– Тяжело держаться без задействованных рук. Минуту стой, двадцать секунд отдыхай. Полагайся на свои внутренние часы. Но будь точной. Я проверю.

Она перевела дыхание, начав сбивчиво считать про себя. Через минуту, как ей казалось, села бёдрами на свои стопы.

– Рано. Ещё раз.

Мира поднялась на колени снова. И опустилась через шестьдесят секунд.

– Опять мимо.

Сжав веки, Мира вновь отсчитывала. Пятьдесят девять… шестьдесят.

– Ты опоздала, – резюмировал Теодор, едва она взяла заслуженную передышку. – Не устала, видимо, можешь продержаться и дольше. Полторы минуты стоишь. Пятнадцать отдыхаешь.

Дьявол! Мира ощутила между ног знакомую влажную неуютность. Она знать не хотела, как выглядит сейчас, с любой стороны: какую картину из себя представляет сзади, и какое выражение приобрело её лицо.

– Рано, – заявил Теодор, когда Мира вновь опустила бёдра на кушетку. – Ты считать не умеешь?

Он встал к ней почти вплотную. Мира испытала двоякую потребность: чтобы Теодор не трогал ничего, иначе это сделает её ещё уязвимее, и чтобы он уже коснулся Миры своей лёгкой успокаивающей рукой.

И она дождалась: несколько шлепков обожгли её задницу.

– Хорошо. Научу тебя считать. Давай вслух.

Искорки насмешки в голосе были унизительны. Но Мира не злилась. Ей хотелось исправиться.

Она сглотнула и, подняв бёдра, начала:

– Раз, два. Три. Четыре, пять… шесть. Се…

– Нет. Паузы то длинные, то короткие. Чтобы отмерять секунды правильно, нужно считать так: двадцать один, двадцать два. Или тридцать один, тридцать два. Поднимись, сядь прямо.

Мира подтянула к себе колени и, оттолкнувшись плечами, выпрямилась. Связанные руки за спиной всё ещё доставляли проблемы.

– Смотри на меня, – приказал Теодор.

Растрёпанные волосы немного наэлектризовались от кожаной поверхности кушетки. К соскам прилила чувствительность. Но Миру смущало вовсе не это. Она только что стояла задницей наверх, показывая всё, что между её ног. А теперь ей следует посмотреть на него?

Теодор прихватил её волосы на затылке и заставил поднять лицо.

– Я сказал, смотри на меня.

Мира подняла слезящиеся от напряжения глаза. Под веками стало горячо.

– Не отводи взгляда, – пригрозил он. – Тут тебе тоже нужна передышка?

Она кивнула.

– Вслух.

– Да.

– Ты её не получишь, – он чуть сильнее сжал в кулаке её волосы. – Мне заставить смотреть?

Мира резко подняла подбородок. Она пыталась смотреть сквозь тело Теодора, как на стереокартинку.

– Вот так. Покажи своё хорошенькое лицо. Оно ведь хорошенькое? Отвечай.

– Да.

– Что, если я плюну в него?

Мира шевельнула губами, не издав ни звука.

– Нет? – он растёкся в дикой усмешке. Но больше ничего делать не стал.

Бёдра Миры задрожали. Вильнув ими, она почувствовала верёвку – во всех нужных точках. Особенно в самой чувствительной. Она вонзалась между нежными складками половых губ. И была мягкой, идеальной. А теперь ещё и влажной. Мира сокращалась снизу, чтобы получить хоть какую-то стимуляцию. Что, если она потрётся о верёвку? Совсем незаметно. Это поможет ей достичь такой необходимой сейчас разрядки? Или хотя бы поможет немного поласкать себя? Едва подумав об этом, она сразу же заёрзала.

– Встань.

Мира помедлила не только потому, что её разум был затуманен. Она могла бы дать руку на отсечение, что на кожаной кушетке останется после неё мокрое пятно. И Теодор, чёрт возьми, увидит это. Быстро скользнув на ноги, Мира краем глаза заметила, что права. Она попыталась закрыть собой кушетку, но Теодор сразу же приказал:

– На колени.

Он определённо увидит. Предательская кожаная обивка!

– Проверим, научилась ли ты считать. Про себя, до пятидесяти. Поняла?

– Да.

– По имени.

– Да, Теодор.

– Дойдёшь до пятидесяти – садись на пятки, чтобы я знал, что ты закончила.

Её снова потянули за волосы, принуждая смотреть вверх и никуда больше. На сосредоточенном лице Теодора мелькнуло что-то неуловимое.

– Не отводи взгляда.

В жизни Мира сталкивалась с хамами, отталкивающими людьми, даже орущим матом обслуживающим персоналом или неадекватными преподавателями. Никто никогда так не подавлял её. Теодор не делал ничего действительно грубого. Но Мира всё равно начинала дрожать.

Сорок девять. Пятьдесят. Мира села.

– Похвально, ты справилась без ошибок. Теперь до восьмидесяти. И смотри на меня.

Взгляд Теодора блуждал по её лицу почти хищно. Мира могла бы пройтись голой по Таймс-сквер, и не испытала бы такую уязвимость, как под его вниманием.

Ещё немного. И… восемьдесят! Мира поднялась на колени.

– Отлично. Ещё раз до сорока.

Качнувшись в сторону, он заставлял почти потерять себя из поля зрения. Это могло бы сбить со счёта. Но Мира не отвлекалась, следуя взглядом за ним и за внутренним тиканьем секунд.

Теодор тронул её щеку. Сорок. Мира снова села на колени и коснулась губами его ладони.

– Ещё.

Сначала она не поняла, что от неё требуют. Но заметив подставленную руку, быстро прижалась к ней губами.

– Ласково!

Мира пробегалась короткими поцелуями по всей ладони. Теодор раскрывал её навстречу всё больше. Поцелуи выходили горячими и немного влажными от дыхания. Свободным от них не осталось ни одного миллиметра – от запястья до кончиков пальцев.

Мира сама не заметила, как стала тереться о верёвку между ног. Знакомая щекотка внизу живота оживала. Мира знала, чем всё кончится. Это не было похоже на предыдущие встречи. Сейчас она испытывала ещё и откровенное сексуальное удовольствие. Это немного отвлекало её от задачи. Поэтому вскоре её внимание привлекала небольшая пощёчина. Мира снова припала губами к ладони Теодора. Красивая и изящная, но сильная и опасная. Сладкая волна окатила низ живота. Раз, второй, третий и тусклый четвёртый.

Двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, – как учили.

Сквозь поцелуи она часто задышала Теодору в ладонь. Оргазм получился сдержанным – ещё бы, его ведь достигли украдкой.

Мира боялась лишь одного. Уткнувшись в руку Теодору, она притихла, как мышка в лапах кота.

– Займи свою позу на кушетке.

Именно этого.

Мира медлила, оттягивая момент. Возможно, она бы успела немного высохнуть. Но путь до кушетки всё равно занял лишь несколько секунд.

Просто покажись ему уже, он всё равно тебя заставит.

Мира опустилась на колени и, опираясь на плечи, выставила задницу назад.

– Прекрасно выглядишь. Особенно теперь.

Все мышцы задрожали. Ещё немного, и Миру бы просто подкосило.

Пара минут звенящего ожидания, и ей стало плевать, какой Теодор видит её.

Прикосновение к её запястьям заставило вздрогнуть. Теодор развязал ей руки. Потёр своими сильными и нежными пальцами немного воспалённую кожу.

– Можешь лечь, как тебе удобно.

Мира аккуратно стекла на бок. Сзади ей поправили платье, прикрыв задницу. Как с неё срезали верёвки, она не помнила.

Теодор спокойно наблюдал за ней. Выровняв дыхание, Мира села и накрыла его ладони своими: они сами потянулись за прикосновением. Руки Теодора были тёплые, но не липкие. Лишь кончики пальцев всегда оставались прохладными.

Ощутив чужую потребность, он подвинулся ближе и мягко обнял Миру. Она в безопасности.

– Всё хорошо?

– Да.

– Ты умница. Отлично получилось.

– Правда?

– Правда. Тебе понравилось?

– Да.

А тебе?

Теодор отстранился, чтобы их взгляды встретились. Мира невольно потянулась обратно в его объятия.

– Ещё немного?

– Пожалуйста.

– Конечно, – Теодор снова обнял её.

Мира прижималась всей грудью к твёрдой мужской груди, стараясь не думать, как между ног всё ещё мокро и теперь ещё и холодно. Невольно скосив взгляд, она посмотрела в район паха Теодора. Ширинка торчала так, как ей обычно положено торчать. Не более.

Ничего? Совсем ничего? Или нужно проверить лучше?

Коснуться его Мира не решилась.