Вторым пунктом на повестке дня был промысел пушнины, пошив меховой одежды и кожаной обуви. Как бы мне не хотелось выглядеть гордым и крутым победителем сверххищников, но случись битва прямо сейчас, то единственный шанс выжить для меня — это сбежать. Потом можно вернуться и сразиться уже будучи подготовленным, но сбежать это в принципе означает сорваться с этих мест и какое-то время скитаться, а делать это желательно в подходящей экипировке. В кожаной обуви и одежде. Хотя чистая кожа мне не нужна как таковая, вполне будет достаточно меха, а это минус одна операция. Чем больше я рассуждал об обработке шкур, тем больше «вспоминал» об этом процессе мой осколок. Сначала я думал, что это мои собственные воспоминания, настолько незаметно они всплывали в голове. Ну вроде остались от рассказов знакомых охотников, из учебников, из фильмов, и сейчас всплывают в памяти. Однако, когда в голове стали всплывать незнакомые ранее термины стало ясно что знания не мои. Например, я узнал, что шкурки называются скорьё, а тот, кто их обрабатывает скорняк, а умение обработки скорняжное дело. В процесс обработки пришла если не ясность, то хотя бы его понимание. В принципе я теперь знал, что шкурку можно особо не обрабатывать, а ходить в ней пока не сгниет. Из минимальной обработки, чтоб скорьё не так скоро портилось и было помягче, надо его отскоблить от остатков мяса, высушить, размять, еще раз отскоблить и намазать жиром.

Если подробнее, то обработка кожи сводилась к шести основным этапам: отмока, мездрение, сгонка волоса, разрыхление кожи и дубление.

Отмока — это подготовка к обработке. Отмачивать можно просто в воде, около суток, но я планировал сделать слабый раствор из соли, перетёртой дубовой коры и ивовых листьев.

Мездрение тоже простая операция, надо соскоблить с внутренней стороны шкурки остатки жил, пленок, мяса и прочей органики.

Сгонка волос мне была без надобности: накидку, юбку, рюкзак и мокасины вполне можно было сделать из меха. Собственно, для удаления волос достаточно передержать шкурку в воде, ну или после мездрения свернуть ее и закинуть в тепло, чтоб она подгнивать начала. Более сложный вариант — натереть золой или замочить в щелоке из той же золы.

Разрыхление — это, по сути, придание мягкости. Самый простой вариант — мять шкурки вручную, сушить и опять мять, и так пока они не станут гибкими. Это долго и трудоемко, легче использовать химический состав — обработать кислотой или щелочью, например обычным уксусом или кислым молоком. Сейчас самым простым мне виделся вариант натереть шкурку содержимым желудка животного, или сварить и растолочь в пасту печень и натереть получившейся пастой, затем либо свернуть конвертом, либо попарно сложить мездра к мездре и оставить. Главное не передержать, как только волос начнет выпадать то операцию пора завершать, если хочу оставить мех.

Дубления тоже было много вариативно, для себя я выбрал дубление дымом, чтоб еще и запах отбить съестной. Классический же вариант — это замачивание в отваре дубовой, ивовой или еловой коры.

Ну, а, собственно, подготовку к битве я разместил третьим пунктом повестки. Запасусь мясом, одеждой и если к тому времени местный барин не появится, то начну мастерить баллисту и снаряды к ней. К слову, медведем я его считал условно, а ведь он мог оказаться каким-нибудь реликтовым динозавром, или абсурдным тентаклевым монстром. Я ж на другой планете. То есть даже если я подготовлюсь и приму бой единственным способом выжить может оказаться бегство.

Рыба пожарилась, я пообедал и оставил часть на ужин и завтрак. После этого завис на Огромке, вылепив там два довольно глубоких корыта из глины. Пока они подсыхали я натаскал подходящих для сооружения коптильни камней с реки. Их, кстати, становилось все меньше, надо будет либо дальше по течению отходить, либо в горы забираться. Также начал стаскивать кору к логову, для чего обрубал крупные ветви с деревьев или подбирал сухие ветви или небольшие стволы, а ошкуривать их буду уже непосредственно на месте.

Корыта подсохли, я наполнил их свежей глиной и перетащил к логову. Там вложил корыта одно в одно и, завалив дровами, поджег. Из булыжников и глины соорудил высокую коптильню. Развел в ней огонь чтоб немного просушить и скрепить. Время до вечера еще было, и я потратил его, запасая кору, лыко и крапиву. Вообще, веревки были самым ходовым расходником, поэтому лыко и крапиву я таскал к логову при любом удобном случае.

В планах на завтра было начало промысла и заготовка пушнины.

Ночью мне ничего не приснилось, а жаль. Мне нравились те необычные сны, которые я начал видеть попав сюда. Они были настолько близки к яви, что мне порой начинало казаться словно я вместо одной жизни проживаю две, дневную и ночную. При чем ночная была не в пример интереснее чем дневная, приключений там пока было больше, а рутины намного меньше.

Вот уж никак не ожидал что, став попаданцем мне придется работать. Оно конечно логично, сначала был период неустроенности, когда ничего нет, жизнь под угрозой, кризис, форс-мажор, но затем ситуация постепенно налаживается, выравнивается, стабилизируется, постепенно вырисовывается график и составляется расписание. Вся жизнь человека сводится к упорядочиванию. Те, кто пожиже — живут по расписанию, те кто посильнее стараются реализовать жизненный план. И там и там сплошная предопределённость. Или обреченность? Пожив тут немного, окунувшись в ситуацию полнейшей безнадеги — буквально оказавшись в тайге с голой задницей и сумев выжить я понял, что не хочу возвращаться к жизни по расписанию.

Препод по металловеденью рассказывал, что есть у него знакомый, который занимается необычной деятельностью. Его назначают директором абсолютно убыточного завода, он за год-два поднимает его на ноги, выводит в рентабельность и увольняется. Так и живет. Кризисный менеджер какой-то. Вот и мне понравилось решать кризисные ситуации, то, что последовало за этим — рутина — мне по душе не пришлось.

Рутина началась не сразу, первый день фарма выдался более чем увлекательным. Я уже заметил, что местная живность порядком отличалась от земной. Вернее, не так, были образцы почти один в один с нашими, а были другие, более «прокаченные» что ли. Вот у прокачанных белок оказался более пушистый мех, более длинные хвосты, более короткие морды и более плотоядные зубы. А, да, еще у них были крылья-перепонки, на которых он планировали с дерева на дерево. В первый день охоты я натолкнулся именно на прокачанные версии белок, и это чуть было не отвратило меня от охоты как таковой.

Мега-белки оказались агрессивными. Мне не посчастливилось напасть на группку из пяти или шести особей, прокачанных особей. Когда белки поняли, что их товарка мертва, они напали на меня! Пять белок спустились с деревьев, скалили вполне себе плотоядные клыки, шипели, верещали и кидались шишками. Не подпускали меня к падшей товарке. Когда я попытался приблизиться, то одна из белок накинулась на меня и, приземлившись на плечо попыталась, впиться в него клыками.

Я сперва усмехнулся, ну крыса же, хоть и пушистая, куда ты лезешь, я ж тебя раздавлю одной рукой и не замечу. Схватил ее правой рукой и начал сжимать. От чего белка как-то неестественно задергалась, затрещала и — шандарахнула меня током! От удара по телу прошла волна судороги и меня скрутило пополам и поставило на колени. И тут же на меня накинулись еще две злодейки. К такому меня жизнь не готовила…

Повалившись на землю, я пропустил одну белку над собой, но вторая прыгнула и вцепилась мне в руку, а при попытке снять её я получил повторный разряд тока. Словно подмышки кто-то схватил и щекочет, щекочет, щекочет, а сбросить этого кого-то не могу, стою и дергаюсь как припадочный. Пальцы не сгибаются, общая координация нарушена, тело не слушается. В общем, тогда я чудом умудрился схватить подстрелыша с земли и ломануться куда подальше на заплетающихся ногах.