– Д-да, конечно.

– Ноги шире.

Мира развела в стороны стопы.

– Ещё.

Она снова сделала, как велено.

– Расслабься, – пальцы Теодора осторожно коснулись её внизу, нащупали вход между половыми губами. Миру непроизвольно повело от ощущений.

– Холодный?

– Нет.

– Хорошо. Расслабься.

Одним пальцем Теодор оттянул складку, а двумя другими по очереди направил пару шариков внутрь. Он ввёл их аккуратным ровным движением, будто занимался этим каждый день. Мира едва не задохнулась, схватив его за плечи, чтобы не упасть. Теодор перевёл взгляд на её лицо и извлёк пальцы. Мира тут же отпустила его.

– Смотри на меня.

Она с трудом подняла голову и тут же отвернула её.

– Я сказал, смотри на меня.

Мира заставила себя послушаться. Выстоять получилось лишь пару секунд.

– Мира… Смотри!

Она снова подняла взгляд, но тот упрямо метнулся к влажным от смазки пальцам Теодора. Их призрачное присутствие всё ещё откликалось внутри. Мира сократилась снизу, желая лучше прочувствовать, что пальцы были в ней. Напряжённые мышцы сжались вокруг подрагивающих шариков.

Теодор поднял голову Миры за подбородок.

– Отвратительно себя ведёшь. Куда подевалась послушная девочка? Смотри на меня.

Мире казалось, её сломает на этот раз раньше времени. Пристальное внимание Теодора всегда мучает. Сегодня – особенно. Одновременно с этим она не хотела, чтобы он прекратил.

Придерживая Миру за подбородок, Теодор заставил её смотреть на себя. Но глаза Миры жили своей жизнью и непроизвольно косились куда угодно. Только бы не встречаться со взглядом Теодора.

– Я накажу тебя позже.

Он подошёл к прикреплённой под потолком решётке и выдвинул её. Ещё ни разу они не пользовались ею.

– Иди сюда.

Мира едва сдерживалась, чтобы не пружинить при ходьбе. Шарики становились подвижными с каждым шагом.

– Спиной прижмись к решётке.

Из комода Теодор достал кожаные крепления, похожие на ногавки для лошади. Двумя из них он пристегнул к решётке руки Миры, а двумя другими – ноги. Следить за тем, как он делает все эти вещи – особенное удовольствие. Мерно и умело. Ни суеты, ни единой ошибки. Вот теперь Мира не могла отвести глаз. Чернющие брови. Волосок к волоску. И кожа как атлас. Любая девчонка убила бы за такую. Губы Миры стали зудеть: ей хотелось коснуться этой бледноватой кожи, утолить желание тактильного контакта.

– Какая молчаливая и покорная, – заметил Теодор. – Не пугайся. Сейчас я завяжу тебе глаза.

Из заднего кармана брюк он достал уже знакомую повязку. Прохладный шёлк коснулся век Миры, и комната для неё погрузилась в темноту. Стало тихо. Теодор то ходил вокруг, то останавливался. Неизвестность, что он задумал, была второй временной слепотой.

Вдруг Миры коснулись кончиком чего-то твёрдого. От неожиданности она крупно вздрогнула.

– Это всего лишь стек, – объяснил Теодор.

Короткий удар ущипнул её бедро. А затем по её коже начали водить стеком. Долго, нескончаемо долго. Всё тело, натянутое струной, было готово к большему, но ничего не получало. Казалось, Теодор задумал гладить её до самого утра. Ощущение его близости и возможного наказания сводили с ума. Лишившись зрения, Мира вся превратилась в слух. Где он? Слева? Сзади?

Вскоре невесомые прикосновения стека стали обжигать. Теодор провёл кончиком своего орудия по её груди, шее. Перешёл на плечи. Снова на грудь. Ниже. Остановился на лобке. И наконец – короткий удар. Мира встрепенулась, слегка вскрикнув.

– Больно? – глубоким голосом спросил Теодор.

– Да.

– Это хорошо.

Сделай уже что-нибудь!

Теперь Мире даже хотелось, чтобы её выпороли. Просто касания стека стали невыносимы. Мира начала ёрзать, вставать на носочки, дёргать наглухо пристёгнутыми конечностями. Крепления шумно ударялись о решётку. Мира уходила от прикосновений стека, насколько могла. Всё это время шарики в ней подрагивали. Они не перетягивали все ощущения на себя, но и не давали о них забыть.

И, наконец, удар.

Стек неторопливо погладил от ключицы до рёбер. Затем – вновь удар, на этот раз по груди. И ещё один по соску – болезненный, оставивший после себя жжение, что быстро сменилось теплом. Теодор повёл стеком вниз по животу. Удар. Стек прошёлся по внутренней стороне бедра и остановился у половых губ. Новый удар заставил Миру дёрнуться вверх. Это был небольшой укол боли. Но он пришёлся на чувствительную зону, не привыкшую к такому обращению. Стек потёр место шлепка, точно успокаивая. Мира промокла так, что влага точно осталась на его кожаном кончике. Хорошо, что она этого не видит.

Мира была уверена: ещё чуть-чуть, и она взорвётся. И сила взрыва станет такой, что пошатнутся стены дома. Но пока рушились только стены её выдержки. Она тяжело дышала, в силах только брыкаться в своих ремнях. Во власти, стягивающей не хуже ремней. Но скрыть желание было уже невозможно. Его доказательства в виде смазки отпечатались на внутренних сторонках бёдер.

Спустя целую вечность Теодор сжалился. Теперь он водил стеком по коже и тут же бил по тому же месту. Облегчение заполнило Миру до краёв. То, что надо. Она и не догадывалась, как сильно в этом нуждалась.

Когда её тело стало невыносимо гореть, всё кончилось.

– Сейчас я сниму повязку. Не открывай сразу глаза.

Перед веками посветлело, Мира медленно моргнула. Освобождая её конечности, Теодор тёр пальцами места, где ремни соприкасалась с чувствительной кожей. Обычно заботится он уже в самом конце сессии, поэтому Мира заподозрила слишком скорое завершение встречи.

– Я ещё не получила своё наказание.

– А до этого ты получала поощрение?

Мира растерялась, тихо проговорив:

– Да, Теодор.

Ему заметно пришлось по душе то, что она сказала.

– Умница. На колени в середину комнаты.

Команда подействовала на Миру как никогда раньше: ей нельзя было противиться. Ничего важнее этого нет сейчас.

Теодор обошёл её сзади. Связал руки за спиной.

– Хорошо, что напомнила о наказании. За это я разрешу тебе самой его выбрать.

Нависшая тенью фигура вселяла волнение, но смягчённый тон разбавлял общее напряжение. Это было похоже на чередование грубости и ласки. Поощрения и наказания.

– Верёвка, – сказала Мира единственное, в чём была уверена.

– Верёвка, – в голосе Теодора прощупывалась усмешка. – Хочешь, чтобы я тебя связал? Думаешь, я не знаю, почему тебе это так нравится? Думаешь, позволю тебе в качестве наказания потереться о верёвку?

Мира облизнула пересохшие губы.

– Хорошо. И чем мне тебя связать?

Мира посмотрела на комод, откуда Теодор обычно доставал все необходимые вещи. Потом в замешательстве перевела взгляд на Теодора. Он с вызовом ждал. И что ей делать? При должной сноровке возможно открыть выдвижной ящик без рук, одним ртом?

Теодор проследил за тем, куда смотрит Мира. Казалось, он видел насквозь, какие суетливые мысли она перебирала в голове.

Миру осенило. Ей не обязательно искать верёвку. На Теодоре был вполне подходящий ремень. Подойдя к нему на коленях, она потянулась ртом к пряжке. Теодор не протестовал, будто рассчитывал, что Мира в последний момент растеряется и отступит.

Как бы не так!

Вообще-то она уже практиковалась в этом. Не сложно вытащить ремень из пляжки. Сложно потом вытянуть его из всех шлёвок. Вцепившись зубами в продетый через пляжку край, Мира высвободила шпенёк. Вскоре оба края были рассоединены. Ремень теперь держался только на шлёвках брюк. Мира посмотрела вверх. Глаза Теодора потемнели от расширившихся зрачков. Он был… растерян? Взявшись за край без пляжки, Мира вытянула ремень из одной шлёвки. Её колени горели, а шея затекла от напряжения. На кожаной поверхности ремня оставалась её слюна.

Останавливая Миру, Теодор опустил ладонь на её щёку.

– Достаточно. Твоё рвение очень похвально. Но мы побережём твой хорошенький рот.

На языке появился металлический привкус крови. Кажется, Мира прокусила губу. Но её ничего не смущало сейчас. Она переиграла Теодора. Заставила его первым отступить. Оно того стоило.