Своими теплыми губами он поцеловал ее щеку: — Я желаю Вам счастья в браке, говорю Вам от чистого сердца — его слова были с легким сожалением и болью, но полны искренности и благих намерений.
Он понимал, что то, что он чувствует к ней никогда раньше не было ему знакомо. Рагнар не мог поделиться этим чувством с кем-то с кем был близок в беседе, потому что губы его не слушались, и он не мог подобрать слов, чтобы точно передать их суть. Боль разливалась внутри него и вызывала ярость от ощущения беспомощности, когда он думал о предстоящей церемонии. Он не мог мешать отцу, но и не понимал, что он сам испытывает к Далие.
Никогда раньше таких разговоров никто не заводил и уж тем более не говорил об их составляющих. Рагнар был совершенно чист и говорил все то, что чувствовал без лукавства, так как не умел придумывать хитроумные уловки, да и все эти сложности с чувствами были ему чужды. Он, как истинный мужчина решил, что будет действовать только по зову сердца. Ему больно было ее отпускать, но он не хотел сеять в ее душе сомнения и терзания. Она была вольна выбирать, но конунг придерживался жестких и жестоких правил, поэтому в порыве гнева мог отдать приказ о том, чтобы ее убить. Как бы не хотелось, но молодому принцу пришлось установить границу между ними. Однако защитная стена была так шатка и слаба, что любое дуновение наклоняло ее из стороны в сторону. Принц следовал здравому смыслу, хотя его желания начинали брать власть над его мыслями, взглядами, убеждениями.
— До церемонии осталось мало времени. Со мной поделились необходимыми традициями и уже к полуночи я стану Вашей правительницей.
— Да, все именно так, как Вы говорите, миледи. Как только это случиться, я буду называть Вас — моя правительница — он улыбнулся и посмотрел ей в глаза.
— Поцелуйте меня — произнесла она чуть слышно.
Принц повторил свое последнее действие и посмотрел на нее.
— Нет, поцелуйте так, как в ту ночь — она смотрела на него со страхом.
— Вы уверены в своем решении, моя миледи ….
— Да — четко прошептала она и сжав кулачки опустила свою голову ему на грудь.
Он нежно поцеловал ее губы, не позволяя себе лишнего.
— Ещё …. — прошептала она, вставая на носочки.
Он вновь поцеловал ее, касаясь ее пухлых губ, понимая, что от стены, что он мысленно установил, не осталось и следа. Ее несло вместе с ним. Здравый смысл куда-то испарился, а вместе с ним и все страхи, что их может увидеть кто-то из слуг.
Далия распахнула рубашку и посмотрела на него, точно дожидаясь разрешения, чтобы его коснуться. Взяв ее руку в свою, он провел рукой по рельефу своего тела, замедляясь на бороздах от шрамов.
— Вам нечего стыдиться, Вы и так знаете каждый мой изгиб — он говорил тихо и едва заметно дрожал. Она не была первой девушкой, перед которой он оголялся, но здесь и сейчас все было иначе.
— Ваше тело такое горячее. Как я раньше могла не замечать этого — она посмотрела на него.
— А Вы очень изящная в этом платье… — он вновь поцеловал ее — Утонченная и красивая — он продолжал ей шептать нежные слова, закрывая паузы между ними своими поцелуями.
Она обхватила его шею и вплотную подошла к нему, понимая, что его поцелуи из невинных постепенно превращаются в нечто более пылкое. Тепло согревало ее изнутри и она не хотела, чтобы он останавливался. Ей было так приятно находиться в его объятиях, где сильные мужские руки прижимали ее к упругому мужскому телу. Немыслимое ранее наслаждение приносили поцелуи, которыми он покрывал ее шею, спускаясь все ниже.
— Прошу, не останавливайтесь …. — шептала она, словно тая в его объятиях.
Он исполнил ее приказ, да и как он мог отказать будущей правительнице. Рагнар поднял ее на своих руках и опустил в свою кровать. Она закрыла глаза руками, из под которых виднелись ярко-красные щеки. Девушка не смотрела на него.
— Вы стыдитесь? — спросил он, чуть отступая назад, давая понять, что все можно остановить еще до начала.
— В ту ночь был мой первый поцелуй … — она не смела открыть глаза, так как стыдилась находиться в этой комнате, больше ругая себя за то, что этим вечером будет уже принадлежать другому мужчине.
Принц погасил несколько свечей и погрузил комнату в легкий полумрак.
Аккуратно, понимая, что она раньше не делила ложе с мужчиной, он раздвинул ее руки и посмотрел ей в глаза. Далия лежала в его кровати и растворялась в обилие тканей, что были под ней. Одни служили ему укрытием в жаркое время, другие, меховые, в более холодное. В сравнении огромной кровати она была хрупкой и сейчас, глядя на нее, принц стал осознавать, что она совершенство. Он и раньше замечал ее особенность и внутренний свет, но именно в это мгновение она засияла для него ярче, чем самая яркая звезда.
Его сердце стало стучать быстрее, когда он смотрел на то, как сияют ее глаза, на то, как утонченна она во всем великолепии природной красоты, на то, что ее локоны так обворожительно спускаются на его простынь, вырисовывая белые волны. Он обомлел, осознавая ее уникальность. Теперь, спустя столько времени, молодой юноша стал понимать своего отца, когда тот воспевал ее неповторимость.
Их отличали мотивы: один хотел воспевать красоту, другой властвовать над ней.
— Вы хорошо себя чувствуете? — она коснулась его, понимая, что он весь дрожит — Что с Вами? Вы весь дрожите….
— Я …. — он не мог передать словами все то, что ощущал, глядя на нее.
— Не стоит бояться. Я сама пришла в Ваши покои — она улыбнулась ему.
— Далия… я никогда не говорил о том, что в моем сердце. Клянусь Богами, для меня это что-то неизведанное, но когда я смотрю в Ваши глаза, то понимаю, что хочу держать Вас в своих объятьях и укрыть от всех ненастий и бед, дать Вам свободу и уберечь от того, что последует за ней, хочу, чтобы Вы покинули это место, но и не могу Вас отпустить. Это чувство меня изнутри согревает и дарит надежду, но и оно же приносит страдания и я не знаю, что это … — он посмотрел на ее и гладил ее лицо.
— Если не можете сказать, то может Вам стоит мне показать его? — она приподнялась и поцеловала его губы, закрыв свои глаза.
Освободив ее от платья он дарил ей то, что мог дать только он. Она обнимала его и хотела бы, чтобы это никогда не заканчивалось. То, что царило между ними, было только для них. Вдыхая его аромат, она стала понимать, что дожидалась, чтобы вновь его почувствовать. Далия ощущала его в себе и это было тем, что она в тайне желала. Ее поразили эти мысли в момент их близости, но она была счастлива. То, что она искала его взглядом среди других людей, стало для нее новым, но ей нравилось, что он при встрече с ней, мог сдерживать свою улыбку, оставаясь спокойным. Она чувствовала в нем силу и доброту, доблесть и благородство.
Они лежали в объятиях друг друга и он целовал ее лоб, нашептывая ей: — Миледи, Вам пора собираться, ведь совсем скоро церемония….
— Вы правы, но мне не хочется идти на этот шаг….
Он поцеловал, притягивая ее к себе. В этот момент он ненавидел себя за слабость, за то, что не смог устоять перед ней. То, чего он так боялся, и чего избегал свершилось. Кто они по отношению друг другу? Любовники? Возлюбленные? Он не знал, что ответить, потому, что то, что случилось он не смог бы исправить и не хотел.
— Вы правы. Я и так надолго пропала. Меня могут начать искать. Осталось множество приготовлений к свадьбе — она поцеловала его в руку и прижалась к ней своей щекой. Это продлилось недолго и уже спустя несколько секунд, девушка встала и решительно направилась к двери.
Он привстал и подался за ней вперед корпусом своего тела, не давая ей покинуть его комнату. Он обнял ее, облокотив свою голову о ее спину: — Далия, послушайте …
— Я сама не понимаю, что делаю, но думаю, чтобы все сохранить, я должна выполнить свой долг и выйти за Вашего отца — она спешно удалилась из комнаты, высвобождаясь из его объятий.
Рагнар впервые понял, что из его глаз стекают слезы. Он не мог позволить себе проявить свою слабость перед ней, но был сбит с толку. Не понимал, как ему поступить. Его словно привели в кузницу и привязали между молотом и наковальней. Он сгреб простыни и всей грудью вдохнул аромат, что сохранился от прекрасной женщины, такой знакомый и родной. Его всхлипы не слышал никто, кроме свечей, которые лениво догорали в комнате. Он открыл себе и ей свое сердце, но теперь стало только хуже. Сегодня ночью, Далия должна будет разделить с конунгом ложе в свадебных традициях и от мыслей, что он будет касаться ее, вся кровь в нем закипала и он допускал страшное — ненавидел собственного отца.
