– Мэрили сказала, что мы тебе нужны, – сказал Джимлейн. – Мы ждали, пока все в Доме Мальчиков уснут.

– Кто-нибудь видел, что вы пошли сюда?

– Нет. Сейчас все спят.

– Хорошо, – сказал Дикар. – Слушайте, Джимлейн и Биллтомас. У меня есть для вас работа, но я не стану приказывать вам ее делать. Я хочу попросить вас.

– Мы сделаем это, Дикар, – ответил Биллтомас. Он ростом меньше Джимлейна, светловолосый, голубоглазый, и кожа у него гладкая, как у Девочек, и движения такие же грациозные. – Мы сделаем все, о чем ты нас попросишь.

– Вообще все, – согласился Джимлейн.

– Подождите, младшие, – предупредил Дикар. – Услышав, о чем я прошу, вы, может быть, не будете готовы согласиться. Мне очень не хочется вас просить, но это должно быть сделано – ради блага всей Группы. И это будет нелегко. Вы можете пострадать, делая это, даже можете быть убиты. Никто, кроме меня и Мэрили, не будет знать, что вы это делаете.

Две пары ярких глаз были устремлены на его лицо.

– Если ради Группы, мы это сделаем, – сказал Джимлейн. – Что бы это ни было. Скажи, что ты хочешь, чтобы мы сделали, Дикар.

– Прежде чем я скажу, вы должны дать слово, что никому не расскажете об этом. Сделаете ли вы это или не сделаете, но вы всегда будете об этом молчать.

– Даю слово и чтоб мне умереть, – серьезно сказал Биллтомас.

– Я никому не скажу, – добавил Джимлейн, и оба плюнули через левое плечо, чтобы показать, что никогда не возьмут назад сказанное.

– Теперь слушайте, – сказал Дикар, когда они это сделали. – Работа заключается в том, чтобы днем и ночью следить за Томболлом. Вы спите в Доме Мальчиков с ним, и я всегда буду поручать вам ту же работу, что ему, так что эта часть будет для вас легче.

Если он днем или ночью пойдет куда-нибудь один, я хочу, чтобы вы пошли за ним, причем так, чтобы он об этом не знал. Как вы считаете, сможете это сделать?

– Однажды мы целый день шли за оленем, – сказал Джимлейн. – Прошли по всей Горе, а он не знал, что мы близко.

– Я это знаю, – кивнул Дикар. – Поэтому я и решил попросить вас выполнить эту работу. Я знаю также, что вы лучше всех в Группе стреляете из лука стрелами с наконечниками из кости, и это еще одна часть работы.

Глаза двоих младших расширились, но они ничего не сказали.

Дикар продолжал.

– Все время держите стрелы при себе и, если Томболл уйдет один, возьмите их с собой. Если вы увидите, что он разводит огонь в таком месте, где его можно увидеть с неба, или из таких дров, от которых идет дым, способный пройти сквозь кроны деревьев, немедленно стреляйте ему в ноги и гасите огонь. Если он днем выйдет из леса на краю Обрыва и встанет так, что его могут увидеть из Далекой Земли, стреляйте ему в ноги и тащите назад. Остановите его, если он сделает что-нибудь другое, такое, которое покажет Им, что кто-то живет на Горе. Вы поняли меня?

– Мы поняли тебя, Дикар. – Биллтомас казался очень удивленным. – Но ведь все это Нельзя, оставленные Старшими. Зачем нам стрелять в него, чтобы остановить? Если он попытается это сделать, Старшие проснутся от своего сна под камнями у дна Обрыва и поразят его. Он не посмеет это сделать, а если посмеет, Старшие ему не позволят.

– Послушай, Биллтомас. – Дикар положил руку ему на плечо. – Помнишь, как Группа забросала меня камнями, выгнала с поляны и сделала Томболла Боссом?

– И ты вернулся с маленьким ружьем, которое делает шум и которое убило нашего олененка, и ты заставил Группу слушать тебя, пока ты доказывал, почему мы не должны бросать в тебя камни. А потом ты забросил ружье на крышу Дома Мальчиков и дрался с Томболлом за то, кому быть Боссом, и победил его. Конечно, я помню.

– Так вот, между тем временем, когда меня прогнали и когда я вернулся, я пошел к краю Обрыва, и я спустился по Обрыву вниз к камням, под которыми спят Старшие. Это самый ужасный из всех запретов Старших, но они не проснулись и не поразили меня. Со мной ничего не случилось. Я пошел в Далекую Землю и вернулся, и Старшие ничего мне не сделали.

– Ты пошел в Далекую Землю, – со страхом повторил Джимлейн. – Дикар! Ты видел Их?

– Я видел Их, Джимлейн, и видел многое, что показывает, как ужасно было бы, если бы Они узнали, что кто-то живет на Горе.

– Но Дикар! – прервал его Биллтомас. – Томболл никогда ничего подобного не сделает!

– Надеюсь, – медленно ответил Дикар. – Клянусь честью, надеюсь, что не сделает. Но я должен быть уверен, и я прошу вас обоих помочь мне быть уверенным. Нет, подождите, – сказал он, видя, что они собираются открыть рот, чтобы ответить. – Прежде чем вы ответите, я хочу, чтобы вы вспомнили, как силен Томболл и как он сказал тебе, Джимлейн, что убьет тебя, если ты расскажешь Группе, что неправильно было бросать в меня камнями, и как ты все время боялся его. Я хочу, чтобы вы, младшие, подумали, прежде чем скажете, что сделаете эту работу.

– Я думал об этом, Дикар, – сказал Джимлейн. Он стоял очень прямо, освещенный огнем костра. – Не скажу, что я не боюсь Томболла, но боюсь я или нет, я сделаю все, чтобы помешать ему причинить вред Группе.

– Я тоже, Дикар, – сказал своим ясным чистым голосом Биллтомас, и взгляд его были такими же спокойными и ровным, как взгляд самого Дикара. – Я боюсь Томболла, но постараюсь выполнить работу, как смогу лучше.

– Хорошие ребята, – сказал Дикар.

Что-то сжало ему горло, и он ничего не смог сказать, когда Мальчики пожелали ему и Мэрили спокойной ночи и ускользнули, их обнаженные юные тела на мгновение показались красными в свете костра, а потом исчезли в темном лесу.

– О, Дикар, – тихо сказала ему на ухо Мэрили. – Они такие молодые. Ты уверен в том, что делаешь?

– Не знаю, – вздохнул Дикар. – Не знаю, Мэрили. – А потом сказал: – Трудно быть Боссом Группы. Ужасно трудная работа.

Она протянула руку, и ее холодные пальцы коснулись его руки.

– Трудная работа, Дикар, – тихо сказала она. – Но сейчас ночь, а за этими кустами наш маленький дом, и здесь ты не Босс Группы, а моя пара…

Он привлек ее к себе, ее мягкое тело к своему твердому. Посмотрел ей в глаза, потом его голова опустилась, и их губы встретились.

Немного погодя они склонились у своей постели из сосновых веток, накрытых одеялом из кроличьей шерсти.

– Я ложусь спать, – сказали они одновременно. – И если я умру перед тем, как проснусь…

Каково это – умереть, подумал Дикар. Конечно, он видел смерть: олень, убитый его стрелой, белка, окоченевшая, с остекленевшими глазами, под прошлогодней листвой. Каково это – лежать вот так неподвижно, не видя отражения пылающих цветов восхода в воде, не чувствуя прохлады ветра на коже, теплого прикосновения дождя?

– Боже, благослови Группу, – сказал он вместе с Мэрили. – Боже, благослови. Мэрили…

Мэрили встала, но Дикар оставался на коленях. Он слышал гудение насекомых снаружи их маленького дома, шепот деревьев. Все это пытается ему что-то сказать, но он не может понять, что именно.

– Бедный Дикар, – сказал Мэрили. – Ты так устал, что засыпаешь, стоя на коленях.

– Нет, – ответил Дикар, вставая, но, лежа рядом с Мэрили, укрытый теплым кроличьим мехом, он все равно не мог уснуть. Что-то его тревожило, что-то он должен сделать, но он не мог понять что.

Он лежал с открытыми глазами, смотрел, как становится светлой открытая дверь их домика: это луна вставала над Горой, и тени от листьев плясали в бледном лунном свете. С восходом луны в лесу поднялся ветер, шорох древесных вершин стал громче, и ветки задевали за крышу.

Крыша! Вот оно что! Биллтомас говорил о маленьком ружье, которое Дикар отобрал у одного из Них, с черным лицом, внизу, в Далекой Земле, бросил на крышу и забыл о нем. Дикар видел, что может делать эта маленькая штука, и Томболл видел это. Дикар должен забрать ружье! Сейчас. Сегодня же ночью. Забрать и спрятать.

Мэрили зашевелилась, когда Дикар медленно убрал руки, которыми обнимал ее. Она что-то пробормотала, но не проснулась. Дикар шел по лесу тише тени. Он добрался до дерева, ветви которого нависают над Домом Мальчиков, поднялся на эти ветви, а с них на крышу Дома.