До этого момента я не планировал использовать этот метод охоты, становиться траппером. Вероятно, я подсознательно считал его нечестным. При охоте из лука у жертвы есть шанс убежать или даже атаковать меня, что выглядит более честно. Хотя, конечно, это по факту, демагогия чистой воды.

Я соорудил двенадцать ловушек-силков в различных местах и раз в три дня ходил их проверять. По факту это оказалось намного удобнее и надежнее, чем охота с луком. Пара-тройка силков всегда оказывалась заполненными. Из некоторых добычи удавалось вырваться, из некоторых ее утаскивали другие хищники. Ловил я в основном птиц и зайцев, но в силки также попадались белки, хорьки и похожие мелкие зверьки. На более крупного зверя силки рассчитаны не были, да и схема там шла уже другая, предусматривающая рытье ловчей ямы.

С обработкой шкур мне, опять же, возиться не хотелось, я засаливал их и складировал на просушку в пещере. Сходил на базу и забрал оттуда волчью шкуру. Делать вылазку в болота не решился, не виде в этом смысла. Может потом, чисто для прокачки, поискать какого-нибудь мирового босса и обнулить для пополнения запаса протовещества. При этом для начала следовало узнать имеется ли в той локации подобный босс.

Я при помощи камней и драконьих шипов расколупал один из браслетов на составные части, самоцветы складировал, и из золотых фрагментов сделал два рыболовных крючка, две иглы (простую и цыганскую), шило, сверло по дереву, саперскую лопатку, небольшой нож, молоток для работы по дереву, несколько разнородных цепочек.

Из волчьей шкуры сшил безрукавку и подкладку под крагу, из шкуры кабана — подстилку на ложе. Остальные шкурки пока не использовал, планируя в дальнейшем пустить их либо на улучшение накидки, либо оставить на продажу или обмен.

Панцирь дракона и крагу довел до ума, сделал на них шнуровку из переплетенных косичкой кабаньих сухожилий. Оставшиеся фрагменты сизой драконьей кожи пустил на апгрейд мокасин, усилил носки и запятники, и наконец-то соорудил вменяемую подошву. Самым слабым местом моей обувки была именно подошва, она была гладкой, и, если ходить в горах в ней было еще более-менее нормально, то в лесу, по траве, я порою ощущал себя коровой на льду, слишком уж она скользила. Чтобы обувь сохранила гибкость подошву пришлось сделать из трех секций, под носком, посередке и под пяткой. Секции размещались чешуей наружу, для того, чтоб создать сцепление с почвой, на носочной и средней секции чешуйки смотрели назад, а на каблуке — вперед.

Приятно было осознавать, что я все меньше и меньше походил на бомжа. Кожаная обувка, меховая одежда, элементы брони из дракона, золотые крепления. Все кривенькое, конечно, но зато галимый хэндмэйд.

Еще, из коры сухого дерева я выстругал себе маску с двумя прорезями для глаз и закрепил ее на непромокаемом капюшоне из рогоза. Не знаю зачем она мне нужна, но если русалка рекомендует, то это явно не с проста. Накидку из рогоза я пока не носил, логично предположив, что меховая тоже вполне способна защитить от дождя. В принципе можно было сшить меховой капюшон, но это же, по сути, меховая шапка получится, а сейчас лето на дворе, больно хотелось в таком париться.

Чтобы совсем уж не перейти на сидячий образ жизни и не отрастить себе геморрой, я старался соблюдать режим. Утренний комплекс, обливания, пробежка вокруг Огромки. После обеда стрельба из лука и опять бег вокруг разливного озера. Вечером добавил лазанье на деревья в качестве общеразвивающих упражнений и полчаса боя с тенью своей рогатиной — моделировал различные охотничьи и боевые ситуации и пытался из них выбраться победителем.

После того как заполнилась ульта, я вернулся к редактору форм и ресурсному отделу. Загодя до этого я посетил Железное и до предела забил свой инвентарь серой, солью, известняком и всеми неизвестными мне и науке минералами, которым не посчастливилось попасться мне на глаза. К логову вернулся в полуобморочном состоянии, с плывущими перед глазами разноцветными пятнами и кругами. Все-таки быть манчкином в реале, а не в игре оказывалось ой как не просто…

Вызвав боевое тело, я первым делом начал заполнять ресурсный отдел. Минералы, камни, кремний, оникс, сера, соль и прочие компоненты помещались легко, а вот с образцами биологического характера все обстояло не так гладко, как хотелось бы. Место, выделенное под них, оказалось ограниченным, причем достаточно жестко. Как я понял, эти материалы подвергаются в инвентаре разложению на минералы, углерод и прочие компоненты, а в чистом виде не хранятся и не могут быть использованы. Так что с идеей создавать из ресурсов ту же стрелу по мнимому образу из помещенного в ресурсный отдел дерева, волокон, смолы и камня возникли сложности.

Собственно, когда я попытался овеществить привязанный скорняцкий нож из имеющихся материалов, то система ответила отказом: во-первых, в ресурсном отделе не оказалось кремния, именно такой структуры, из которого состоял нож, во-вторых, воспроизведение веревочной и лыковой обмотки на рукояти с фиксацией смолой было невозможно. По идее, даже если я привяжу простой камень, то не смогу его материализовать из ресурсов боевого тела, поскольку помещенный туда материал должен будет на сто процентов соответствовать исходному со всеми своими примесями и включениями.

Вторым разочарованием стала материализация привязанного оружия с использованием протовещества. Я потратил на это дело 1.04 единицы редчайшей материи, но разобрать ее обратно не получилось. По факту я просто создал нож. Он не «отщипнулся» от меня, не уменьшил мой объём, мое существо, и не исчезал если я его бросал. Скорее всего протовещество преобразовалось и заполнило форму, вернее создало автономную копию записанного оружия. Я мог поместить его в инвентарь, и даже мог попытаться заново привязать его. При этом одновременно я мог создать еще один нож, из жизненных ресурсов своего организма.

Это было большим обломом, ведь из протовещества я мог создать новый модуль для боевого тела, и меня теперь буквально давила жаба. Вот он, опыт, сын ошибок трудных, на какие жертвы приходится идти ради него и науки. Может этот нож волшебный? Зачарован на облом…

Русалки приснились мне на девятый день, довольно-таки долгие «роды», как по мне. Соскучился, хотя вроде бы и скучать все это время не приходилось.

Очнулся на я вершине, заросшей лесом горки. Забавно, похоже у меня образовалась дыра в терминологии. Уход из яви в сон называется засыпанием, а осознание себя в яви после сна — пробуждение. А вот термина для ухода из сна в явь не было, как и термина для осознания себя во сне. Возможно следует использовать те же термины, то есть засыпание — это и уход из яви в сон, и осознание себя во сне, а пробуждение это и осознание себя в яви после сна, и уход из сна в явь. Тогда, следуя этой терминологии, я заснул на заросшей лесом горке.

Это место оказалось оформлено в новом, довольно непривычном стиле. Если попытаться охарактеризовать все, что кардинально изменилось и добавилось одним единственным словом, то я выбрал бы слово огонь. Во-первых, стоял закат и яркие огненные небеса заливали округу теплым оранжевым светом. Во-вторых, посреди этой локации полыхало огромное кострище, при чем не простым огнем, а тем самым жар-цветным пламенем, которым светился цветок папоротника, неспешным, глубоким, оранжевым, с переливами внутри, бликующим, словно поверхность воды. Красотища! Вот бы через него с голенькими русалками попрыгать…

Но тут то меня ждал облом — русалки, впервые за все время нашего знакомства оказались одеты! На них были красивые длинные сарафаны из белой ткани, украшенные цветными изображениями цветом и расшитые драгоценными каменьями. Рукава у сарафанов были отложные, у Дубравки белый цвет переходил в зеленый, а у Лалы — в голубой. Волосы моих возлюбленных были распущены и увенчаны настолько увесистыми и объемными венками, что я опасался, как бы их изящные шейки не подломились под этой махиной…