— Ты что, все время об этом знала и не говорила мне об этом? — я зло спросил свою Волю.

— Да знала, но не могла тебе сказать ничего. Твой учитель постарался.

— И много чего еще он стер из моей памяти? — озадаченно спрашивал я, пытаясь в своем сознании найти хоть малейшие подсказки.

— Я не могу тебе ответить, силы учителя распространяются и на меня тоже. То, что ты вспомнил про данную клятву сам, дает нам небольшую надежду на то, что ты обязательно все сможешь вспомнить. А пока открывай ближайшую дверь справа по коридору, за ней будет комната с вещами охраны, возможно нам удастся тебя там одеть.

Странная черная женщина источающая жар, стирание моей памяти, все эти мысли, заполонившие разум, напрочь перекрывали и отвлекали от боли, разрывающей все мое избитое тело. Наконец дверь передо мной отварилась, и я принялся искать в местном гардеробе себе одежду по размеру. Хвала удаче что шагала со мной где-то по пятам, мне таки удалось одеться в подходящие вещи и нацепив на себя железные доспехи, спрятать свое избитое лицо под шлем. Теперь меня было совсем не отличить от остальных охранников этой каменной темницы. Подтянув ремешки железных тяжелых наплечников, так чтобы они с меня не спадали вместе с доспехом, я сказал, обращаясь к своей Воле:

— Веди меня дальше!

Доспехи жутко скрепили, а ремешки постепенно начали мне везде натирать. Через щель в защитной решетке шлема я еле-еле что-то мог разглядеть, скорее двигался слушая приказы, исходившие от Воли. Ее умение видеть все вокруг не используя моих глаз было как нельзя кстати, и я, уверено лязгая своими железными доспехами, шел вперед, минуя коридор за коридором, так никого и не встретив на своем пути.

Когда же я выбрался наружу, покидая полумрак темницы, я облегченно выдохнул, подымаясь по каменной лестнице, что вела меня обратно в город. В Гротеске до меня никому совершенно не было никакого дела. На улицах к моему удивлению для столь поздней ночи было слишком многолюдно. Стража пробежала мимо меня, спеша куда-то. Горожане толпясь что-то громко обсуждали, указывая в направлении восточных ворот. Я не предавал теперь этому никакого значения, четко постав перед собой цель добраться до центра города, где находилась школа фехтования. Доспехи лязгали и скрипели, привлекая много внимания, но другого выбора у меня просто не было, как и сил чтобы бросить их и попытаться залезть на крышу. Я молча шел, погрузившись в свои тяжелые раздумья, ужасная картина распятой чернокожей женщины все продолжала стоять перед моими глазами. Она хищно глядела на меня своими желто зелеными кошачьими зрачками умоляя себя ее убить.

Откуда это чувство вины, будто бы я мог ее все-таки спасти…

Битва за Восточные ворота.

Пока Лад, одетый в доспехи охраны храма, двигался к заветному спасению в стенах школы фехтования, епископа, ждущего его на допрос, уже начало кончаться терпение от долгого ожидания. Маркиза все это время молча пила вино, изредка покашливая в кулак и недовольно барабаня пальцами по столу. Молчание настолько затянулось, что епископ поймал взгляд Маркизы на маленьком колокольчике и что есть сил стал в него звонить. На его призыв откликнулись не сразу, дверь отворилась и из-за нее вышел, опустив свою голову, один из монахов:

— Ваше святейшество, мы нигде не можем его найти?

— Он что сбежал? — епископ стиснул зубы от ярости и ударил кулаком по столу, готовый убить своим пронзающим насквозь взглядом:

— Найти, поймать и вернуть на допрос!

— Так нет его, уже везде обыскались, ваше… — виновато начал оправдываться монах, но не смог договорить по взгляду епископа понимая, что нужно выполнить, как можно быстрее его поручение, а не стоять столбом, извиняясь.

— Господь всемогущий, помоги мне справиться с гневом моим, ниспошли мне ясность ума и чистоту духовную. А кажется мне что добр слишком стал я со слугами своими, и требуют их спины хорошего кнута! — на все переживания епископа поп поводу пропажи и обращение в этот момент к его богу, у Маркизы вызывали только злорадную ухмылку.

— Мне кажется я уже очень сильно устала. Да и засиделись мы сегодня с вами. — Маркиза зевнула и улыбнувшись посмотрела на взбешённого плохими новостями епископа.

— Ну что вы дитя, давайте еще немного посидим. Мы же совсем не поговорили с вами о делах мирских?

— Ваше святейшество, вы меня извините, но не может ваш допрос подождать до утра?

— Да, да, конечно! Может быть еще вина? — епископ поднес кувшин, чтобы налить напиток в кружки, но его собеседница накрыла свою кружку рукой, не давая ему такой возможности.

— Нет спасибо. Я и вправду очень устала и очень хочу спать — Маркиза снова зевнула, подымаясь прямо из-за стола и забирая с собой свой шлем.

— Мои люди проводят вас в вашу комнату, Маркиза де Тэрау.

— Спасибо, ваше святейшество — она поклонилась епископу и последовала за монахом жестом предлагающему пройти в коридор за дверями.

— Надеюсь, хоть вы моя дорогая не сбежите? — говоря это епископ заметил, как Маркиза ему улыбнулась, сочтя его слова за банальную шутку, вот только он совсем не шутил.

— Ну что вы, только если не явиться слуга от герцога и мне не придется явиться к нему самой — ответила она ему уже стоя в темном коридоре.

— Непременно он явиться к вам как можно скорее. — сказал епископ уже закрывающейся двери, от такого неуважения к своей августейшей особе ему захотелось бросить кружку о стену. Зло ударив кулаком по столу, он снова позвонил в колокольчик.

— Как вы посмели допустить побег из моей темницы? Такого просто не может произойти, я в замешательстве? Куда смотрели рыцари, не уже к нему не была приставлена охрана? — повышая свой голос вопрос за вопросом, епископ смотрел на своих слуг молчаливо ждущих, когда их господин успокоится и не пошлет их выполнять новое поручение.

— Ваше святейшество, мы сделали все как делали обычно…

— Молчать! Вы допустили ошибку, которой заключенный воспользовался и сбежал. И вообще, будете говорить, только тогда, когда я вас спрашиваю! А я вас спрошу, обязательно спрошу! Кто-то же мне надо будет наказать за этот побег? Чего молчите, отвечайте! Кого? — подчинённые продолжали молча стоять, прекрасно понимая, что любой из предложенных ими вариантов епископ отвергнет, а то и накажет сказавшего.

— Кучка жалких трусов, у вас даже нет храбрости, чтобы взять вину на себя, прикрыв товарища! Ну что же, кто ни будь из вас мне скажет, где теперь нам искать этого беглеца? — епископ одним только взглядом заставлял своих подчинённых отводит глаза в сторону, топя их самообладание в этот момент в чувстве вины, даже за поступок, который этот слуга не совершал.

— Ваше святейшество, он оставил это… — один из монахов принес в руках какие-то лохмотья из ткани, оказавшиеся черными бинтами не меньше десяти метров в длину. Епископ взял полоску ткани, она оказалась на ощупь довольно мягкой и растягивалась при усилии прямо в руках. Он принюхался, поднесся ее к самому носу, пытаясь разобрать запах, которой от нее исходил. Ткань явно была пропитана каким-то соком, но епископ все никак не мог подобрать названия в своей голове.

— Это сок, получаемый из коры дуба, это дерево и причем довольно редкое в наших краях!

Епископ в какой-то момент захотел отругать монаха, но потом решил этого не делать, посчитав его проницательность не ошибкой или не уважением к самому себе, а скорее своевременной помощью.

— Молодец. Узнай где еще можно найти такое дерево. Да и вообще узнай варить ли кто ни будь такой сок и для чего?! — монах поклонился, слушая внимательно каждое слово епископа и молча удалился, когда тот закончил говорить.

— Остальные, чтобы глаз не спускали с Маркизы и ее людей. Обо всем что она делает докладывать только мне. Дайте ей в подчинение двух служанок, я хочу знать абсолютно все. Если Маркиза и ее люди попытаются покинуть стены храма, вы обязаны их задержать и поместить в темницу, до тех пор когда завтра утром я сам не разрешу им отсюда уйти! Ах да… — епископ остановил одного из монахов, положив руку ему на плечо и молча стал ждать, когда остальные покинут комнату.