизации их разработки».