Мира опёрлась на столешницу. Теодор, до этого рассматривающий стену многоэтажки за окном, тоже обернулся.

– Тебе не нужно ждать подходящего момента. Хочешь уйти – уходи. Не парься, насколько это не по-джентльменски. Спасибо, что побыл со мной вчера.

– Если это то, чего ты хочешь, я уйду.

В воздухе застыла намечающаяся взаимная издёвка. Теодор выражал собой привычное спокойствие. Даже здесь, в доме Миры, он оставался хозяином.

– Нет, это не то, чего я хочу. Но не надо делать мне одолжение. Не нужно нянчиться со мной.

Теодор опёрся на стену, спрятал руки за спиной, полностью повторяя позу Миры. Это выглядело смешно. Двое – независимые и своенравные – разговаривали, стоя по разные стороны немаленькой комнаты. Словно расстояние давало безопасность. Дистанция удерживала и спасала от чего-то недопустимого.

– Мира, ты ждёшь какого-то исчерпывающего объяснения, а его нет. Я просто пытался поступить правильно. Ты хочешь большего. Но сейчас неподходящее для этого время.

Какая набившая оскомину банальность, но сказанная так обречённо и честно, что даже про себя не посмеёшься.

– У тебя кто-то есть?

– Нет, – ноздри Теодора напряжённо дёрнулись.

– Ты в бегах? Тебе угрожают?

– Прекрати. Ты умаляешь мои чувства, ставя их в противовес с более глобальными проблемами, которые может иметь человек.

– Извини. Это было неуместно.

Мира искренне не хотела прозвучать издевательски. Но в голос всё же просочилось слишком много сарказма.

– У тебя, видимо, что-то случилось в прошлом, – её плечи расслабленно опустились. Она посмотрела на свои босые ступни.

– Да. И ты не обязана появляться в моей жизни и разгребать это дерьмо.

Мира подняла взгляд, полный оскорбительного сочувствия.

– Ты грёбаное клише, ты знаешь это? Выцепил эти фразы из мелодрамы для старшеклассниц? Давай, ещё скажи, что я обязательно найду себе хорошего парня.

Теодор грустно улыбнулся.

– Уверен, проблем с поиском хороших отношений у тебя не возникнет. А у меня слишком много скелетов в шкафу.

– А у кого их нет? – Мира раздражённо фыркнула. Абсурд. Апофеоз абсурда.

Она думала, Теодор продолжит спорить. Но он не стал. Лишь, выражая слабость, опустил голову.

Они никогда не поймут друг друга. Мира из тех, кто падает в кроличью норку, раскинув руки, не боясь отбить бока. Теодора же такие путешествия пугают, он проваливается в них с ужасом, вытянувшись, как струнка.

Нет, перестань искать ему оправдания. Предрассудки, а не причины. Древние страхи, прямиком из детства, выросшие до необъятных размеров.

– Я подскажу, что говорить в таких ситуациях, – Мира зло улыбнулась. – Четыре слова, и всё. И не нужно больше ничего выдумывать. Четыре слова. «Ты мне не нравишься».

– Но это неправда.

– Ты сказал.

– Нет. Я никогда не говорил, что ты мне не нравишься. И я никогда не говорил, что ничего не испытываю к тебе.

– Ты заявил, что всё это время был просто вежлив со мной.

– Не я это сказал. А ты. Я не соглашался с этим.

– Не опровергнуть – это согласиться!

– Нет. Это принять нейтралитет.

– Зануда, – простонала Мира с притворным возмущением.

Теодор усмехнулся.

– А ты избалованная девчонка, ты знаешь это? Никогда отказов не получала?

– Нет.

– И родители исполняли все твои детские желания?

– Точно.

Момент развеселил их ненадолго. Напряжение вновь повисло в воздухе. Двое стояли у своих стен и думали.

– Одного не понимаю. Зачем тогда ты возишься со мной, если я тебе безразлична?

– Ты мне не безразлична.

– Хорошо. Допустим, – Мира боялась потерять нить разговора. А с мистером-«переверну-всё-с-ног-на-голову» это бы вот-вот произошло. – Тогда всё дело в том, что девушки тебя обманывали, так? И теперь ты им не доверяешь.

– Отчасти правда. Не хочу больше зацикливаться на женщине. А по-другому я не умею. Нужно время научиться. Иначе однажды меня это уничтожит, – Теодор сделал шаг, оставив позади стену. – Я уже сказал тебе главную причину. Я просто поступал, как должен был.

Такой неживой бесполый голос. Мире сразу перехотелось вворачивать лишние фразы о том, что их случай не подходит под шаблоны. А значит, Теодор ничего никому не должен.

– Не обязательно зацикливаться на женщине, – сказала она. – Это могли быть и здоровые отношения.

– Я не рассчитывал, что моя клиентка станет мне близка. И предпринял правильные действия. Это уже неважно. Ты дорога мне. Но сейчас неподходящее время.

Снова навалилась тишина. Мира изредка поднимала голову, и Теодор отводил взгляд, как если бы его могли уличить в чем-то тайном, разломать на куски – стоит лишь присмотреться. Вот он, весь на поверхности. Мира думала и думала. В этом тёмном, угрюмом и придирчивом человеке сконцентрировалось то, что ей не подходило. Он просто обязан быть плохим для неё.

Сколько времени потрачено, сколько надежд умерло. Как можно было так вляпаться?! Как меня угораздило втрескаться в этого человека.

Мира засунула подальше себе в горло стон разочарования и вдруг испугалась вспыхнувшей догадки. Она посмотрела в тёмные глаза с неразделимой от зрачка радужкой.

– Ты чем-то серьёзно болен?

Уголок губ Теодора дёрнулся вверх. Он горделиво вскинул подбородок.

– Ну не настолько я клише.

Мира мысленно выдохнула. Как бы сильно она не обижалась, пожелать человеку болезни – слишком. Он ей не враг.

– Нет, всё со мной в порядке. Насколько мне известно, я абсолютно здоров.

Пытаться его завоевать – всё равно, что ломиться сквозь стену. На свете есть множество парней, которые подойдут ей больше, чем он. В этом Теодора не сложно превзойти.

«Меня абсолютно не касается то, что ты там ещё не дострадал». Безжалостно звучит. Но Мира не хотела проявлять к Теодору и его боли сочувствие. Позже. Она и так сделает это потом. Память обязательно подкинет ей воспоминания о том, как им было хорошо и как это могло продолжаться бесконечно долго. Но сейчас она хотела злиться.

Отвернувшись, Мира завозилась с кофейными чашками.

– Не волнуйся. Даже избалованная девчонка умеет принимать отказы. И я сдержу своё обещание и не стану бегать за тобой и преследовать тебя. Я вообще никогда ни за кем не бегаю. Просто хотела быть с тем, кто мне нравится. Но не вышло.

Теодор подкрался ближе. Мира заметила это, только когда оказалась в плену между столешницей и мужским телом.

– Нет у тебя причин для отказа, – сказала она. – Ты просто не хочешь, но боишься сознаться. Не знаю, почему. Слабость это или воспитание. Всё равно. Время вспомнить второе правило.

– О чём ты?

– У меня есть четыре правила по жизни. Стараться не строить ожиданий. Не осуждать и не оценивать. Принимать своих демонов.

– Это три, – заметил он.

– Ну, не всё тебе знать.

Мира высвободилась из ловушки и отошла к другой стене. Теодор остался у столешницы. Они поменялись местами. Невидящий чужой взгляд прошёлся сквозь Миру, ни за что не цепляясь.

– Если я скажу тебе, что в прошлом у меня – полный набор всякого дерьма. Это далеко не сложное детство и бунтарская молодость, – обманчиво мягкий тембр гипнотизировал своей медленностью и холодом. По позвоночнику поползли мурашки. – Если я скажу тебе, что этот набор дерьма повлёк за собой непроработанные чувства, которые я периодически отыгрываю на близких. Если я скажу тебе, что я виновен в смерти человека, ты всё равно будешь настаивать, что это никакая не причина?

Мира пугливо притихла, замерев у стены. Поймав изменения на её лице, Теодор удовлетворённо усмехнулся. Наконец-то, он подобрал аргументы, которые оттолкнули Миру. Его радость продлилась недолго.

– Я поняла. Спасибо, что сказал.

– Я пойду.

– Да.

Мира проводила Теодора, хотя это было сложно так назвать. Они просто встретились у входных дверей. Он оделся заранее, поэтому теперь не мог ничем занять руки. Просто стоял. Затем потянулся к ладони Миры, но на полпути остановился.