Младшенький метнулся к стражнику, отдаляясь от брата; камера приподнялась, так, чтобы оба путника по-прежнему оставались в поле моего зрения. Он с кошачьей легкостью вспрыгнул на плечи стража, ухватил его за голову и резким движением вырвал ее из тела вместе с частью позвоночника. В толпе зевак послышались истеричные крики, и она бросилась в рассыпную, в основной своей массе в сторону ворот.

Второй носитель спрыгнул с падающего тела, метнув брызжущую кровью голову в сторону караулки, и сбросил свои лохмотья. Его я тоже узнал, это был крылатый носитель осколка, который мог метать перья и имел супернавороченное строение модуля сурьи. Его броня имела фиолетовый цвет, а подложка светло-зеленый.

— О! как же я давно мечтал это сделать! — воскликнул фиолетовый «птиц».

— Что, — хмыкнул змей, — оторвать кому-нибудь голову?

— Конечно, нет, — искренне возмутился его компаньон, — скинуть это рванье!

— Ты же понимаешь, что ты сейчас по факту голый?

— Ничего не голый, — огляделся он, — я в доспехе.

— Тебе оставить одежду этого фраера?

— Вот еще! Лучше ходить в рванье или голым, чем в такой безвкусице!

Змей навел демона-пижона ладонь и начал сжимать ее. Характер воздействия на него поменялся, теперь тело начало сжиматься, втягиваться в центр самого себя. Вокруг него мелькали, все чаще и чаще, черные змеистые молнии, а по границе воздействия возник искажающий видимость эффект, как у призмы или линзы, образуя причудливое гало. Змей явно наслаждается моментом, каждое движение его пальцев усиливало давление в тех или иных зонах «мясного шарика», висевшего перед ним. Он комкал и мял щеголя, как кусок пластилина, мешал воедино кости, плоть, кровь, при этом ни одной частичке, ни одной капельке не удалось вырываться из зоны воздействия его силы.

Наконец, он окончательно свел руку в кулак, завершая «шарофикацию» дворянина, а затем резко раскрыл ладонь, позволяя бесформенной массе биологических отходов кровавым месивом разлететься по сторонам. Лошадь забилась в истерике, чувствуя кровь того, кто недавно был ее хозяином, но по-прежнему не могла подняться с земли или хоть на йоту сдвинуться с места.

Толпа повторно разразилась криками ужаса, теперь уже панического, и бросилась к воротам с утроенной скоростью, создавая опасную давку. Второй стражник скрылся в караулке и оттуда забил частый гулкий набат. На его зов тут же откликнулись другие набаты, из глубины города.

— Убей их всех, — посоветовал брату змей.

Птицеобразный взмывает в высь, чем еще сильнее отодвинул камеру от места действия. Он принялся метать перья из своих крыльев в бегущих мирян, пикировать на них сверху, разрывать когтями на руках и ногах в падении, поднимать тела ввысь и сбрасывать их вниз. Его когти переливались радужными электрическим всполохами, такие же искры покрывали отрастающие метательные перья на крыльях.

Из городских ворот выбегает отряд из десятка демонических стражей, закованных в вороненые латы, с щитами и копьями. На стенах, как грибы после дождя, поднимаются арбалетчики в железных широкополых шляпах. Изнутри города слышатся звуки нарастающего ревущего пламени, словно к воротам приближается лесной пожар.

Змей проваливается сквозь землю, в какую-то черную троящуюся дыру, появившуюся у него под ногами. Птиц сбрасывает на отряд стражи очередную порцию смертоносных перьев. Те закрываются щитами, а он сам, кружась, начинает уходить от полетевших в его сторону арбалетных болтов. Щиты не спасают от его перьев, трое демонов оказываются буквально пришпилены к земле.

В это же время испод земли вырываются два гарпунов и пробивают нескольких гвардейцев насквозь. Следом вырывается сам змей и, с ошеломительной скоростью, троясь и скользя, начинает их убивать. Его брат занимается тем же самым с арбалетчиками. Я осознаю, что это не люди, но все равно подобная бойня вызывает у меня отвращение, начинает мутить от вида крови, органов, криков боли, и безумного охота летающего носителя.

Братья закончили со своими противниками почти одновременно и вошли в город, змей чинно, через ворота, а птиц — по воздуху. Он мог зависать на месте, и для этого ему даже не приходилось махать крыльями.

По главной городской улице навстречу братьям-носителям приближалось нечто. Метра четыре росту, словно сделанное из окатых булыжников, на каждом из которых был выбит таинственный символ, а иногда и целая цепочка символов. Между камнями горел огонь, бушевал, вырывался, как пламя из печи, у которой открыли поддувало. Ступал монстр тяжело, грузно и как-то неотвратимо.

По обе стороны от голема, чуть за ним, шли две фигуры в черных мантиях и капюшонах, время от времени их глаза вспыхивали оранжевым огнем. Защитники города, видимо, планировали провести бой за крепостной стеной, но не успели вовремя довести своего чемпиона.

Огненный голем ступил вперед, поднял руки над головой и ударил по мостовой. От удара она потрескалась, а в сторону братьев пошла волна теплового марева. Камни, по которым она проходила раскалялись и плавились, мертвые тела вспыхивали и превращались в обугленные головешки. Крылатый брат резко ушел ввысь, спасаясь от волны жара, а скользкий проскользнул под землю. С небес в монстра устремились заряженные перья, а испод земли вырвались две змеи-гарпуна и пробили грудь и голову магам в темных плащах.

Как ни странно, но смерть магов не развоплотила монстра, вместо этого он просто потерял управление и начал крушить все вокруг, посылая тепловые волны и активно работая руками и ногами. Промежуток между волнами составлял около минуты. Братья воспользовались им. Они состыковались на земле, чуть поодаль от голема, соединили руки и, как я понял, объединили свои силы. Их контуры поплыли и обрели белый ореол, а свет вокруг начал гаснуть, заливая округу темнотой.

Над элементалем образовался похожий ореол, накапливался, разгорался, и когда разность потенциалов достигла определенной величины, то между братьями и существом промелькнул массивный гулкий разряд черно-белой молнии. Монстр буквально рассыпался черной дымящейся пылью.

Браться дали друг другу пять и неспешно двинулись в сторону городской ратуши, или дворца, или как они там в аду называются…

— В чем правда брат? — насмешливо спросил змей.

— В силе? — не уверено уточнил орел.

— Правда в том, что я собираюсь стать правителем этих земель. Сам стану Лордом, как тебе такое?

— Сверхлордом? — еще менее уверено уточнил его брат.

Змей заржал:

— Можно и сверх, — затем хлопнул брата по плечу. — Не думал о такой карьере, стать повелителем Ада?

— Так себе перспектива, — усомнился «птиц».

— А что? Станем аристо, родоначальниками собственного клана, заведем гаремы, сначала здесь, а там видно будет!

— Думаешь мы сможем выбраться из этого места?

— Для начала осмотримся, закрепимся, а там видно будет, — рассудительно заявил старший. — А вообще — лучше песок на зубах, чем иней на яйцах…

Их разговор я уже «слушал» удаляясь, камера поднималась все выше и выше, пока картинку не заволокло серо-черным туманом или облаками…

После пробуждения я понял, что мне надо будет обязательно посетить Огромку во время дождя. Я не знаю, что за странные сны мне снятся, что за знаки в них видятся, но, если учесть, что во сне я контактировал с «нечистой силой», игнорировать их было бы нерационально. Может на дне Огромки откроется портал на Землю?

Интересно, а вот если бы я действительно в дождь увидел этот портал — хватило бы у меня смелости, или дурости, шагнуть в него? Смелости думаю нет, а вот дурости да. Тело боится значит там опасно, но я не трус, и чтобы это доказать готов сигануть в портал. И сгинуть в нем. При чем на «слабо» я никогда не велся, всегда все доказывал что-то исключительно себе самому.

Так же я понял, что вторая фаза сна была как-то связана с остальными носителями осколков. Это уже второй сон подобного рода. В первом приснилась некая катастрофа, носители пытались куда-то улететь с Земли, возможно на планету тех, кого они назвали то наставниками, то ангелами, но в момент старта на них напали и разрушили транспорт. Так же я понял, что до этого момента они были лишены своих боевых тел и осколков, а после нападения вновь с ними воссоединились. И исчезли в неизвестных направлениях…